Энгус Уэллс - Узурпатор

Кедрин… Кьо повернул лошадь и, стукнув пятками по бокам, пустил ее в легкий галоп. Он направлялся к Высокой Крепости. Слепота юноши «вонзала нож печали в его душу», как сказали бы на родине Тепшена. Кедрин стал ему сыном. Видя его страдания, кьо снова и снова испытывал боль — а Сестры, похоже, не способны вернуть ему зрение.

Тепшен Лал не был последователем Кирье. Он принял путь Тамура, но не путь Госпожи. Он просто не мог представить себе, как женщина может указывать путь. Конечно, Община Сестер обладала полезными познаниями в лечении и ясновидении, но Тепшен не видел в этом ничего божественного. Если в Эстреване смогут найти способ излечить Кедрина от слепоты, это случится благодаря хорошим лекарствам или хирургическим инструментам, а не молитвам. Между тем, увечье Кедрина было не просто несчастьем, но и создавало серьезные проблемы. Кедрин честно исполнил свой долг, он проявил себя настоящим воином и заслуживает должной награды. Разумеется, лучшей наградой — если бы Кедрин мог что-то решать — была бы женитьба на Сестре Уинетт. В этом ему было отказано. Но из-за чего? Из-за обета безбрачия, который считается обязательным для Сестер! С точки зрения Тепшена, это было просто глупостью. Они с Кедрином были бы прекрасной парой. Конечно, бледно-золотые волосы и большие голубые глаза не соответствовали канонам красоты, принятым на родине Тепшена, — но, по крайней мере, происхождение ее безупречно. Она как раз в том возрасте, когда можно вынашивать и рожать детей. От взгляда Тепшена не укрылись взгляды, которые она бросала на юного тамурского принца, когда была уверена, что никто не наблюдает за ней… а уж чувства Кедрина видны как на ладони. И вот из-за превратного толкования понятий о преданности и служении, которые почему-то связали с целомудрием, они лишают себя того, чего так страстно желают… Просто нелепо. Но сколь бы нелепым ни представлялось это препятствие, оно оставалось непреодолимым и причиняло не меньше горя, чем слепота. Будь они в Бундакае, король Дарр просто объявил бы Уинетт свободной от обета и отдал Кедрину, а женщина, исполняя свой долг, приняла бы замужество с благодарностью.

Но здесь не Бундакай. И Кедрин страдает от двойной боли. А Уинетт, несомненно, разрывается между долгом и желанием. Кьо невесело усмехнулся своим мыслям. Лучше уж Кедрину оставить эту женщину тут, в Высокой Крепости, и уехать в Эстреван — есть надежда справиться хотя бы с одной бедой. Или пусть найдет какую-нибудь наемную дарительницу наслаждений… Так или иначе, ему стоит забыть Уинетт, и чем скорее, тем лучше. Но скорее не получалось. План переговоров, предложенный Кедрином, подразумевает довольно длительное пребывание в Крепости, а значит, и в обществе Сестры Уинетт. Тем более тяжелым будет расставание, когда придет время.

— Мечтай о недостижимом, — продекламировал кьо, обращаясь к ветру, — но не живи в мечтах.

На этом размышления пришлось прервать. Копыта застучали по твердому скату крепостного гласиса, и Тепшен натянул повод, понуждая скакуна замедлить шаг. Стражи, узнав уроженца востока, приветствовали его и уже отодвигали тяжелые створки ворот.

Тепшен пересек двор и поехал по широкому крытому проходу, ведущему к конюшням. Навстречу уже спешил конюх. Спешившись, кьо передал ему поводья и распахнул плащ. Стены крепости надежно защищали от порывов ледяного ветра. Рука привычно легла на рукоять длинного, чуть изогнутого меча. Этот клинок — единственное, что связывало Тепшена с его родиной, кроме воспоминаний…

Отогнав непрошеные мысли, он зашагал по лабиринту дворов и переходов в покои Бедира.

Крепость отстраивалась. Отовсюду доносился шум работы: кровельщики чинили крышу, пострадавшую от стенобитных орудий, воины вместе с рабочими засыпали рытвины во дворе и укладывали квадратные плиты, только что доставленные из Лозинских каменоломен. Там, где трудились плотники, к хрустящей свежести морозного воздуха примешивался аромат свежесрубленного дерева. На крепостном валу скрипели лебедки, поднимая массивные глыбы: наверху чинили бойницы. Времени оставалось мало. Скоро ветер покроет камни ледяной коркой, и вести работы станет небезопасно. Крепость напоминала раненого воина с мечом. Стойкость духа — великая сила, но ее недостаточно, чтобы держать оборону. Это был еще один веский довод в пользу предложения Кедрина, и кьо улыбнулся, восхищаясь юношей. Похоже, его воспитанник мудр не по годам.

— Вижу, ты доволен, — заметил Бедир, когда Тепшен вошел в его покои.

Уроженец востока кивнул, сбросил плащ, прошел через комнату и сел к огню.

— Работы по отстройке идут полным ходом. Люди готовы и ждут приказаний.

Он снял перевязь, прислонил меч к стулу и протянул руки к огню, наслаждаясь долгожданным теплом.

— Браннок еще не вернулся, — сказал правитель Тамура, — так что время пока не обговаривали.

— Поскорей бы, — пробормотал Тепшен, поворачиваясь к огню спиной и расстегивая куртку. — Праздная армия сама находит себе работу.

— Восточная пословица? — улыбнулся Бедир.

Кьо пожал плечами.

— Общее наблюдение, — он подвинув кресло к столу, заваленному свитками, за которым сидел правитель Тамура, и устроился поудобнее. — Город слишком мал, чтобы вместить всех воинов. Могут начаться волнения.

— Ярл уже волнуется, — откликнулся Бедир. — Ему не терпится вернуться домой. Думаю, он в этих чувствах отнюдь не одинок. Да и я сам, откровенно говоря, соскучился по Ирле.

— Они исполнят свой долг.

— Исполнят или должны исполнить?

— А разве это не одно и то же? — Тепшен снял с огня медный кувшин и наполнил кружку. — Но, чем скорее они смогут уйти, тем лучше.

— Конечно, — Бедир отложил бумаги в сторону и выпрямился, расправляя плечи. — Я и Кедрина с собой заберу.

Тепшен Лал пригубил подогретое вино и поглядел на друга, не отводя кружки от губ.

— Есть какие-то перемены?

— Нет, — Бедир тряхнул головой и помрачнел. — Ни с глазами, ни с сердцем.

— Ты с ним говорил?

Бедир кивнул:

— Да. И он прямо сказал мне, что любит Уинетт.

Тепшен выдохнул, издав свистящий звук. Это был верный знак, что кьо встревожен.

— И что ты ответил?

— Посоветовал разобраться, не вызвано ли его чувство заботами Уинетт. Он, разумеется, стал возражать.

— Ему лучше знать, — откликнулся кьо.

— Он хочет, чтобы Уинетт поехала с ним в Эстреван.

— И она поедет? Лучше бы не надо.

— Я не могу за нее решать, — Бедир развел руками, — но постараюсь сделать все, чтобы ее убедить.

Тепшен чуть поджал губы и прищурился. Бедир не сразу научился читать эти почти неуловимые изменения. Например, сейчас кьо хмурился.