Любовь Пушкарева - Утраченный покой

Я тут же обняла свое сокровище, обрушивая на него мысли и чувства. Он открылся:

– «Прости, это так глупо. Глупые мысли», – смущенно «пробормотал» он.

– «Ну, хочешь, и на тебя такую поставлю?» – спросила я в порыве.

Лиан задумался, это ощущалось как тихая невнятная музыка.

– «Нет. И Мальва теперь под угрозой. Если твои враги захотят навредить тебе, то будут бить по ней»

Эта совершенно холодная и трезвая мысль, исходящая от него, напугала меня. С Лианом всегда так – как только окончательно уверишься, что перед тобой наивный ребенок, он вдруг выдает что-то в духе древнего рассудочного старика.

– «Что же делать?»

Мальвочка во время нашего быстрого обмена мыслями сидела, тихо вслушиваясь в себя, привыкая к метке.

– Как ты? – встревоженно спросила я.

– Хорошо, – со счастливой улыбкой ответила она.

– Я… Я поставила… семейную метку, – выдавила я.

– Спасибо, – и флерса поцеловала мне руку, вливая каплю vis. Ее жаркая, навевающая сладкую дрему сила подействовала на меня, как хорошая доза успокоительного.

– Мальва, я не хотела, но так вышло, что эта метка – метка дочери, и она ставит твои жизнь и спокойствие под угрозу. У меня не так много врагов, но они есть. Ты понимаешь, о чем я?

Она кивнула.

– Хочешь, чтобы я поставила другую метку?

Мальва посмотрела на меня потом на Лиана.

– Нет-нет. Пусть все будет именно так… Госпожа.

– Зови меня Пати. И спасибо тебе, Мальвочка.

Флерса все прекрасно поняла и решила пойти на риск из благодарности нам обоим – мне и Лиану.

– А как быть с Пижмой? – спросила я вслух, но ответа не ждала.

Пижма был закрыт, бесполезно ставить какие-то метки, единственное, что можно было – на всякий случай поставить vis-вензель, как на слугу-человека или вещь, просто помечая, что он мой. Что я и сделала. Разглядывая vis-зрением Пижму, я случайно глянула на Мальву и Лиана, между ними протянулась какая-то еле видимая мерцающая связь.

– «Лиан», – строго позвала я.

– «Я не чистил», – тут же отозвался он, напомнив нашкодившего ребенка.

– «Угу. Ты просто подсоединился, да?»

– «Да».

Ну вот что с ним делать?

Просто погладив и так полного Пижму – Мальвочка постаралась – я пожелала им доброй ночи и ушла «устраивать ночлег» близнецов. Днем у меня было время подумать, и я пришла к выводу, что ограничусь только замками комнаты. Дверь крепкая, стол привинчен, шкафы закрыты. Да, их можно взломать и навредить мне, испортив ингредиенты или разрядив амулеты, но из-за этой довольно призрачной угрозы я не согласна мучиться угрызениями совести, связывая флерсов.

Аккуратно расспросив Ландышей, не пытался ли кто выйти с ними на связь прошлой ночью, и получив достаточно четкий ответ «нет», я и им пожелала доброй ночи, заперла и ушла в ресторан.

Вечер, скоро сядет солнце и придет голодный Шон. Сегодня я была совершенно четко настроена покормить его.

Я как раз отужинала фруктовой запеканкой и находилась в состоянии полного умиротворения, вызванного приятной тяжестью в желудке, когда он появился.

Зайдя, Шон отвесил вежливый полупоклон. Это выглядело как изысканный флирт, а не раболепие, и мне это понравилось.

– Здравствуйте, леди, – сегодня инкуб был во всеоружии и просто очаровывал.

– Привет, Шон. Как Венди и Ники? Как остальные розовые? Устроились?

– Большинство – да, уже нашли себе жилье и территорию. У Венди и Ники все о»кей. Пока никто не спешит «прощупывать» их, наверное, местные еще не очухались за эти пару дней, но девчата готовы если не ко всему, то ко многому.

