Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт

— Хорошо, — ответил я с сомнением. — Уговорили, барон.

Он шлепнул своего коня по крупу.

— Позаботься о нем. Он нес меня двое суток!..

Бобик снова ринулся вперед, с такой лихостью срезая углы, что трещат не только кусты, но и деревца. Арбогастр ревниво поглядывает, однако идет рядом с конем барона, а тот все старается вырваться вперед, желая показать себя самым быстрым и сильным.

Замок вырастает, приближается, старинной постройки, весь приземистый, добротный, с толстыми стенами, массивными башнями и узкими бойницами, вдоль стен характерные зубчики для стрельбы из арбалетов, место вокруг расчищено и утоптано, но это потому, что расположен прямо в долине, вблизи нет подходящего холма, а строить в другом месте почему-то не восхотели…

Ворота перед нами распахнули до того, как барон приготовился протрубить в рог, стража не дремлет, бросились навстречу, схватили коней под уздцы.

— Ваша милость?

На меня смотрели с удивлением и опаской, от Бобика шарахались, хотя он, как уже приучен, сел на задницу и только вертит головой, ожидая, пока с ним малость свыкнутся.

Из донжона выскакивают слуги, челядь, стража, наконец показались и хозяева, как понимаю: немолодой уже лорд, голова наполовину седая, прихрамывающий, с ним женщина и две молодые девушки…

Женщины со слезами и плачем сбежали по ступенькам и бросились к барону, только старый лорд остался недвижим, медленно покачивал головой, смотрел то на сына, то на меня.

Джильберт пошел к нему, продолжая обнимать мать и сестру, а старый лорд бросил на меня пристальный взгляд и проговорил, запинаясь:

— Сын мой… кого ты привел?

Барон невесело улыбнулся.

— Отец, тебе этот рыцарь тоже показался знакомым?

Я наконец покинул седло, Бобик поглядывает на меня в нетерпении, когда же можно будет бежать искать кухню, а я учтиво поклонился хозяину.

— Лорд Хрутер, ваш сын много рассказывал о вас, вашей доблести и благородстве.

Тот чуть наклонил голову.

— Спасибо, ваша светлость. Вы… принц Ричард?.. Мезина рядом с нашим королевством, так-то все важные новости рано или поздно к нам доползают. И здесь уже наслышаны, что королева Ротильда вышла замуж… простите, изволила взять в мужья принца Ричарда, у которого огромный черный конь с белой отметиной на лбу и чудовищно огромный страшный пес.

Я ответил мирно:

— Да, все верно. Я ее, так сказать, муж.

Он указал в сторону входа.

— Прошу вас, ваша светлость. Хоть и в тяжелое время, но вы гость…

— Не обращайте внимания, — прервал я. — Как воин, я давно не смотрю на удобства. Седло под голову и сплю у костра, а напиться могу прямо из ручья.

Ко мне бочком подошел, судя по цепи на груди с большой звездой, управитель, проговорил опасливо:

— Ваше высочество, позвольте мне вас устроить… Пусть старый лорд пообщается с сыном…

— Пусть, — согласился я. — А ехать в ночь не стоит, барон Джильберт прав.

— Ваше высочество, угодно ли вам проследовать за мной?

— Угодно, — ответил я. — А куда?

— В замок, — ответил он, не моргнув глазом. — В ваши покои.

За холлом распахнулся зал в светло-оранжевом цвете, даже массивные колонны, поддерживающие свод, возведены из оранжевого камня, а еще покрыты затейливым орнаментом золотых листьев.

Пол выложен узором из вытянутых ромбов, камни тоже оранжевые, темные и светлые, и в дальней стене высокое витражное окно, где цветные стекла вместе с привычными золотыми и голубыми цветами пустили к себе и яркую изумрудную зелень.

Колонны сделаны настолько изящно, что забываешь про их утилитарную функцию поддержки тяжелого свода. Я поймал себя на том, что откровенно любуюсь изяществом линий и умело расположенным орнаментом, что как бы не совсем из этой эпохи, потому-то, наверное, и любуюсь, а так, вообще-то, из меня любователь красотами неважный…

— Весьма, — одобрил я работу древних строителей. — Весьма зело!.. Как бы да.

Управитель засиял так, словно все только сегодня утром сложил своими руками, а я первый, кто заметил и похвалил.

— Это еще что, — сказал он торопливым шепотом, — а под замком вообще остались ходы еще от первых альвов! Представляете? Жаль только, по ним не побродишь…

— Опасно?

Он покачал головой.

— На четвереньках далеко не уйдешь. Альфы, что населяли эти земли до прихода людей, нам по пояс. У них зрелость в три года, седая борода в пять…

— Да, — согласился я, — а расширять ходы какой смысл? Если нет уверенности, что дальше великие клады?

— Точно, — подтвердил он. — Хотя сперва все же поработали, там есть мили под землей, где в полный рост. Но дальше только те жуткие норы… Нет уж, лучше тропами великанов…

Я спросил заинтересованно:

— А они какие?

— Великаны, — сказал он словоохотливо, — жили еще до карликов. Те шагали по горам, переступая с вершины на вершину. До сих пор находят их следы.

— Ну да, — сказал я, — проще.

Он ухмыльнулся.

— Так говорится. Дескать, зато небо близко… Вот ваши покои, ваша светлость!

Он сам распахнул передо мной обе половинки двери, словно я африканский слон, что, как известно, крупнее индийских, забежал вперед и начал показывать, где стол, где кровать, будто я щас лягу на стол, а на кровати буду обедать. Или если я консорт, то от меня можно ожидать и такое?

— Весьма, — обронил я небрежно. — Весьма. Я как бы да. Зело и не зипунно, а как бы бразды пушистые взрывая…

Он сказал быстро:

— Отдыхайте, приводите себя в порядок! Старый лорд сейчас, как вы понимаете, всецело с сыном, там трагедия… Но как только, так сразу!

— Зело, — сказал я, — пока в самом деле полежу до ужина. Альвы не явятся?

Он дробно засмеялся мелким бесом консортной шутке.

— Про альвов тысячи лет не слышали! Да и нет их вовсе.

— Весьма, — сказал я. — Одобряю.

Он пошел к двери, там обернулся.

— Разве что графиня Карелла Вопрошающая заявится…

— Это хто? — поинтересовался я и показал руками в воздухе нечто подобное восьмерке. — Такая?

— Даже не знаю, — ответил он и посмотрел на меня нехорошими глазами, — она сейчас все еще покоится в подземном склепе. Была могущественной ведьмой в те времена, когда здесь ни замков, ни городов… Говорят, пережила не одну Войну Магов, и даже не один прилет Маркуса.

— Ого, — сказал я с уважением. — Наверное, много знает.

Он вздохнул.

— Да, наверное. Но беда в том, что с каждым воскрешением становится все сильнее и опаснее.

— С каждым… э-э… воскрешением?

— Она умирает, — пояснил он, — каждые тысячу лет… как говорят. Лежит в склепе нетленная, а потом просыпается и снова творит зло. В прошлый раз, как гласят летописи, сровняла целый город с землей, а половину жителей превратила в свиней. Другую, что характерно для нее, — в волков.