Лана Ежова - Избранная Луной

Повар ушел, ничего не сказав. А я сделала вывод: не такой уж и ледяной господин Вольский, раз не постеснялся принять участие в детских забавах.

Август активно вытягивал из природы соки — жара стояла невыносимая.

Разморенная Дарья без уговоров отправилась спать. Ее отец закрылся в своем кабинете, Лиза, Вася и Ким растворились в воздухе, словно призраки. Не то чтобы я хотела общения, просто…

Ой, зачем врать! Мне недоставало разговоров с друзьями, наших субботних посиделок перед экраном телевизора. Обычно мы практически не смотрели фильмы, а под орешки и семечки делились впечатлениями о прошедшей неделе. Чаще приходили ко мне — отец с характерной для оборотней тягой к простору и монументальности построил большой дом.

И сейчас мне так не хватало дружеского участия… Моих подруг, Нади и Вики. Даже Ника Никовича не хватало. Ох, если бы не он! Мне повезло, что и после завершения учебы не потеряла с ним связь, иначе Горобинский быстро отыскал бы меня в моем родном городе, где прошло обращение. А так, сбежав с турбазы стаи, я первым делом поспешила не к родителям, а к куратору. Именно он раскрыл глаза на ситуацию. Объяснил, что отец тут бессилен и тем более не поможет папин друг Владлен Булатов. Потому что у него, у вожака Северной стаи, тоже больше свободных волков, чем волчиц.

Но главное, есть особенный сын Кирилл, обладающий зачатками магии. Или не зачатками, Ник Никович объяснял путано тогда. Я уловила главное: Владлен Булатов обязательно навязал бы своего наследника мне в мужья. Со слов куратора, Кирилл — тот еще мерзавец, страшнее Андрея Горобинского.

Впрочем, я и сама уже знала, какие сыночки у вожаков. Нет, хватит с меня «золотых волчат», то есть мажоров-полуночников…

Минут через десять, после того как закрыла дневник, проснулась Дарья. И дальше день пошел по расписанию: легкий полдник, прогулка в саду. Перед ужином девочка попросила поиграть в прятки, и я не видела причины ей отказывать.

Первой пряталась я. Помня, что дети легко теряют к забавам интерес, если его не подогревать, специально спряталась так, чтобы малышка быстро нашла. Когда настал ее черед, решила, что буду искать, не подключая обоняние, которое, естественно, во много раз тоньше человеческого.

Договорились, что прячемся на первом этаже, и вот я уже обошла его почти весь, а девочка как сквозь землю провалилась. Остались кухня и несколько подсобных помещений, где не смотрела. На территорию Кима решила заглянуть в последнюю очередь, поэтому пошла в сторону прачечной.

Когда Вольский показывал дом, он обделил вниманием только одну комнату на первом этаже. И я бы прошла мимо, проигнорировав приоткрытую дверь, если бы не розовый заяц, который хорошо просматривался сквозь щель. Что делает здесь игрушка Даши?..

Первым делом вспомнилась сказка «Синяя борода». Там тоже была закрытая комната, которую хозяин дома не показал героине. И что из этого вышло, знает каждый, кто читал творение Шарля Перро.

Отогнав глупые мысли, толкнула дверь и оказалась в музее. Нет, правда! В самом настоящем музее!

Окон не было, но с потолка лился неяркий электрический свет.

Я постояла несколько секунд, привыкая к открывшемуся зрелищу: глаза разбежались при виде книг и ювелирных украшений в витринах, картин и оружия на стенах. Еще были две статуи и гроб. Точнее, если не ошибаюсь, египетский саркофаг.

Отмерев и прихватив с собой игрушку, я медленно побрела вдоль правой стены, надолго застывая у накрытых стеклом экспонатов.

Зная о роде деятельности Вольского, нетрудно догадаться, что это. Проклятые объекты. Легче всего проклясть именно вещь, которую щадит время, — предметы искусства, оружие и драгоценности.

Особенно долго хотелось рассматривать ожерелье из желтых топазов. Красивое, загадочно мерцающее в мягком свете, оно просилось в руки. Протянув над ним ладонь, почувствовала колкое тепло, словно руку держишь над костром: и приятно, и вот-вот обожжет…

— Нравится?

Вздрогнув, обернулась.

— Колье соблазнителя, не знающего поражений. — Голос Вольского избавил от наваждения. — Ни одна женщина не устояла, когда ей предлагали примерить его, а затем приглашали в спальню.

Глядя на владельца жутковатой сокровищницы, покачала головой:

— Нет, оно мне не нравится. Ни капельки.

Вольский стоял, упершись плечом в косяк двери, будто уже давно наблюдал за мной. А что, если так и есть? В последнее время сама не своя, к тому же не воспринимаю его как врага, поэтому могла не почувствовать чужого присутствия. От этой мысли стало немного не по себе. А еще представила, как выглядит мое проникновение в музей без спроса. Что мама сделала бы с незваными гостями в своей мастерской, полной дорогих заготовок? Как минимум накричала бы.

— Извините, что зашла сюда, я искала Дашу, а дверь была открыта.

— Если колье не привлекает, выходит, от магического дара у вас остался иммунитет к некоторым враждебным чарам. — Александр пропустил мимо ушей мою попытку оправдаться. — Цените это.

Я дорожила тем, что осталось от способностей магички, действительно дорожила. И Вольский даже представить себе не мог, насколько сильно.

— В чем суть проклятия, наложенного на колье? В страсти, затмевающей разум женщины?

— Нет, проклятие рассчитано на мужчину, хозяина ожерелья. Пока топазы у него, он не может остановиться — все ищет удовольствия, даже если искренне полюбит. Само собой, его жена недовольна любвеобильностью супруга и, доведенная до отчаяния, совершает непоправимое.

Это он о самоубийстве? Бедные женщины. Как несправедливо, что именно им расплачиваться за чужой грех, чужое проклятие.

— И много пострадавших на счету украшения?

— Три поколения одного рода и два — другого. Сколько сломанных судеб случайных жертв — не счесть. И только последний владелец колье прислушался к совету друга и показал его специалисту по проклятиям, хоть в душе и считал меня шарлатаном и не верил в мистику.

— О! Так топазами владели обычные люди?

— Да, полуночники давно сообразили бы, что у камней не только полезные качества, помогающие соблазнять, но и побочный эффект в виде повышенной смертности жен.

— А как украшение оказалось у вас?

— Последний хозяин даже после снятия проклятия не захотел, чтобы оно оставалось в доме. Продать не позволила совесть, и я получил его в довесок к гонорару.

— Мумию тоже? — Кивком головы указала на саркофаг.

— Нет, — усмехнулся колдун. — Ее я украл.

— О… — Что еще сказать на провокационное заявление, я не знала.

Вольский же провел рукой по каменной крышке, смахивая легкий слой пыли. Ее стирали нечасто, видимо, но все же здесь убирались время от времени.