Анджей Сапковский - Божьи воины

— Еще месяц назад, — докончил со зловещей ухмылкой Рейневан, — я мог тебя разоблачить, я был опасен. Поэтому ты наслал на меня убийц. Воистину по-рыцарски, пан из Смижиц, по-благородному. Воистину гордиться должны в ином мире покрытые славой пращуры, герои Аскалона и Креси.

— Если ты думаешь, что я стану перед тобой из-за этого каяться, то хреново думаешь.

— Ответь мне на вопросы.

— Я, помнится, тебе уже предлагал поцеловать меня в задницу? А посему повторяю предложение.

Самсон Медок резко поднялся. А Рейневан мог поклясться, что Ян Смижицкий испугался.

— Это война! — выкрикнул он, подтверждая тем самым уверенность Рейневана. — Война, парень! Кто может тебе навредить, тот враг, а врага уничтожают! Твой брат работал на Табор, на Жижку, на Швамберка и Гвезду, значит, он был моим врагом, мог вредить и вредил. А вроцлавский епископ, наоборот, был ценным союзником, был смысл его привлечь к себе. Епископ хотел знать имена таборитских шпионов, действующих в Силезии, поэтому и получил их список. Впрочем, епископ уже давно подозревал твоего брата, так что взял бы его и без моей помощи. У вроцлавского епископа есть свои средства и методы. Ты удивишься, узнав, насколько эффективные.

— Не удивлюсь. Я видел кое-что. Эффективности действия тоже не отрицаю. Мертвы уже упомянутые тобою Ян Гвезда, мертв Богуслав из Швамберка. И это ты тогда, в цистерцианской грангии, назвал их обоих в качестве цели епископских убийц. Швамберк из высокого рода. Пожалуй, самого высокого и гораздо более старого, нежели твой, хоть ты и похваляешься предками. За Богуслава Швамберка тебя ждет эшафот, уж его родня позаботится об этом.

Самсон снова послал сигнал. Рейневан понял.

— Гвезда и Швамберк, — заявил тем временем Смижицкий, — умерли от ран, полученных в бою. Болтай, обвиняй, никто не поверит…

— Никто не поверит в черную магию? — докончил Рейневан. — Ты это хотел сказать?

Смижицкий умолк.

— Чего ты, черт побери, хочешь, — взорвался он наконец. — Мести? Ну так мсти! Убей меня. Да, я предал твоего брата, хоть он доверял мне как Христос доверял Иуде. Ты доволен? Конечно, я солгал, я твоего брата никогда в глаза не видел, услышал о нем от… Не имеет значения, от кого. Но я выдал его епископу, поэтому он погиб. А тебя я считал шпионом Неплаха, провокатором и возможным шантажистом. Надо было что-то с тобой делать. Нанятый арбалетчик, ты не поверишь, промахнулся. Я дважды пытался тебя отравить, но, похоже, яд на тебя не действует. Я нанял трех убийц, не знаю, что с ними случилось. Они исчезли. Сплошь счастливые стечения обстоятельств, младший господин из Белявы. Удивительно странные счастливые стечения обстоятельств. Кто-то тут недавно, случайно, не говорил ли о черной магии?

Флютек, подумал Рейневан, принудил пойманных разбойников говорить. Наверняка к нему уже раньше поступали сигналы о готовящемся путче, разбойники под пыткой досказали остальное, подтвердили подозрения. Заговорщиков ожидала засада, у них не было шансов. Нанимая против меня убийц, Ян Смижицкий проиграл Прагу. А Гинек и Кольштейн проиграли жизнь.

— Крысы, бегущие с тонущего корабля, — сказал он скорее себе, чем рыцарю. — После Тахова в связи с возрастающей мощью Прокопа и Табора это был ваш единственный шанс. Переворот, захват власти, освобождение и возведение на трон Корыбута, договоренность с папством и ландфридом. Вы все поставили на одну карту. Что ж, не получилось.

