Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

Пиппин не знал, к какому народу они принадлежат. Он пожалел теперь, что слишком мало узнал в Ривенделле, слишком мало внимания обращал на карты. Но тогда казалось, что руководство путешествием находится в опытных руках, он не думал, что когда-нибудь будет отрезан от Гэндальфа, и от Скорохода, и даже от Фродо. Все, что он мог припомнить о Рохане, было то, что конь Гэндальфа — Обгоняющий Тень — происходил из этой земли. Это звучало обнадеживающе.

«Но откуда они узнают, что мы не орки? — подумал он. — Не думаю, чтобы они когда-нибудь слышали здесь о хоббитах. Мне следовало бы радоваться тому, что эти орки, по-видимому, будут уничтожены, но все же хотелось бы спастись».

Было весьма похоже, что их с Мерри убьют вместе с похитителями, и люди Рохана даже не будут подозревать об их присутствии. Некоторые из всадников оказались лучниками, искусно стрелявшими со скачущих лошадей. Они на ходу стреляли в орков, и те начали падать. Орки яростно отстреливались, не осмеливаясь остановиться, но всадники быстро ускакали за пределы досягаемости стрел орков. Так повторялось много раз, и вот уже стрелы достигли изенгардцев. Один из них, бежавший перед Пиппином, упал и больше не поднялся.

Ночь подошла, а всадники не приближались для битвы. Много орков погибло, но оставалось еще не менее двух сотен. В сумерках они подошли к холму. Окраина Леса была совсем близко, не далее чем в полумиле, но они не могли идти дальше. Всадники окружили их. Небольшой отряд не послушался команды Углука и попытался убежать в Лес; потом из всего отряда вернулось лишь трое.

— Ну, вот мы и пришли, — насмехался Гришнак. — Отличное руководство! Надеюсь, что великий Углук поведет нас и дальше.

— Посадите невысокликов! — приказал Углук, не обращая внимания на Гришнака. — Ты, Лугдуш, возьмешь еще двоих и будешь их охранять. Их не должны убить, даже если грязные белокожие прорвутся. Понятно? Пока я жив, они мне нужны. Но они не должны кричать, и их не должны освободить. Свяжите им ноги.

Последняя часть приказа была безжалостно выполнена. Однако Пиппин обнаружил, что впервые он оказался рядом с Мерри. Орки невероятно шумели, крича и лязгая оружием, и хоббитам удалось немного пошептаться.

— Мне это не нравится, — сказал Мерри. — Я вряд ли смогу уползти, даже если бы был свободен.

— Лембас! — прошептал Пиппин. — Лембас. У меня есть немного. А у тебя? Мне кажется, что они отобрали у нас только мечи.

— Да, у меня есть сверток в кармане, — ответил Мерри, — но лембас, должно быть, раскрошился. И я не могу дотянуться ртом до кармана.

— И не нужно. Я… — Но тут свирепый пинок убедил Пиппина в том, что их стражи начеку.

Ночь была холодной и тихой. Вокруг холма, на котором находились орки, горели сторожевые костры — их золотой блеск в темноте образовывал кольцо. Костры находились на пределе досягаемости выстрела из большого лука, но всадники не показывались на фоне огня; и орки потратили много стрел, пока Углук не остановил их. Всадники не подавали ни звука. Позже ночью, когда луна вышла из дымки, их изредка можно было увидеть — они двигались за кострами.

— Они ждут солнца, будь они прокляты! — проворчал один из охранников.

— Почему бы не собраться вместе и не прорваться? Хотел бы я знать, о чем думает этот старый Углук.

— Сейчас узнаешь! — выпалил Углук, выступая из темноты. — Ты считаешь, что я вообще не думаю? Разрази тебя гром! Ты хуже всей этой толпы, хуже червяков и обезьян из Лугбурца. Ничего хорошего не выйдет из нападения на них. Их слишком много, они быстры и прикончат нас. Эти червяки способны лишь на одно: они видят в темноте, как кошки. Но белокожие видят ночью лучше, чем другие люди, так я слышал. И не забудь про лошадей. Говорят, те могут разглядеть ночью даже воздух. Но одной вещи эти всадники не знают: в лесу скрывается Маухур со своими парнями, и в любое время они могут выйти оттуда.

Слова Углука, по-видимому, удовлетворили изенгардцев, но другие орки были испуганы и недовольны. Они поставили нескольких часовых, и большинство их лежали на земле, отдыхая в приятной темноте. Снова стало очень темно; луна на западе зашла за густое облако, и Пиппин не мог разглядеть ничего даже в нескольких футах от себя. Костры не отбрасывали света на вершину холма. Всадники, однако, не собирались ограничиться простым ожиданием рассвета, они не хотели дать врагам отдых. Внезапные крики на восточном склоне холма заставили всех вскочить. Несколько всадников подъехали ближе, спешились, подкрались к лагерю и, убив нескольких орков, тут же исчезли. Углук с трудом предотвратил панику.

Пиппин и Мерри сели. Их охранники-изенгардцы ушли с Углуком. Но если у хоббитов и возникли мысли о бегстве, то они тут же угасли. Длинные волосатые руки схватили их обоих за шеи и свели вместе. В полутьме они увидели огромную голову и отвратительную рожу Гришнака; его смрадное дыхание коснулось их лиц. Он начал их ощупывать. Пиппин задрожал, когда холодные чужие пальцы скользнули по его спине.

— Ну, мои мальчики! — прошептал Гришнак. — Наслаждаетесь отдыхом? Или нет? Немного неудачное место, может быть, — с одной стороны мечи и хлысты, с другой — копья! Маленький народец не должен был вмешиваться в дела, которые слишком велики для него. — Его пальцы продолжали шарить. Глаза горели.

Пиппин внезапно догадался: Гришнак знает о Кольце. Он ищет его, пока Углук занят. Вероятно, хочет взять его себе. Холодный страх охватил сердце Пиппина; в то же время он лихорадочно соображал, как же можно использовать желание Гришнака.

— Не думаю, чтобы вы нашли его так, — прошептал он. — Его нелегко найти.

— Найти его? — повторил Гришнак, и его пальцы замерли и ухватили Пиппина за плечо. — Что найти? О чем это ты говоришь, малыш?

Несколько мгновений Пиппин молчал. Потом из глубины его горла вырвалось:

— Голлм, голлм. Ничего, моя прелесть, — добавил он.

Хоббиты почувствовали, как сжались пальцы Гришнака. Орк тихо присвистнул.

— Вот он что имел в виду? Очень, очень опасно, мои малыши!

— Возможно, — сказал Мерри, угадавший замысел Пиппина. — Возможно, и не только для нас. Но вы лучше знаете свои дела. Хотите получить его или нет? И что вы нам за него дадите?

— Хочу ли я? Хочу ли я? — как бы в удивлении повторял Гришнак. — Что я дам за него? Что вы имеете в виду?

— Мы имеем в виду, — сказал Пиппин, осторожно выбирая слова, — что обыск во тьме ничего хорошего не даст. Мы можем сберечь вам время и избавить от беспокойства… Но вначале вы должны развязать нам ноги, или мы ничего не сделаем и не скажем.

— Мои дорогие маленькие глупцы, — просвистел Гришнак, — все, что вы имеете и знаете, будет у вас взято в должное время — все! Вы еще пожалеете, что мало знаете, чтобы удовлетворить спрашивающего, и весьма скоро. Не будем торопиться на допрос. О, не будем! Как вы думаете, для чего вам сохранили жизнь? Пожалуйста, дорогие малыши, поверьте мне: мы это сделали не из-за доброты. Это даже не ошибка Углука.