Весенний Король (СИ) - Ольга Ружникова
Зато графиня истинная — не как некоторые баронессы.
Колокольчик, звени. В Лиаре были живые — с васильками и ромашками. Папа их любил. И счастливо смеялся.
Во снах порой слышен призрачный звон — в такт бесшумным шагам Тарианы.
А здесь остались только мертвые колокольца — для вызова прислуги. И звенят невесело. Похоронно.
— Горячей воды, — распорядилась Ирия. — Быстро.
Новенькая служанка — не Джейн. Имя этой пока не вспоминается. Джейн еще не съели? Эти могут. Надо будет забрать ее с собой.
Как когда-то — Мари? Одну уже забрала, помнишь?
Но если Джейн отослали прочь — пора вернуть с дороги.
Имя новой не вспомнилось, но ведь графиня его помнить и не обязана, да? Обязана она совсем другое. И очень-очень многое.
— Выйдите, пожалуйста, — попросила Ирия камеристку.
— Зачем? — губы превратились и вовсе в тугую нитку. Или в заточенное лезвие. Или в струну — такой режут горло. Легендарные наемные убийцы на далеком Востоке. — Я должна потом помочь вам одеться. Таков приказ вашей матушки.
А Ирия здесь — никто. В глазах чужих слуг. Поняли.
— Ах да, конечно. Графиня что младенец — сама не оденется. Тогда пришлите ко мне дуэнью.
А сами — подите вон.
— Ваша матушка ее только что рассчитала.
— Что? — Ирия потянулась к плащу. — По какому праву?
— Графиня, у вас мало времени. Сейчас придут модистки!
Голос то ли монашки, то ли нет — жуткая смесь тонкого визга и змеиного шипения. Зато глаза — откровенно злы. Что бы за портрет Ирии у мегеры в башке ни нарисован — он ей весьма не нравится. Уж она бы показала вздорной девке — дай ей волю!
— Тогда бегом марш и задержи. Пошла. И пришли ко мне Джейн.
— Графиня! — мегера аж рот разинула. — Но ваша матушка…
— Через пятнадцать дней я стану герцогиней Тенмар. И сама смогу нанимать любую прислугу, — холодно отчеканила Ирия. — И я нанимаю мою верную дуэнью. Заранее. А сейчас марш за ней. Иначе все хваленые модистки отправятся в другой замок. А я поеду проситься в дом моего жениха, Анри Тенмара. Да, у него есть действующая армия. И потому больше влияния, чем у сотни бывших монашек с подмоченной репутацией. Если этого мало, непотопляемый министр финансов Бертольд Ревинтер — мой родственник и хороший друг.
— Зато Его Величество…
— Ваш личный друг и покровитель? Или всё же только моей матери? Вы хорошо меня поняли, сударыня? Вы цените вашу жизнь? Ставлю вас в известность: Карлотта никого не станет защищать. Все, кроме нее самой, — грязь под ее бальными туфлями. Особенно простолюдины.
Бывают ли лица еще серее? Запросто. Вон как наливается это…
— Графиня!
— Если отыграюсь я потом на вас — вина во всём этом будет ваша и только ваша. Вы плохо слышали о моей репутации? Я — не только дочь Карлотты Таррент, но еще и племянница Старого Дракона Ральфа Тенмара. И он мной гордился.
Юная служаночка (а зовут ее Бетти) наливает горячую воду, другая — спешно отряжена злющей камеристкой за дуэньей. У Бетти испуганно трясутся руки. Наконец разглядела сходство матери и дочери. Как же, наверное, пожалела, что сюда вообще нанялась. Будто в столице мало богатых и знатных домов поприличнее?
Вон же сколько новых и хорошо забытых старых придворных ко двору притащилось.
— Где Джейн? Я жду.
— Уехала вместе с вашей дуэньей, — еле сдерживаясь, шипит пересушенная камеристка.
— Когда вернется дуэнья — проверю. Учтите это.
А это еще что и откуда взялось? Сушеная мегера притащила? Все свои платья Ирия хорошо помнит. Особенно подаренные Катрин.
А вот эту родовую драгоценность наверняка таскали на себе поколения и поколения прежних дам и благовоспитанных девиц. Причем, невесть из какой семьи. Ладно, если не из фамильного склепа откопали.
Дыр-то хоть нет? Заплата солидных размеров точно имеется. Пусть и на нижней юбке.
— Уберите эту рухлядь в тот сундук, откуда извлекли. И засуньте подальше. Вместе со всем, что там лежит еще.
И голодную серую моль разгоните, а то потом заведется везде. А Ирия намерена заказать себе платья много лучше. А подарки Катрин еще жальче. Память о ней.
— Графиня, — вновь шипит камеристка. Опять осмелела? — Ваша матушка велела вам до свадьбы носить это. В знак скромности и… — сгасла под очередным испепеляющим взглядом. — Графиня, ваша матушка не оставила другой одежды в доме. Это ее распоряжение, не мое. Я не виновата!
Бетти пятится к спасительным дверям. И дрожит осиновым листом на пронизывающем северном ветру.
И зачем же тогда модистки? Сшить Ирии на свадьбу такой же жуткий серый балахон, только новый?
— Ладно, — отмахнулась девушка. — Вон отсюда.
— Но, графиня… Ваша матушка…
— Я спасаю вас от греха зависти. От лицезрения меня совсем голой. Не ослепните — от греховности моей красоты. Ибо я моложе матушки. И прекраснее. А от нее в юности все любовники были в восторге.
Наконец-то хлопнула дверь. За всеми.
Красивой женщине пойдет всё. Но где же взять настолько красивую? Прежняя Ирия превратилась бы в таком в абсолютную дурнушку. Бесцветную моль.
Лучше не спрашивать, каким жутким чучелом ее намерены обрядить на свадьбу. Даже если Ирия выходит замуж не по взаимной любви, любой девушке не захочется у алтаря быть хуже любой служанки.
И что? Месть мамы опоздала. Дочери годы пошли на пользу. Как и посвящение Альварена. Сила. Настоящая, не краденая.
Этот устаревший балахон будет кричать: «Я — красавица! Красавица, которую завидущая старуха обрядила в жуткие тряпки!»
Осторожно взять древнюю невесть чью родовую рухлядь. Прикинуть у ровной глади зеркала к себе. Едко ухмыльнуться.
Прямо из золоченой рамы — в лицо спасенной дуэнье. Вернувшейся теперь и застывшей на пороге. Древней статуей укора.
Ну да, зрелище еще то. Дорогущее зеркало — и старое тряпье. Контраст для любого истинного художника. Мастер Алиэ Готта, оцените? Где вы, а? Непреклонный Ральф Тенмар обещал, что доверит только вам «малевать» племянницу.
Нет, мастер кисти любит и увековечивает лишь совершенство. Это лучшие модистки готовы шить любой хлам.
— Что сделали вам ваш жених и ваш дядя, что вы хотите настолько их оскорбить? — скорбное лицо выглядит вполне серьезным. — Вырядившись вот в это?
— А как же вера во вчерашние ценности? — усмехнулась девушка. — Эта ведь даже позавчерашняя.
Протанцевать с серой тряпкой по зеленой комнате получилось просто безупречно.
— Это оскорбление, а не ценность. Рядиться в звериные шкуры и вооружаться каменными топорами — тоже слишком. Ваш благородный дядя не поймет…
— Погоди! — осеклась Ирия. — Ты хочешь