— Да, не получилось, — без особых эмоций ответил рыцарь, продолжая смотреть на Самсона, а не на Рейневана. — Я проиграл. С какой стороны ни взглянуть, получается, что я сложу голову. Хорошо, чему быть, того не миновать. Убей меня, выдай Неплаху, брось под нож толпе, делай, что хочешь. С меня уже достаточно. У меня есть только одна просьба, только об одном я покорно прошу… У меня в Праге девушка. Низкого происхождения. Отдайте ей мой перстень и крестик. И кошель. Если можно просить, я знаю — ваша добыча… Но это бедная девушка…

— Ответь на мои вопросы, — Рейневан снова послушался телепатического указания Самсона, — и ты сам все это отдашь. Сегодня же.

Смижицкий прикрыл глаза, чтобы скрыть их блеск.

— Ты поймал меня в силки. Ты мне не простишь. Не откажешься отомстить за брата.

— Ты его лишь предал. Мечами дырявили его другие. Я хочу знать их имена. Давай поторгуемся, выторгуешь что-нибудь. Дай мне возможность отплатить им, и я не стану мстить тебе.

— Какая у меня гарантия, что ты не обманываешь?

— Никакой.

Рыцарь какое-то время молчал, было слышно, как он сглатывает слюну. Наконец сказал:

— Спрашивай.

— Гвезда и Швамберк. Их убили, верно?

— Верно… — Он запнулся. — Кажется… Не знаю. Предполагаю, но не знаю. Это возможно.

— Черная магия?

— Вероятно.

— В разговоре с епископом участвовал еще один человек. Высокий. Худощавый. Черные волосы до плеч. Птичье лицо.

— Епископский советник, помощник и доверенное лицо. Не сверли меня глазами. Ведь знаешь или догадываешься. Это он выполняет для епископа грязную работу. Несомненно, он убил Петра из Белявы. И многих других. Вспомни девяностый псалом…

— Стрела, летящая днем. Timor nocturus. Демон, уничтожающий в полдень…

— Ты сказал, — кривил губы Смижицкий. — Ты проговорил это слово. И пожалуй, попал в точку. Хочешь хорошего совета, парень? Держишь от него подальше. От него и от…

— Черных всадников, кричащих «Adaumus». Одурманивающихся, как асассины, таинственными арабскими веществами. Пользующихся черной магией.

— Это сказал ты. Не нарывайся на них. Поверь мне и послушай совет. Не пытайся даже приближаться к ним. А если они попробуют приблизиться к тебе, беги. Как можно дальше и как можно быстрее.

— Его имя? Епископского доверенного.

— Его, это наверняка, боится сам епископ.

— Его имя.

— Он знает о тебе.

— Его имя.

— Биркарт фон Грелленорт.

Рейневан достал стилет. Рыцарь невольно закрыл глаза. Но тут же открыл их, смело взглянул.

— Это все, пан Ян Смижицкий. Ты свободен. Прощай. И не пытайся меня ловить.

— Он не будет пытаться, — неожиданно сказал Самсон Медок.

Глаза Яна из Смижиц широко раскрылись.

— Тебе, — спокойно продолжал Самсон, совершенно не радуясь произведенному впечатлению, — тебе, Ян из Смижиц, предательства и заговоры добра не приносят. Не оплачиваются. В будущем будет то же. Опасайся предательств и заговоров. У тебя столько мыслей, столько планов. Столько амбиций. Воистину тебе пригодился бы кто-нибудь, кто стоит за спиной, кто-то, кто вполголоса советует, подсказывает, напоминает. Rescipiens post te, hominem memento te, cave, ne cadas. Cave, ne cadas, пан Ян Смижицкий. Слушай, если имеешь уши. Nescis, mi fili, diem neque horam. Твои амбиции, пан Смижицкий, приведут тебя к падению. Но ты не знаешь ни дня, ни часа этого падения.