Кирилл Еськов - Последний кольценосец

— Простите за не вполне праздное любопытсво: а что вы станете делать, если мы вас освободим?

— Право же, затрудняюсь... Здесь, в Мордоре, если я попаду в руки эльфов, они завершат начатое людьми Элоара, хотя, может, и не столь экзотическим способом.

В Гондор мне дорога закрыта — мой государь убит, а служить его убийце и узурпатору я не собираюсь...

— Что вы имеете в виду, барон? Мы ведь не имели никаких новостей со дня Пеленнорской битвы...

— Денетор умер ужасной смертью — якобы сам себя сжег на погребальном костре, — а на следующий день, как на заказ, возник претендент на престол. Дело в том, что, по древней легенде, которую никто никогда не воспринимал всерьез, правившая Гондором Анарионская династия лишь хранит престол для потомков мифического Исилдура. Вот такой «потомок» вдруг и сыскался — некий Арагорн, из северных следопытов. В качестве подтверждения своих династических прав он предъявил какой-то меч — якобы это легендарный Андрил; кто и когда его видал, этот самый Андрил? Кроме того, он провел несколько показательных исцелений посредством наложения рук: правда, почему-то все исцеляемые были из тех, кто пришел вместе с ним с севера... Наследный принц Фарамир удалился в Итилиен, где «княжит» под присмотром капитана Берегонда — того самого, что засвидетельствовал «самосожжение» Денетора.

— И что же, никто на Закате даже рта не раскрыл?

— Тайная стража Арагорна — болтают, будто она состоит из оживленных эльфийскими чарами мертвецов, — быстро отучила гондорцев задавать подобные вопросы. Йомером они вертят как хотят, что неудивительно: его сестра вместе с Фарамиром находится теперь под стражею в Итилиене. Впрочем, судя по всему, и сам Арагорн лишь марионетка в руках эльфов, а реально правит Гондором его жена, присланная из Лориена, — Арвен.

— А что у нас, в Мордоре?

— Барад-Дур разрушен до основания. Сейчас эльфы формируют что-то вроде местной администрации из всяческих отбросов. Как мне сдается, они заняты уничтожением любых проявлений культуры и целенаправленно охотятся на образованных людей. По-моему, они всерьез решили вернуть вас в каменный век.

— А вас?

— Думаю, нами они займутся чуть погодя; пока что мы им нужны.

— Ладно, — прервал наступившее молчание Цэрлэг. — Для начала надо все-таки похоронить людей с кочевья. А потом вы как знаете, но я лично собираюсь получить должок с этого самого... как бишь его — Элоар? Хозяйка синей юрты доводилась мне троюродной теткой, так что теперь он мой кровник.

— А что, если я составлю вам компанию, сержант? — спросил вдруг Тангорн и в ответ на недоуменный взгляд орокуэна пояснил: — Они забрали с собою мой фамильный меч. Снотворное — неплохо бы его вернуть; да и вообще я не прочь передать этим ребятам приветик с того света.

Некоторое время разведчик в упор разглядывал гондорца, а потом кивнул:

— Тангорн... Я ведь тебя помню по прошлогоднему Осгилиату. Это ты тогда свалил «короля копьеносцев» — Дэцзэвэга.

— Точно. Было такое дело.

— Только вот меча по твоей руке у нас не найдется. Ятаганом когда-нибудь работал?

— Да уж как-нибудь разберусь.

— Ну и ладненько.

ГЛАВА 11

Мордор, близ Старого Нурнонского тракта.

Ночь с 11 на 12 апреля 3019 года

— А где вы изучали язык, барон?

— Вообще-то я больше шести лет провел в Умбаре и в Кханде — если вы это имеете в виду. Но начинал еще дома: у принца Фарамира (мы с ним дружны с детства) великолепная библиотека — все, разумеется, на восходных языках; что называется, не пропадать же добру... Я, собственно, затем и отправился в Мордор — напоследок пошарить по пепелищу. Набрал целую сумку книг — ее, кстати, тоже прибрали, вместе со Снотворным, эти ребята. — Тангорн кивнул в сторону скрытой во тьме двугорбой дюны, где сейчас остановился на ночлег вытропленный Цэрлэгом отряд Элоара. — Нашел среди прочего страничку превосходных стихов, совершенно мне незнакомых:

Клянусь четой и нечетой,

Клянусь мечом и правой битвой,

Клянуся утренней звездой,

Клянусь вечернею молитвой...

Не знаете, часом, что за автор?

— Это Сахеддин. Он, вообще-то говоря, не поэт, а маг и алхимик. Время от времени публикует стихи, утверждая при этом, будто бы он всего лишь переводчик текстов, созданных в иных Мирах. А стихи и в самом деле отличные, вы правы.

— Черт побери, забавная идея!.. Ведь описывать Мир можно массой способов, но истинный поэтический текст, где нельзя заменить ни единой буквы, — наверняка самый точный и экономный из них и уже в силу этого должен быть самым универсальным! Если и есть что-то общее для разных Миров, это будет поэзия — ну, если не считать музыки... Такие тексты должны существовать помимо нас, изначально вписанные в картину Сущего и Мыслимого — шумом морской раковины, болью отвергнутой любви, запахом весенней прели, — надо лишь научиться распознавать их... Поэты делают это интуитивно, но, может быть, ваш Сахеддин действительно открыл для этого формализованный метод — почему бы и нет?

— Ну да, нечто вроде современной науки поиска рудных жил — взамен ненадежных озарений рудознатцев... Значит, вы тоже полагаете, что Мир есть Текст?

— Тот мир, в котором живу я, — без сомнения; впрочем, это дело вкуса...

«Да уж. Мир есть Текст, — подумал Халаддин. — Любопытно было бы как-нибудь перечесть на трезвую голову тот его абзац, в коем прописано, что в один прекрасный день я в компании двух симпатичных профессиональных убийц (а кто ж они еще?) приму участие в охоте на девятерых нелюдей (чего ради? чем эти отличаются от прочих?), а в последние минуты перед боем, чтобы хоть на миг забыть о медном привкусе во рту и мерзком сосущем холоде в животе, буду предаваться глубокомысленным рассуждениям о поэзии... Воистину, автор такого текста далеко пойдет, воображения ему не занимать».

Тут его размышления были прерваны, поскольку яркая двойная звездочка над гребнем укрывшего их бархана мигнула, будто бы закрытая силуэтом ночной птицы. Значит — все... эх, глотнуть бы сейчас... Присев на корточки, он принялся запихивать в заплечный чехол свое сегодняшнее оружие — коротенький, непривычной для него конструкции орокуэнский лук и колчан с шестью разномастными с бору по сосенке стрелами. Тангорн же, для которого возможности Цэрлэга были пока в диковинку, в немом изумлении уставился на разведчика, бесшумно возникшего из темноты в нескольких шагах от них.

— Ваши перешептывания, прекрасные сэры, слыхать шагов за тридцать. Так что, будь на месте тех охламонов мои ребята, вы бы уже считали Звезды на ризах Единого... Ну ладно, проехали. Похоже, я успел ухватить своего кровника за самый кончик хвоста. Как я понимаю, их отряд держит путь к тому опорному пункту на тракте, про который рассказывал барон; до него, по моим прикидкам, осталось миль пять-шесть, а там их уже не достать. Так что диспозиция у нас будет такая...