Дэйв Дункан - Воин поневоле

Мальчик покачал головой.

– Воин без меча – это общественный скандал.

Ножны висели у Уолли за спиной. Он попытался вложить в них меч и уперся рукою в потолок. Тогда он сел на кровать, но тут ножны свалились на пол. Он уже начал терять терпение, а мальчик все так же хихикал.

– Попробуй встать на колени, – предложил он, – или наклонись. Правда, тогда они отойдут в сторону…

Так оно и случилось. Ножны лежали у него поперек спины. Беспрерывно ругаясь и чуть не отрезав себе ухо, Уолли наконец убрал меч.

– Неплохо, – сказал мальчик, оглядев его. – У тебя эфес не с той стороны. Впрочем, Шонсу легко владеет и правой и левой, так что это не имеет значения. Если захочешь кого-нибудь убить, вынимай меч левой рукой. – Я вовсе не собираюсь его вынимать! – но все же Уолли вынул меч и передвинул ножны на другую сторону.

– Теперь поправь рукоятку и смотри, чтобы он висел прямо, – сказал мальчик и взял в руки маленький кожаный ремешок, последнее, что оставалось в свертке. – Это зажим для волос, – пояснил он.

– Никогда не носил кожу, – пробормотал Уолли, откидывая назад волосы и связывая их ремешком, густые, тяжелые волосы, у Уолли Смита шевелюра была куда скромнее. – Мне что, надо появиться на людях во всем это снаряжении? Меня арестуют. – Он хмуро посмотрел в грязное мутное зеркало. – Арестовывают только воины, – мальчик засмеялся, – а ты – воин высокого полета. Нет, все очень хорошо. Увидев тебя, девушки засвистели бы от восторга, – если бы, конечно, осмелились. Пойдем.

Уолли колебался. Он посмотрел на плащ, оставшийся лежать на кровати, и на корзину, в которой лежало целое состояние – гора серебряных блюд, – А как же все это? – спросил он.

– Это украдут, – ответил мальчик. – А какая разница?

В его вопросе Уолли почудился некий подвох. Он увидел, как острые глаза его собеседника сверкнули. Это ловушка – если он скажет, что разница есть, значит, все эти вещи имеют какую-то ценность, а следовательно, они реальны. Однажды он уже попался, и теперь надо быть осторожнее.

– Никакой.

– Тогда пошли, – кивнул мальчик и побежал к двери.

– Слушай, ты, Недомерок! – окликнул его Уолли. – А может, ты заманиваешь меня в ловушку?

Опять показалась эта зловредная усмешка, открылась дырка там, где не было зуба.

– Да.

Больше он не сказал ничего, но вопрос: «А какая разница?» отчетливо читался в его лукавых глазах.

Уолли пожал плечами и улыбнулся:

– Ну, пошли! – и вышел из домика вслед за мальчиком.

Глава 6

Было прекрасное, по-тропически томное утро, его не портили даже запахи, которые всегда сопутствуют большому скоплению людей и лошадей. Солнце уже разогнало тень около домика и теперь нещадно жгло Уолли спину – в такие утра, как это, всегда начинаешь думать о летних каникулах, о пляжах и загорелых девушках, о прогулках по лесу и о теннисном мяче. Мальчик запрыгнул на низкий парапет дороги и, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, покачиваясь, побежал вперед Чтобы не отстать, Уолли прибавил шагу; он заметил, что дорога спускается вниз, под кроны деревьев. Спрашивать о том, куда они идут, – бесполезно: ответом будет все тот же вопрос.

Путников, шедших навстречу им, было не слишком много. Поравнявшись с ним, люди приветствовали его поклоном. Он кивал им, не останавливаясь. – Как я должен отвечать на приветствия? спросил он своего проводника. – Кивок – это то, что нужно, – ответил мальчик; стена, по которой он шел, стала шире и теперь он двигался ровнее. Его лицо было совсем рядом с лицом Уолли. – Не отвечай черным и белым. Если хочешь, то и желтым. А зеленых и синих ты должен приветствовать – прижми к груди сжатый кулак. Это значит, что ты не собираешься обнажать меч, так же, как рукопожатие означает, что ты не прячешь где-нибудь оружия. – Опять начался узкий полуразрушенный участок, и он раскинул руки. – Не улыбайся, тебе это не положено.

– И даже красивым девушкам?

Теперь во взгляде мальчика было предостережение.

– От воина твоего ранга это будет воспринято как приказ.

Уолли стал внимательнее присматриваться к людям. У тех, кто был одет в оранжевое, на лбу было четыре знака, у тех, кто в коричневое, – три. При белом цвете – один знак, видимо, знак самых юных. Одетые в черное ему не встречались, но он уже знал, что значит этот цвет – цвет раба. На детях обоего пола не было вообще ничего, так же как и на его спутнике.

– Это только для всех остальных, – продолжал мальчик. – Что касается воинов, то там все сложнее. Если просто встречаешь на улице – одно приветствие, если хочешь поговорить – другое. Имеет значение и то, чей ранг выше, и еще многое. Ловко, как козочка, он перепрыгнул через брешь в камнях и приземлился на другой стороне. – Ответ на приветствие – это и вовсе сложно.

Уолли ничего не ответил. Дорога делала поворот и уходила к домам, над крышами которых высилось огромное сооружение, похожее на собор, увенчанное семью золотыми шпилями… Храм Богини в Ханне. Именно сюда они и шли. За храмом поднималась гряда крутых голых скал, которую разрезало ущелье. Из окна домика ему было видно и это ущелье, и водопад, над которым поднимался фонтан брызг, теперь же он заметил только облачко.

На дороге то и дело попадался помет мулов и другая грязь. Сначала Уолли боялся запачкать большие пальцы ног, но в конце концов перестал обращать на это внимание. Ботинки жали, а мальчик бежал быстро, быстро даже для таких длинных ног, как у Шонсу.

Но вот стена кончилась, мальчик спрыгнул на дорогу, и они немного сбавили шаг. Внезапно их обступили деревянные дома, видимо, они вошли в город; непроходимая грязь была здесь повсюду. На грязных кривых улочках толпился народ, люди спешили, толкались, в руках у многих были узлы, некоторые катили перед собой тележки. Но для воина седьмого ранга каким-то образом всегда находилось достаточно места, и его никто не толкал, хотя теперь приветствия стали небрежны. Запах, царивший здесь, был просто ужасен.

– Кажется, больше всего коричневых? – спросил Уолли.

Мальчику приходилось пробираться сквозь толпу, чтобы не отстать, но Уолли шел все так же быстро – пусть теперь попрыгает.

– Третий ранг. Это мастера. – Он исчез за тележкой торговца и вынырнул рядом с Уолли с другой стороны. – Высший разряд ремесленников. В желтом и белом – подмастерья. Ну вот, основной курс пройден, – он широко усмехнулся.

В грязи копалось огромное количество бездомных собак; солнце закрывали высокие стены. Кружились тучи насекомых, в воздухе пахло чем-то кислым и прогорклым, человеческим потом и животными, и только лавки булочников и магазины специй дышали ароматами, и улица вокруг них превращалась в оазис.