– Если что – обращайтесь.

– Спасибо, леди.

Да, прошедший день пошел ему на пользу, он окончательно пришел в себя, и я снова вижу знакомого мне Шона Чери, очаровательного, самоуверенного и веселого Бреда Питта.

– А у тебя нет проблем из-за такого сходства?

– Ну что вы, – польщенно улыбнулся он. – Это лицо меня кормит, я рад, что не побоялся так точно скопировать его.

– А кто тебе помог изменить внешность?

– Ковейн и помог. Я выторговал себе последнее желание перед отъездом – физическую смену облика. И признаться, до сих пор не привыкну видеть голубоглазого блондина в зеркале.

– А твоя родина Азия, да? И сам ты смуглый жгучий брюнет… – припомнила я, виденное во время первого кормления перед боем.

– Был. В этой стране, в это время невыгодно быть смуглым брюнетом.

Я вдруг задумалась, почему же я так ничего и не увидела, когда Шон рассказывал о жизни в монастыре и войне с вампами, ведь до этого, впервые беря от него силу, я улавливала какие-то образы… и чуть не треснула себя по лбу, догадавшись. Ну конечно! Когда Шон был истощен, его рацио не могло работать нормально, он не мог запомнить все в подробностях – для него все происходящее было как в тумане, а значит, и для меня. И наоборот: сытость, наполненность делают его воспоминания яркими и образными.

– Ты в хорошем настроении, – заметила я.

Он кивнул.

– Я провел день с щедрым источником, плюс у меня было время осознать, что погнавшись за львом, я пренебрегаю серной.

Я задумалась о смысле этой ранее не слышанной пословицы, оценивая все ее нюансы.

– И мне надо быть благодарным за то, что у меня есть, хоть и хотел я другого, – закончил свою мысль Шон.

– С серной меня еще не сравнивали, – с улыбкой заметила я. – Они красивые? Или бурдюки на тоненьких ножках?

Шон рассмеялся бархатным ласкающим смехом, и приятный пряно-мускусный запах, исходящий от него, усилился.

– Боюсь, они именно бурдюки на тонких ножках, но не всегда – когда они молоды и худы, то вполне красивы.

Запах мускуса напомнил мне, что Шон голоден, и я жестом предложила пересесть на диван. Он с удовольствием подчинился, и заперев на всякий случай дверь, я села к нему на колени лицом к лицу.

Мы начали наше неспешное занятие. Как-то незаметно одежда была сведена к минимуму, и я таяла от нежных, горячих прикосновений. Шон намеренно не спешил, играя со мной, пробуя на вкус. Может, мне бы и хотелось чего-то более яркого, но я понимала, что в данном случае, в vis-обмене с инкубом, главное – умеренность и еще раз умеренность. Ведь сила инкуба – это даже не алкоголь, это наркотик, дозы которого всегда мало. Я тихо постанывала от удовольствия, по капле вспыхивая красным. Горячие руки, массажирующие плечи, поцелуи в шею и жаркая дразнящая сила – это был удивительный коктейль.

Время пролетело совершенно незаметно, Шон отдавал по чуть-чуть, и я не пьянела от его силы, оставаясь в полном сознании, забирал же он лишь ненамного больше, чем давал. Я все ждала, когда он перейдет к более активным действиям, но вдруг явственно ощутила странную смесь запахов ванили и корицы… Насытился? Уже? Мелькнуло легкое разочарование. Но! Я чувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей и… наполненной. Шон сумел покормить нас обоих. Откинувшись назад в легком опьянении, он явно ожидал похвал, ведь он их действительно заслужил. Вместо слов я собрала светло-розовую, почти белую силу на кончике пальца и провела по его губам, он потянулся как за сладостью и слизал. Метка позволяла нам чувствовать друг друга – взаимную благодарность и полное удовлетворение друг другом.