Сергей Уксус - Путь к жизни

— Жрецы, — коротко объяснил Хасси. — Но они нужны: свадьба, имя дать… когда умирает, проводить, — затем помолчал немного и спросил в свою очередь: — А здесь?

Великан вздохнул, поскрёб в затылке, опять вздохнул, но в конце концов ответил:

— Понимаешь, мы тут сами себе жрецы.

— Как это?! — опешил оборотень.

— Ну-у-у… Кхм… В общем, приходили, но ни один не ужился. А сейчас и приходить боятся, — и, видя непонимание в глазах собеседника, объяснил: — Понимаешь, прийти-то к нам просто. А вот уйти… Если сразу не ушёл, тот тут и останешься. А вот как все или… Мы таких старому Гельду отдавали.

Хассрат задумался. Получалось, что если местные их не примут, то… То что? Отдадут хозяину? Как будто прочитав его мысли, Гримгирд проворчал:

— Ты, Хас, раньше времени не шугайся. С тобой случай особый. Ежели молодой Гельд тебя принял…

Оборотень согласно хмыкнул: хозяин и сам по себе был страшной силой, с которой не всякий маг совладает…

Правда, Нисси, случись что, придётся одной сына растить, но такова судьба жены воина. И она справится, случись что. Уж если через Каменные Клыки пере…

Плеча Хассрата коснулось что-то лёгкое. Скосив глаза влево, он увидел костлявую кисть, обтянутую тёмной пятнистой кожей, а подняв взгляд — закутанную в плащ фигуру, всем своим видом как бы говорящую: «Это — моё!»

Постояв немного, мертвец спрятал руку под плащ, но не вернулся на привычное место, а опустился рядом прямо на камни, как будто ему вдруг стало интересно, о чём беседуют смертные.

Говорят, маленькая песчинка может стронуть большую лавину, а маленькая соломинка — сломать спину верблюду. За свою короткую нежизнь Гельд не успел столкнуться ни с камнепадами, ни с бродящими по пустыням горбатыми животными. Вообще, из всех природных явлений и зверей он видел пока только дождь и баранов. И уж тем более мертвец не задумывался над глубоким философским смыслом этих высказываний. Просто маленькая капля энергии из почти пустого накопителя перетекла в сформированную старым некромантом сеть, пробежала по главным нитям каркаса, просочилась во второстепенные и…

Разговоры живых, раньше проходившие мимо сознания, вдруг стали интересны. Почему? Гельд-младший не знал, он просто сначала прислушивался, потом намекнул здоровяку, что живущие в башне находятся под его защитой, потом решил поучаствовать в беседе, потом… Потом, проводив взглядом уходящего домой великана, вошёл в башню, разыскал на кухне что-то стряпавшую женщину и под её удивлённым взглядом опустился на широкую скамью у стены. Подальше от малыша, который, сидя на коврике, увлечённо копался в куче каких-то веточек и камешков. Детёныш то и дело подносил к носу что-нибудь особо приглянувшееся, обнюхивал и либо пытался взрыкивать, либо недовольно шипел, после чего предмет чаще всего падал обратно в кучу, но иногда и пробовался на вкус. Ниссрита, каким-то образом успевавшая это заметить, тут же строго одёргивала маленького исследователя, не забывая бросить очередной тревожный взгляд на неподвижную фигуру, закутанную в плащ.

Гельд же смотрел на малыша только в первые несколько минут, затем внимание его переключилось на мать, а спустя ещё немного времени — и на само помещение. Подобно живому существу, кухня оказалась опутана нитями Силы разной толщины и яркости, сплетающимися в причудливую сеть и уходящими куда-то вниз, на подземные этажи, и вверх. Куда — мертвец не знал, но захотел узнать, очень захотел. Любопытство проснулось окончательно и потребовало решительных действий по своему удовлетворению. Хозяин башни вскочил и быстро вышел, как-то ухитрившись проскользнуть между стеной и не успевшим посторониться Хассратом. Развернувшись, воин с недоумением посмотрел на застывшую в нескольких шагах фигуру господина: Гельд думал, куда пойти сначала. Впрочем, в этот раз проблема выбора между двумя одинаковыми вариантами решилась быстро — изучать собственный дом следовало с его основания. То есть с подвалов.

Каша на мясном бульоне, каша с озёрной рыбой, каша с фруктами, каша с речной рыбой, каша на молоке… На пятый день ожидания один только вид тарелки с размазнёй приводил посланца в состояние тихого бешенства. При этом Зехван отлично осознавал, что на самом деле является причиной такой раздражительности: ожидание. Ожидание и какая-та смутная тревога, а вовсе не однообразие завтраков. Тем более что его самого в пору ученичества кормили намного однообразнее. И не только его. В подавляющем большинстве монастырей настоятели предпочитали не баловать братию излишествами, а здесь… «Вас бы в нашу школу! — злобно думал посланец, глядя, как кто-то из жрецов, вяло поковыряв в тарелке, отодвигает её в сторону. — Быстро научились бы посуду вылизывать!» Однако на лице его не отражалось ничего, кроме лёгкой скуки: в сложившейся ситуации давать колдуну повод для недовольства было бы крайне неразумно, а в том, что коротышке сообщают о каждом шаге гостя, последний ни мгновения не сомневался. Как и в том, что «гостеприимный хозяин» на самом деле не размышляет над проблемой, а выжидает.

Посланец ошибался лишь частично: досточтимый Римзо, настоятель монастыря и глава школы, и правда не размышлял. Сильнейший из магов на службе Храма, единственный владеющий магией крови, маленький человечек ещё до появления гонца успел всё обдумать и принять решение и теперь действовал. Медленно, осторожно, в тайне от давно выявленных шпионов, одним из которых был тот самый искусник-повар. Оставалось немного: составить послание иерархам и блокировать особые амулеты, посредством которых соглядатаи докладывали хозяевам. Последнее трудности не представляло — парочка заклинаний, и невзрачные камешки с просверленными в них дырочками, потеряв привнесённые свойства, превратятся в обычные кусочки красного гранита, к тому же плохо обработанные, а вот первое… Римзо до сих пор не мог, как ни старался, просчитать его последствия. Кроме, конечно, ярости, в которую придут эти зажравшиеся сластолюбцы, по какому-то недоразумению называемые досточтимыми старшими братьями. Да и то только потому, что они в неё приходят каждый раз, когда что-то начинает идти не по их желанию. В остальном же оставалось только гадать. Вот настоятель и гадал, попутно претворяя в жизнь разработанный как раз на подобный случай план.

— Учитель! — после короткого стука в приоткрывшуюся дверь просунулась голова одного из мальчишек. — Наставник Гассмит спрашивает, можно ли отправляться!

— Обед взяли? — толстячок отвернулся от окна.

— Ага!

— Тогда отправляйтесь. И попроси брата казначея привести ко мне нашего гостя.