Кирилл Клеванский - Путешествие на восток

Личный Ад Тима — День седьмой

Иногда я жалею, что не дал Санте себя пришибить. Возможно тогда я был бы избавлен от общества этой… этой… не, о женщинах так не говорят.

— А ты уверен что она женщина? — спросил меня трухлявый пень, стоявший рядом.

Я взглянул на шедшую впереди леди. На какой-то миг она почудилась мне буратиной в изорванном платье и темном плаще.

— А кто её знает, — ответил я дереву стоявшему рядом.

— Ну, ты мог бы проверить, — развело она ветвями и усмехнулось дуплом.

Я посмотрел еще раз на девушку, и та превратилась в овцу.

— Неее, — протянул я, обращаясь к дятлу. — Это не ко мне.

Дятел только продолжал мерно стучать по дереву. Стоп, дятел? Мясо! Я тут же схватился за кинжал, но потом понял что это может быть очередной галлюцинацией. Ах да, у меня вторая стадия недосыпа. Повышенная раздражительность, головные боли и галлюцинации. Не знаю, почему у меня они такие сильные, видимо в ягодах, что я съел на кануне, было что-то не то.

— Аууу! — послышался вой вдалеке. Ну вот, теперь еще и слуховые.

Личный Ад Тима — День десятый

Галлюцинации ушли, за ними пришла паранойя. Теперь я уже серьезно опасался любой тени, звука, даже шороха. Мне чудилось, что ветка это змея, готовая к прыжку. Куст казался медведицей, стоявшей на страже потомства. В корягах теперь таились замаскированные крокодилы, а девушка, идущая впереди, теперь казалась разве что не самой Хартой. Я начал сдавать. Ноги казались мне тяжелее Харпуда, цепи гор что в Нимии. Руки были налиты свинцом. Взгляд блуждал как у пьяного, мысли путались, и теперь уже не Принцесска, а я норовил упасть при каждом неверном шаге. Вся левая рука были истыкана и теперь походила на культю малолетки, болеющего ветрянкой. Я сдавал…

— А-а-аууу! — послышалось совсем близко.

Видимо галлюцинации не ушли.

— Что это? — вздрогнула девушка.

— Волки, — пожал я плечами. — Поют, охотничью песню

Я продолжил медленно переставлять ноги, но вскоре натолкнулся на девушку. В её глазах плескался ужас, и тогда меня осенило.

— Вы тоже их слышите? — осенило меня.

— Да.

— Как давно?

— Второй день.

Плохо, очень плохо. Теперь я не мог разобрать где реальность, а где вымысел. Ведь сам я услышал их намного раньше, но тогда почему они не напали раньше? Ведь среди нас уставшая девушка, и полусумасшедший мужик. Мы, по соображениям волков, "слабые особи", они чувствуют нашу усталость, для них мы добыча. Волки не стали бы ждать три дня, они бы напали на следующий, максимум подождали ночь. Ночь… О да. Как же, темные боги меня задери, мне дорога эта леди с её заморочками!

Я вскинул голову, солнце заходило, небо уже стало кроваво-красным, а на востоке виднелись первые звезды.

— Залезайте на дерево, — я кивнул девушке на ближайший ствол, где внизу было достаточно веток.

— Что?! Да как ты смеешь мне приказывать! Жалкий…

— Леди, — устало проговорил я. — Если вы хотите быть загрызенной, причем отнюдь не мной, то смело оставайтесь внизу. Если вам жизнь дорога, делайте, что говорят.

Не знаю, что Принцесска нашла у меня на лице, когда так пристально его рассматривала, но уже через минут пятнадцать сидела на верхнем ярусе. Я прислонился спиной к еще теплой коре. Сняв куртку, я сложил её и закинул на один сук, на другой полетела исхудавшая рубашка. В бою с волками они мне не помощники, а в лесу без одежды человеку не с руки. Я ж не Маугли и не Тарзан. Либо закусает мошкара, ветки изобьют, на жаре пузырями пойду, либо еще беда какая, нет, без одежды никак. Обнажив сабли, я вытащил из кармана позеленевшие полоски ткани, которыми бинтовал ноги смуглянки и старательно примотал рукояти оружия к ладоням. Оставалось только ждать.

