Грегори Киз - Духи Великой Реки

Она наклонилась ниже, коснулась пальцем темной воды и испуганно вздохнула, увидев отпечатки на поверхности воды, словно невидимые предметы вдавились в кожу бога-Реки. Ближе всего оказался оттиск водяного скорпиона, такой точный, что можно было рассмотреть ряды чешуек, покрывающих живот насекомого. Дальше виднелась каракатица с длинным гладким сужающимся телом; ее щупальца и единственный большой глаз четко выделялись на отпечатке. А еще дальше… Хизи охнула и поспешно отвела глаза от точной копии лица своего двоюродного брата Дьена — такого, каким она его видела в последний раз, с глазами на стебельках, как у краба.

Дрожа, Хизи отвернулась от Реки, но это не принесло ей облегчения. К ней приближались четверо жрецов в масках, размахивая своими лейками и метлами для изгнания духов. Впереди них шел Йэн, молодой инженер, шутливо ухаживавший за ней, а потом оказавшийся хладнокровным убийцей по имени Гхэ. За этими пятью виднелась сотня других, наполовину скрытых туманом, но все равно угрожающих, все равно преследующих единственную цель: замуровать ее в подземелье. Паника вонзилась в сердце Хизи как острый клинок, но тут она почувствовала, как что-то коснулось ее ноги; девочка опустила глаза и увидела крошечную змейку, размером не больше червяка.

Маленькое пресмыкающееся переливалось всеми цветами радуги, и что-то в нем принесло Хизи ощущение счастья, обещание защиты от врагов. Девочка наклонилась и подняла змейку; затем, подчиняясь непонятному порыву, проглотила ее.

«Ох, я же проглотила змею. Зачем?» — гадала Хизи.

В этот момент змейка зашевелилась у нее в животе, а руки девочки словно превратились в молнии. Серая вода хлынула к ногам Хизи, и уровень Реки начал понижаться: червь в животе Хизи все рос и рос, а ненасытные змеиные головы, в которые превратились пальцы ног, все пили и пили. Река мелела, бог входил в тело Хизи, и с леденящим ужасом она почувствовала, как его необъятная личность сокрушает ее, сжимает, как гигантский кулак. Но какая-то часть ее души ликовала оттого, что теперь наконец она могла уничтожить всех, кто ей угрожал, всех, кто желал ей зла…

Отвращение оказалось сильнее ликования. Хизи вскрикнула и выплюнула змейку; вместе с ней она лишилась силы, вода хлынула обратно в Реку, и та постепенно достигла своего прежнего уровня. Но тут Хизи увидела еще кое-что, тварь из той каменной пирамиды, и кошмар начался снова…

Хизи проснулась со стиснутыми в кулаки руками и не сразу поняла, где находится. Прошло несколько ужасных бесконечных секунд, прежде чем она рассмотрела, что ее окружает. «Мне все приснилось, приснилось, приснилось!» — твердила себе девочка, хотя и понимала, что дело не только в этом. На нее нахлынули искаженные воспоминания о том, что действительно случилось всего несколько месяцев назад, когда Река попыталась воплотиться в ее хрупком теле и едва не преуспела в своем намерении. Но ведь Хизи удалось избегнуть ужасной участи, разве не так? Удалось избавиться от проклятия?

Постепенно Хизи осознала, что находится в бене — шатре из конской шкуры, которыми менги пользуются при кочевье. Ей было холодно, только левый бок грел Хин — собака прижалась к Хизи и громко похрапывала. Рядом Братец Конь выводил носом рулады, словно подпевая псу. Раньше эти звуки раздражали Хизи; теперь же она нашла в них успокоение — ведь это были обычные звуки человеческого жилища.

Но ей снова грозит опасность — так же несомненно, как то, что Хин — собака. И Братец Конь уловил угрозу. Он велел раскинуть лагерь, когда они и на пол-лиги еще не удалились от той каменной пирамиды, где она видела…

Завтра он все объяснит. Завтра.

Хизи снова улеглась, постепенно ее дыхание стало ровнее, но той ночью уснуть ей больше не удалось.

Хизи положила подбородок на согнутые колени, глядя, как в деревню с пронзительными криками въезжают ярко одетые всадники. Полукровка-великан, сидевший с ней рядом, беспокойно заерзал; его тело, вдвое более массивное, чем тело любого человека, согнулось, а пальцы, толстые, как колбасы, переплелись и скрыли лицо с грубыми чертами. Хизи догадалась, что Тзэм хмурится, и, как ей показалось, скрипит зубами.

— Принцесса… — начал великан, но Хизи покачала головой:

— Тихо, Тзэм. Лучше посмотри на всадников. Я собираюсь написать о них Гану.

— Я насмотрелся много этих варваров за последние несколько дней, — проворчал Тзэм. — Мне ведь больше нечем заняться.

— Ну, Тиин говорила мне иначе, — сказала Хизи и искоса взглянула на великана.

Тзэм покраснел так, что стал почти багровым.

— Нужно же чем-то занять время, — буркнул он. — Охотиться я не могу, лошади не выдерживают моего веса…

— Так что ты развлекаешь незамужних женщин, — закончила за него Хизи. — Совсем как в Ноле. — Ее взгляд стал более пронзительным. — Незамужних, Тзэм. Здешний народ не так снисходительно смотрит на супружескую измену, как ты к тому привык.

Тзэм сморщился в шутливом испуге, его мохнатые брови, похожие на покрытые лесом горные хребты, сошлись к переносице.

— И какое же за это бывает наказание? — спросил он.

— Ты знаешь Лающего-Как-Собака?

— Старика, у которого нет носа?

— Именно.

— Ох… Ох! — Теперь уже на лице Тзэма была написана настоящая, а не притворная тревога.

— Так что поостерегись, — предупредила его Хизи.

— Да уж постараюсь, — ответил Тзэм. — Я рад, что ты меня предупредила.

— Здесь ведь не Нол, Тзэм. Помни об этом. Никакие наши знания здесь не годятся.

— Люди всюду люди, принцесса, — фыркнул Тзэм. — Многое из того, что я знаю, годится, где бы я ни оказался.

Хизи вздрогнула — такая горечь прозвучала в голосе великана. Тзэм не часто обнаруживал свои чувства.

— Что тебя тревожит, Тзэм?

Пока они разговаривали, тридцать конных воинов носились вокруг деревни, вопя, как демоны. У каждого на копье был яркий длинный флажок; от этого варварского урагана цветов захватывало дух. Незамужние девушки скользили между мчащимися конями, стараясь ухватить флажки, а дети бегали рядом, размахивая колокольчиками и деревянными трещотками. Шум стоял ужасный.

Тзэм не ответил, притворившись, что поглощен зрелищем. Хизи пощекотала его пальцем ноги, потом, когда он не обратил на это внимания, пихнула посильнее. Великан повернулся к ней, оскалив огромные зубы, и Хизи поразил прозвучавший в его словах гнев:

— Ты не можешь меня об этом спрашивать, — бросил он. — Раз уж ты не хочешь сказать, что тревожит тебя… — Он снова умолк, насупившись.

— Тзэм, — начала Хизи, положив свою маленькую руку на бугрящееся мускулами плечо великана. Шея его напряглась, он снова заскрипел зубами, но потом со вздохом устремил на девочку уже не такой яростный взгляд.