Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

Лейтенант остановил Отряд.

— Вбейте в этого крестьянина немного уважения.

— Есть. Масло и Сапожник — выполняйте.

— Двадцати плетей ему хватит.

— Есть двадцать плетей.

— Да вы что себе позволяете? Никакой вонючий наемник не посмеет…

— Лейтенант, — оборвал курьера Капитан, — по-моему, он заслужил еще десять плетей.

— Согласен. Ильмо!

— Есть тридцать плетей. Лейтенант.

Ильмо выбросил вперед руку. Курьер мешком свалился с седла. Масло и Сапожник подхватили его, подтащили к придорожной изгороди и прислонили к ней, затем Сапожник разорвал на спине курьера рубашку.

Ильмо принялся работать ездовой плетью Лейтенанта. Он не особенно усердствовал, потому что бил, не вымещая злобу, а лишь доводя нужную мысль до ума тех, кто считал Черный Отряд чем-то второсортным.

Когда Ильмо закончил, я подошел к курьеру, прихватив сумку.

— Попробуй расслабиться, парень. Я врач. Промою тебе спину и забинтую. — Я похлопал его по щеке. — Для северянина ты держался весьма неплохо.

Когда я обработал курьеру спину, Ильмо протянул ему новую рубашку, а я, дав парню несколько медицинских советов, под конец посоветовал:

— Доложи о себе Капитану так, словно ничего не произошло. — Я показал ему Капитана: — Давай, валяй.

Как выяснилось, наш приятель Ворон успел-таки к нам присоединиться и теперь наблюдал за происходящим, сидя на взмыленной и покрытой пылью чалой кобыле.

Курьер прислушался к моему совету.

— Передай Хромому, — ответил Капитан, — что я веду отряд с той скоростью, с какой могу. И я не стану гнать людей вперед, иначе у них не останется сил сражаться.

— Да, капитан. Я все ему передам, капитан. — Курьер неуклюже забрался в седло. Он хорошо скрывал свои чувства.

— Хромой тебе за это сердце вырежет, — заметил Ворон.

— На его неудовольствие мне наплевать, — заметил Капитан. — А я думал, ты присоединишься к нам, прежде чем мы выйдем из Опала.

— Я замешкался, сводя счеты. Одного вообще в городе не оказалось. Другого предупредил лорд Джалена. У меня ушло три дня, чтобы его отыскать.

— Того, которого не оказалось в городе?

— Я решил вместо этого догнать вас.

Ответ не удовлетворил Капитана, но он зашел с другой стороны:

— Я не могу разрешить тебе присоединиться к нам до тех пор, пока у тебя остаются интересы на стороне.

— Я выбросил их из головы. Самый важный долг я уже заплатил.

Он имел в виду женщину — я пяткой это чуял. Капитан хмуро взглянул на Ворона:

— Ладно. Езжай со взводом Ильмо.

— Спасибо… господин капитан.

Я удивился. Ворон не из тех, кто привык называть кого-либо «господин».

Отряд продолжал марш на север: миновал Вяз, углубился в провинцию Клин, проехал Розы и отправился дальше на север, в Форсберг. Эта провинция, некогда бывшая королевством, ныне стала полем кровавой схватки.

Город Весло расположен у северных границ Форсберга, а чуть выше, в лесах, находится Курганье, где Госпожа и ее любовник Властелин были похоронены четыре столетия назад. Дурацкие магические исследования колдунов из Весла пробудили Госпожу и Десять Взятых от темных снов. Теперь одолеваемые виной потомки тех колдунов сражались с Госпожой.

Южный Форсберг остался обманчиво мирным. Крестьяне приветствовали нас без особого восторга, но деньги брали охотно.

— Для них в диковинку, что солдаты Госпожи платят, — сказал Ворон. — Обычно они попросту хватают все, что им понравится.

Капитан хмыкнул. Мы бы и сами так поступали, если бы не получили от Душелова указания вести себя вежливо. Перед отъездом он щедро наполнил казну Отряда. Капитан не возражал. К чему зря заводить врагов?

Мы ехали уже два месяца. За спиной осталась тысяча миль, и мы все выдохлись. Капитан решил предоставить Отряду отдых на границе зоны боев. Возможно, у него появились сомнения насчет службы Госпоже.

Как бы то ни было, зачем гоняться за неприятностями? Особенно если плата не меняется, сражаешься ты или нет.

Капитан завел нас в лес. Пока мы разбивали лагерь, он разговаривал с Вороном. Я наблюдал за ними.

Любопытно. Их начинает что-то связывать. Я не мог понять, что именно, поскольку недостаточно знал о каждом из них. Просто Ворон стал новой загадкой, а Капитан — старой.

За все годы, проведенные рядом с Капитаном, я почти ничего про него не узнал. Так, намек там, намек здесь, приправленные домыслами.

Капитан родился в одном из Самоцветных городов. Он был профессиональным солдатом. Что-то перевернуло его личную жизнь. Вероятно, женщина. Он наплевал на контракт и на титулы и стал бродягой, а через некоторое время связался с нашей компанией духовных изгнанников.

У каждого из нас есть свое прошлое. Подозреваю, что мы окутываем его туманом вовсе не потому, что прячемся от него, а потому что думаем, будто станем выглядеть более романтично, если начнем многозначительно поднимать глаза и тонко намекать на прекрасных женщин, с которыми навсегда расстались. Те из нас, чьи истории я сумел раскопать, бежали от закона, а не от трагической любви.

Но Капитан и Ворон, очевидно, нашли друг в друге родственные души.

Мы разбили лагерь, выставили дозорных и устроились на отдых. Хотя в стране шла война, ни одна из противоборствующих сторон не сумела нас быстро заметить.

Молчун, желая повысить бдительность наших часовых, пустил в ход свои способности и обнаружил замаскировавшихся шпионов, сумевших пересечь внешнюю линию наших пикетов. Он предупредил Одноглазого, а тот доложил Капитану.

Капитан вызвал меня, Одноглазого, Гоблина и нескольких других, потом разложил карту на пне, до этого служившем карточным столом.

— Где они?

— Двое здесь. Еще двое тут. И один здесь.

— Пошлите кого-нибудь к нашим часовым с приказом незаметно вернуться в лагерь. Мы отсюда сматываемся — тоже незаметно. Гоблин. Где Гоблин? Передайте Гоблину, чтобы держал свои иллюзии наготове. — Капитан решил ни во что не ввязываться. На мой взгляд, похвальное решение.

— Где Ворон? — спросил он через несколько минут.

— Кажется, пошел ловить шпионов, — ответил я.

— Что? Он что, идиот? — Его лицо потемнело. — А тебе что надо?

Гоблин пискнул, как придавленная каблуком крыса. Голосок у него на диво писклявый, а гнев Капитана сделал его и вовсе похожим на писк птенчика.

— Ты меня вызывал.

Капитан ходил по кругу, топоча ногами, рыча и хмурясь. Обладай он талантом Гоблина или Одноглазого, из его ушей наверняка валил бы дым.

Я подмигнул Гоблину, тот расплылся в улыбке и стал похож на большую жабу. Грозный танец войны в исполнении Капитана был лишь предупреждением, чтобы его не беспокоили по пустякам. Капитан шуршал картами. Капитан метал мрачные взгляды. Наконец он резко обернулся ко мне: