Олег Филимонов - Шевелится – стреляй! Зеленое – руби!

Разделав одного из поросят и насадив на ветку, я приспособил его надо огнем, поворачивая из стороны в сторону. Прожаривать его до готовности я не стал, а минут через двадцать, рассудив, что горячее не может быть сырым, снял его с огня и, впиваясь зубами в полусырое, истекающее соком и кровью, мясо, приступил к трапезе. Поросенка я съел целиком.

Некоторое время спустя, полулежа у костра, раздувшийся как удав, я лениво обдумывал свои дальнейшие действия. Над чащей сгустилась ночь, чуть разгоняемая отблесками затухающего костра. Но темнота мне теперь не помеха, я и сейчас видел не хуже, чем днем, разве что в зеленоватом свете и куда-то пропали ярке краски. Примерно так выглядит окружающий мир в окуляр хорошего ночного прицела. Отправляться куда-то на ночь глядя с полным животом не очень хотелось, но и оставаться на поляне с кучей свежего мяса не стоило. Еще днем, пробираясь через чащобу, я не раз замечал характерные отпечатки волчьих и рысьих лап, кроме того, без сомнения здесь водятся и другие хищники, готовые составить мне конкуренцию. Вопреки распространенному заблуждению, большинство крупных хищников не слишком бояться огня, а выяснять с ними отношения из-за добычи я сейчас был совершенно не расположен. В общем, надо возвращаться в облюбованную пещеру — так оно будет надежнее.

Вздохнув, я поднялся с земли и принялся за неприятную, но необходимую работу. Ободрать тушу вепря с помощью обсидианового ножа непросто, но я справился — извозившись, правда, по уши. Шкура мне понадобится очень скоро. Потом тщательно вынул мозг и отделил сухожилия со спины и ног. Мясо такого чудища будет жестким как подошва, но мало ли что — сейчас не до изысков. Отрезав несколько приглянувшихся кусков, я сложил все это на шкуру и, бросив сверху оставшегося поросенка, тщательно завернул. Выбитые камнем кабаньи клыки положил в сумку. Вот вроде бы и все.

Взвалив сверток с добычей на плечо, я подхватил с земли палицу и двинулся по направлению к пещере. Поначалу идти было тяжеловато, но вскоре съеденное немного утряслось, и я зашагал бодрее.

Ветер сменился и снова дул в лицо, под ногами мягко пружинил мох, до цели оставалось рукой подать. Великан-лось поднялся из зарослей буквально в двух шагах от меня и, ломая кусты, прянул в сторону. Я находился с подветренной стороны, шел практически бесшумно, и чуткий зверь до последнего мгновения не подозревал об опасности. А может он хрустел чем-то так что за ушами пищало, и поэтому прозевал мое появление. Неважно…

Несмотря на то, что эта встреча и для меня стала сюрпризом, терять время, стоя с открытым ртом, я не стал. Шкура с упакованной в нее добычей полетела в сторону, а я в три прыжка нагнал зверя, и повис на нем, ухватив за рога с правой стороны головы. Нашаривать в сумке нож, не было времени, да и особой необходимости. Лось взревел, мотая головой, и ударил копытом, пытаясь стряхнуть меня на землю и растоптать. Увернувшись от копыта, я навалился сильнее, что есть мочи выкручивая ему голову влево. Началось противостояние. Наконец, не выдержав напряжения, сохатый повалился на колени, мучительно выгибая шею. Вздувшиеся на ней жгуты мышц, казалось, готовы были лопнуть, уступая моему напору. Лось зашатался, собираясь повалиться на землю, но переводить борьбу в партер я не собирался. Внезапно ослабив нажим, я перехватил зверя за другой рог, и, пользуясь им как рычагом, рванул голову животного в другую сторону. Усилия почти и не потребовалось, напряженные мышцы лося помогали мне сами. Завершая движение, я довернул голову зверя, и хруст позвонков неприятно отдался в ладонях, поверженный великан медленно завалился на бок. Отпустив рога, я позволил ему упасть, а потом, достав нож, перерезал горло, спуская кровь.

Способ, которым я расправился с лосем, не был моим изобретением, так ломают шею быкам: скручивая голову сначала в одну сторону, а затем резко в другую. Правда, я никогда не слышал, чтобы так поступали с лосями или другими оленями. Хотя северных оленей, похожим образом укладывают на землю для клеймения, но шею при этом конечно не ломают.

Напрягши свои полузабытые познания в палеонтологии и осмотрев убитого зверя, я с большой долей вероятности определил, что моей добычей стал ныне вымерший на Земле широколобый лось. Весил зверь, наверное около тонны, и почти на треть превосходил размером все встречавшиеся мне до этого экземпляры этих животных.

Дождавшись, когда туша немного остынет и с нее уберутся паразиты, я освежевал и разделал добычу, а затем в три захода перетащил ее в пещеру, благо оставалось недалеко — с полкилометра. Переложив мясо крапивой для сохранности, я сложил его в дальний угол, про запас.

Лосятину, особливо такую мускулистую, хорошо пускать исключительно на котлеты, ну да нечего — перебедуем, зубы не сотрутся. Зато мясом я был обеспечен надолго. Теперь можно задуматься об изготовлении необходимой экипировки. Но все это завтра, утро вечера мудренее. Замочив кабанью и лосиную шкуры в ручье, протекавшем шагах в двадцати от моего убежища, я вернулся в пещеру и, зарывшись в сухие листья, начал готовиться ко сну.

После столь бурно проведенного дня, можно было подвести итог: дичи здесь немерено и умереть с голоду мне не грозит. Надо только опасаться, чтобы кто-нибудь не пообедал и мной! Здесь обязательно должен водиться кто-то стоящий на вершине пищевой цепочки. Хотелось чтобы это был я, но такое везение вряд ли возможно.

Проснувшись, я сходил на ручей умыться и собрал дров, а потом озаботился костром. Дощечки и трут не подвели и на сей раз. Скоро в глубине пещеры пылал костер, а над ним доходил до готовности поросенок. Дым стелился по потолку и, ничуть мне не мешая, уходил наружу. А вот если бы огонь был разведен у входа, в пещерке было бы не продохнуть. Все бы ничего, но опять ужасно хотелось есть! Да что ж я за проглот такой?! Если так пойдет дальше, мне придется убивать все свободное время только на заботу о пропитании. «Убивать время, или убивать все время? Интересно. Ладно, оставим…» Раньше такие приступы голода меня не беспокоили, и я мог неделями существовать на очень скудном рационе или вовсе без оного, не теряя работоспособности. Оставалось надеяться, что всему виной ускоренная регенерация тканей и со временем все вернется на круги своя.

С такими приправами как зверский голод и свежий воздух, мясо показалось мне удивительно вкусным, но вот соли не хватало. Позже об этом придется подумать серьезно — человеку соль просто необходима, и не только как вкусовая добавка. Травоядные животные отыскивают соль на солонцах, хищники получают ее с мясом и кровью жертв. Но не могу же я питаться кровью и сырым мясом, — или могу? Я отнюдь не возражаю против сырого мяса, но у животных могут водиться паразиты, и мне совсем не улыбается подцепить каких-нибудь глистов. Все равно соль придется поискать…