Крис Вудинг - Нити зла

Император Мос ту Бэтик рассматривал свое отражение в огромном зеркале полированного серебра: коренастый мужчина, чуть ниже ростом, чем можно ожидать от человека его веса. Выглядел он очень внушительно. Жесткая борода, в которой кое-где пробивалась седина, скрывала половину лица. Грубыми, злыми движениями он поправлял свой церемониальный наряд, затягивал манжеты и пояс. Послеполуденное солнце проникало в комнату сквозь два арочных окна. В четко очерченных лучах света плясали пылинки. Обычно императору это нравилось, но сегодня из-за такого контраста большая часть комнаты казалась мрачной, заполненной горячими тенями.

— Тебе нужно успокоиться, — проскрипел голос из дальнего угла комнаты. — Твое беспокойство очевидно.

— О, духи! Какр, как же мне не волноваться? — огрызнулся император. Он поймал в зеркале отражение сгорбленной фигуры, которая медленно вышла из тени в углу комнаты на свет. На вошедшем колыхалось странное одеяние, сшитое из лоскутков кожи и еще чего-то, что невозможно было распознать. Никому бы не удалось усмотреть какую-то логику в подборе цветов или рисунок на этом рубище. Из-под потертого капюшона виднелась только сухая челюсть, которая не двигалась, когда человек говорил. Когда говорил личный ткач императора, главный ткач.

— Если ты при сложившихся обстоятельствах не встретишься с братом своей жены, то оскорбишь его, — продолжил Какр.

Мос коротко хохотнул:

— С Рекаем? Да мне плевать, что думает этот щенок, этот маленький книжный червь! — Он оторвался от зеркала и посмотрел на главного ткача. — Полагаю, ты знаешь о донесениях, которые я получил?

Какр поднял голову, и око Нуки осветило лицо под капюшоном. Главный ткач выглядел омерзительно и напоминал мумию с приоткрытым ртом и провалившимися щеками. Его черты обтягивала сухая, мертвенно-бледная кожа. Мос не мог смотреть на него без дрожи отвращения.

— Мне известно о донесениях, — проскрежетал Какр.

— Ну да, я так и думал, — ядовито ответил Мос. — Мало что происходит в этой крепости без твоего ведома. Даже если это не твое дело.

— Все — мое дело…

— Неужели? Тогда почему же ты не заботишься, например, о том, что урожай в империи хуже год от года? Почему не остановишь ползущую по моей земле заразу, от которой дети рождаются порчеными? Эта дрянь скручивает деревья, гноит все на корню… Мои люди боятся приближаться к горам, потому что никому не известно, что за чудовища прячутся там! — Мос прошел к столу, на котором стоял графин с вином, и налил себе бокал. — На носу Эстивальная неделя, Неделя урожая. Но если богиня Эню собственной персоной не снизойдет на землю и не подаст нам руку помощи, нынешний год станет хуже предыдущего. Нам грозит голод, Какр! Крестьяне в отдаленных провинциях давно не ели досыта! Мне очень, очень нужен был этот урожай, Какр, чтобы не поддаться нажиму этой проклятой торговой компании!

— Мос, твои люди голодают из-за тебя! — Голос Какра сочился ядом. — Не стоит перекладывать на ткачей ответственность за свои ошибки. Это ты начал торговую войну, когда поднял налоги на экспорт.

— А чего ты хотел? — вскричал император. — Чтобы я позволил нашей экономике рухнуть?

— Меня не волнуют твои оправдания. Факт остается фактом. Это твоя вина.

Император осушил стакан и зло уставился на главного ткача.

— Мы захватили этот трон вместе, — прорычал Мос. — Это стоило мне единственного сына. Свою часть договора я выполнил. Я сделал вас частью империи. Я дал вам землю. Я дал вам права. Я это обещал — и сделал. А что вы?

Голос Какра чуть не сорвался от гнева:

— А мы сохранили тебе трон, император. Если бы не мы, все давно уже поняли бы, что ты не способен управлять страной и не должен стоять во главе ее! Тебя бы свергли… Помнишь, о скольких заговорах я тебя предупредил? Сколько попыток убийства предотвратил? Сколько восстаний помог подавить? Уже пять лет урожаи падают, рынок рушится, в политике царит смута. Благородные семейства вряд ли это переживут. — Последние слова Какр почти прошептал: — Они хотят, чтобы мы ушли. Ты и я.

— Всё началось из-за неурожая! — задохнулся император. — И зараза, будь она проклята! Где источник? В чем причина? Почему ты не знаешь?

— Ткачи не всемогущи, мой император, — прохрипел Какр, разворачиваясь, чтобы уйти. — Если бы мы были настолько сильны, мы бы в тебе не нуждались.

— А вот и он! — хихикнула императрица Ларания. Она сбежала от своих суетливых горничных и уже спешила навстречу Мосу, который только что вошел в уютные палаты. Ларания бросилась в объятия мужа и игриво чмокнула его. Лотом отстранилась и погладила по волосам. Перехватила взгляд.

— Ты выглядишь рассерженным. Что-то не так? Я смогу это уладить? — улыбнулась императрица.

Мосу казалось, что рядом с его возлюбленной все тучи рассеиваются. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, на этот раз чувственно.

— Своей улыбкой ты можешь уладить все, что угодно.

— Льстец! — Ларания кокетливо выскользнула из объятий мужа. — Ты пришел слишком поздно. И неуклюжими лапами смял мне платье. Горничным снова придется над ним трудиться. Все же должно быть в порядке, когда мы будем принимать моего брата.

— Мои извинения, императрица. — Мос шутливо поклонился. — Я и не подозревал, что сегодня для вас настолько важный день.

— Мужчины такие невнимательные, — выдохнула Ларания с притворным удивлением.

— Получив такое оскорбление, я могу только удалиться в свои покои и убраться с вашего пути, — поддразнил Ларанию Мос.

— Ну уж нет! Ты останешься здесь и закончишь приготовления вместе со мной. Если тебе завтра все еще нужна императрица…

Мос грациозно поклонился и занял место подле жены. Служанки засуетились вокруг него. Императора опрыскали ароматическими маслами и добавили атрибуты, необходимые по ритуалу. На сердце полегчало, хотя хлопоты не доставляли ему никакого удовольствия.

Помпезные церемонии, обязательные для императора, были испытанием для него даже в лучшие времена. Мос считал себя человеком резким, не созданным для утонченных игр. Он жалел времени на ритуалы и стародавние традиции. Церемония приветствия важного гостя, прибывшего с длительным визитом, походила по сложной структуре формальностей на слоеный пирог — гордость королевского кондитера. Все зависело от статуса гостя и тех отношений, в которых он находился с императорской семьей. Недостаточно приготовлений — и приглашенное лицо обидится, чрезмерный размах — смутится… Мос мудро предоставил своим советникам, а после жене разбираться с этими вопросами.