Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

И тогда распахивается окно. Сбитая с толку, откладываю записку.

Может, мама тут убиралась и забыла его закрыть?

Выглядываю наружу. Начинается снег – крайне неправильно, сразу после дождя. Ещё же только ноябрь. Белая пыль уже покрыла газон тонким ковром, и его мягкое сияние рассеивает тьму, как и положено снегу. Словно снег на поверхности Луны. Словно мы здесь и в то же время в космическом пространстве. Что, конечно же, так и есть. Все мы свободно парим во мраке, точно как Марс и Венера, точно как звёзды.

Я определённо не собираюсь плакать.

Окно скрипит.

Я думаю о космическом хламе. Возможно, каждая планета в солнечной системе отброшена в сторону гигантскими руками. А каждая звезда – скомканный листок бумаги, любовное письмо, охваченное огнём, тлеющий кусочек сигаретного пепла.

Выпятив рыжую грудку, по двору скачет зарянка, привередливо выбирая торчащие из-под белой насыпи травинки. Вдруг она вскидывает голову и долго-долго смотрит на меня.

Через силу отворачиваюсь и роюсь в шкафу, собирая сумку для больницы. Слышу, как Джейсон и Эли болтают на кухне о какой-то чепухе, вроде того, что град на самом деле не град, а дождь из лягушек, каждая из которых заморожена в ледяной шар. Лягушачий дождь – тема вполне в духе Джейсона.

Чириканье раздаётся гораздо ближе, чем должно бы. Когда я оборачиваюсь, чтобы закрыть окно, – птицами покрыт весь газон. Их там, наверное, штук пятьдесят. Зарянки, вороны, синие сойки, чайки, синицы, ласточки.

А прямо на подоконнике сидит ярко-жёлтая птица с чёрным клювом и крыльями, расправленными так, словно на ней плащ из лепестков бархатцев.

Это она щебечет.

«Всё, – говорит. – Она готова».

Нет, вряд ли она говорит. Это же птица. Она открывает клюв и свистит, а её товарки, кажется, чего-то ждут. Я пробую прогнать её с подоконника. Касаюсь пальцами створки, и тут все пернатые поворачивают головы и пялятся на меня.

Не просто в мою сторону. Нет, целая стая птиц, совсем не по сезону, терпеливо сидит в снегу и наблюдает за мной. Приземляется ястреб. Сова. Никто из присутствующих не обращает на них внимания.

Настоящее безумие, прямо здесь, лягушаче-дождливое безумие, только это дождь не из лягушек, а из птиц, и я дрожу от холода и чего-то ещё. Птица на подоконнике не двигается. Просто сидит и смотрит на меня.

– Летите прочь! – кричу я, кашляя и замерзая, но ни одна из них не шевелится. Они начинают петь.

Говорить.

Все они.

«Аза Рэй».

Я чувствую странный скрежет в груди, а затем... не могу объяснить, но в моих лёгких что-то разрывается. Маленькая жёлтая птица смотрит мне прямо в глаза. Я кашляю.

И тогда, ни с того ни с сего, эта грёбаная птица летит мне в рот.

Я ощущаю её твёрдые крошечные кости, её коготки, что царапают мне зубы. Пытаюсь кричать, но рот полон перьев. Птица продвигается вперёд, распахивает крылья у меня во рту, а потом и в горле, и я не могу дышать. Она пробирается мне в трахею и говорит из моей груди.

«Она наша, – поёт жёлтая птица. Я чувствую её в левом лёгком. – Всё. Я внутри. Мы готовы».

Я кричу. Птица внутри свистит и бьёт крыльями.

Птица в моём лёгком. ПТИЦА В МОЁМ ЛЁГКОМ? Гипервентиляция.

За окном, в облаках, я вижу…

О боже, паруса над макушками деревьев и судно… тёмные фигуры на палубе. Я рыдаю, хватаюсь за грудь и не знаю, не знаю, не знаю, что делать.

«Готовыготовыготовывперёд», – свистит птица в моей груди, а остальные смотрят на меня, будто я понимаю, что происходит.

И я думаю, мол, вот она, вот она смерть, и почему никто ни в одной просмертной книге никогда не упоминал, что тебя будет провожать целая стая птиц? Где белый свет? Где умиротворение и спокойствие? Где голос Бога, и ангелы, и…

Верёвка раскручивается – вниз, вниз, вниз из облаков, и становится ясно, что это сон. Она свисает с неба, качается за моим окном, и здесь нет воздуха, его нет нигде…

«Готовыготовыготовы», – пение из моей груди.

В небе смешиваются град, снег и ветер. Птицы с газона взмывают ввысь, в их когтях верёвка. Голова кружится. Я задыхаюсь. Я… 

Глава 7

{Аза}

Прихожу в себя в красно-сине-белом свете мигалок, завёрнутая в одеяло с подогревом. За окном валит снег. Я в машине скорой – с папой, Джейсоном и Эли.

Пытаюсь сесть, но понимаю, что пристёгнута. На лице маска. Я хочу говорить. Хочу сорвать её.

– У тебя был приступ, – сообщает фельдшер.

Медленно, словно я не я и не в курсе всей этой ерунды. Я профессиональный пациент, даже если понятия не имею, как здесь очутилась, кто этот медик и откуда и почему меня забрала скорая.

В груди всё спокойно.

Птица спокойна?

– В твоей комнате были птицы – много-много птиц. – Голос Эли дрожит. – Я услышала их вопли и вошла.

Кажется, она в ужасе.

Джейсон крепко стискивает мои пальцы своими.

Что произошло?

Собственную руку я вообще не ощущаю, зато чувствую Джейсона. И хочу вырваться из его хватки. Словно он удерживает меня где-то, где я быть не желаю. И это неправильно. Это же Джейсон! Я хочу, чтоб он держал меня за руку.

Папа плачет, сжимая другую мою ладонь.

– Не волнуйся, Аз, – говорит он. – Они помогают тебе дышать. Потому у тебя и случился припадок. Но теперь ты в порядке. Всё хорошо. Мама была в лаборатории, но уже едет.

Всё вокруг выглядит так, будто я гляжу на мир со дня бассейна.

– Казалось, что ты тонешь, – начинает Джейсон так тихо, что я едва разбираю слова. – Ты вся посинела и перестала дышать. И твоя грудь… дёргалась и издавала звуки, каких я в жизни не слышал. Я делал тебе дыхание «рот-в-рот».

Я смотрю на его губы. Они прикасались к моим. Думаю о записке. Она всё ещё лежит у меня в кармане.

Пару раз моргаю, мол, ага, понятно. Но ничего не понятно. Вспоминаю птицу – боже, птицу – и снова дёргаюсь, пытаясь сесть. Я должна её вытащить!

У меня сердечный приступ? Лёгкие кажутся одновременно размолотыми на куски и чем-то переполненными.

– Я тут письма сунула в рюкзак, – не своим голосом говорит Эли. – «Я-люблю-тебя» списки и ещё с извинениями. Но свой я никогда не составляла. Теперь буду, хорошо? Один составлю прямо сейчас, потому что мне жаль, что я притворялась, будто ты не моя сестра и мы вообще не родственники. И что однажды украла твой свитер. И что когда ты сильно закашлялась, смеялась над тобой и всем рассказывала, мол, ты проглотила свой телефон…

Я смотрю на Джейсона. Смотрю на него и не знаю как, но на мгновение забываю про птицу и говорю {      }.