— Аа-аааа-уууу! — послышалось ближе.

Ага, они уже близко. Во всяком случае, они чуют мой и девушки страх. Поют "загонную" песню, думают, что мы будем бежать. Ну да, волки не очень-то умны. Намного глупее, чем про них разумные думают.

— Почему ты не лезешь наверх? — послышалось сверху.

— Смысл? — и повторил заученную фразу. — Охотничьи угодья волков распространятся на территорию диаметром в семьдесят пять километров. Центром окружности является их логово. Учитывая нашу скорость, время, когда в первый раз была услышана охотничья песнь и все такое. То мы сейчас примерно в сорока километрах от границы угодий. Учитывая нашу скорость (тут я зевнул), нам потребуется дней десять чтобы покинуть их. Думаю, мои расчеты (снова зевок) наглядно демонстрируют, что нас догонят в любом случае. Лучший вариант — драться сейчас.

— Ауууу-уу-у! — песня атаки будто подтвердила мои слова.

Собирая в кулак оставшиеся волю и силы, я разогнал свое сердце. Пришло время битвы и даже паскудный Морфей увел свои силы в тыл и решил дать мне шанс. Наконец, в ночи я увидел желтые и красные глаза. Волки прятались в кустах и разглядывали меня. Кем же я им казался? Может быть, они видели того, настоящего меня, а не эту не получившуюся фигурку богов. Впрочем, меня это не волновало. Вскоре первые из них вышли на свет. Я сильнее сжал клинки. Дыхание участилось, шум бившегося сердца на мгновение оглушил меня. Вожак пустил в разведку двух самых слабых волков.

Они не больше собак, их клыки желты от трупной гнили, им даже не позволяют питаться свежей добычей. И, тем не менее, они бесстрашно рычат, скаля достойное оружие, в глазах их нет ни грамма страха, только бешенный хищный свет. Как бы я хотел сказать то же самое о себе, но страх липкой жижей облепил мое лицо и спину. Крупные градины пота, скатившись по спине, упали на траву. Это послужило сигналом к атаке. Серая и черная молнии сорвались со своих мест. Первому нападавшему, в его раскрытую пасть, готовую к укусу, я вонзил клинок, тот пронзил тушу и я погрузил оружие по самую гарду. Второй решил атаковать не мое горло, а ноги, ему я просто срубил голову.

— А-а-аууу! — вожак признал меня, сейчас начнется настоящая битва.

На поляну вышли остальные охотники. Крупные самцы, много больше, чем немецкие овчарки, а страх делает их еще крупнее. И среди них — огромный, серый вожак. Альфа-самец, предводитель своих охотников. Скинув с клинка убитую тушу, я наблюдал за тем, как волки запугивали меня, рыча и скалясь. Глупцы, если бы не человеческая воля, я бы уже давно поседел от страха. Но вместе со страхом, появилось какое-то новое ощущение. Такого я еще не испытывал. Это было какое-то разжигающее, сладостное чувство. Оно походило на чувство предвкушения, или скорее на покерный азарт. Не знаю… Оно было новым, а у меня не было времени для скрупулезного анализа.

Еще три молнии рванули ко мне. Один, с белым пятном на морде, повторил участь серого предшественника. С неотвратимостью выпущенного арбалетного болта, он бросился мне на глотку. Ему я рассек пасть, а когда тот падал, то легкий серебряный росчерк, пришедшийся ему на горло, заставил в воздухе сиять алым, красную капель. Второй бросился мне на грудь, его я нанизал на старшую саблю, как свежее мясо на шампур. Но третьему я сделать ничего не смог, и он вцепился мне в ногу. Зашипев от боли, я пробил саблей ему черепушку. Столкнув непострадавшей ногой со старшей сабли агонизирующую тушу, я приготовился.