Сто причин моей (не) любви (СИ) - Елена Александровна Романова
— Смею предположить, то же самое, что и ты…
— Не предполагай, Тень, — хмыкнул Нейл. — Я плачу тебе не за это.
Пауза.
Наемник был гордым, это Олсен давно понял. И сейчас Тень переваривал завуалированное оскорбление.
— Думаешь, Лесли знает, у кого артефакт? — все же спросил наемник, смирив уязвленную гордость.
— Почти уверен.
— Я все сделаю, — согласился Тень, и спустя уже секунду растворился в воздухе.
Ну, как он это делает, в самом деле?
Олсен все также смотрел в робкое летнее утро. Все очень сильно осложнилось из-за этой печати. В то время, когда Элхорн был на пороге изменений, на арену вышел новый игрок — Эвелина Митчелл. И если раньше ее бы просто смяли жернова власти, и он не пошевелил бы и пальцем, то теперь все изменилось.
Достав из кармана часы на цепочке, он распахнул крышку, сверив время. Все внутри дрожало от нетерпения, и дракон хотел снова расправить крылья, ощущая свободу полета. Нейл не желал признаваться самому себе, что единственное, отчего сейчас он трепещет, словно юнец, — блеклая, зажатая и влюбленная в другого мужчину, чопорная растяпа-Митчелл.
Что ж, время визитов пришло. На губах Олсена расцвела неприятная мрачная ухмылка — красный дракон свое не упустит.
* * *
Я проснулась от звука бьющих о гравий копыт приближающегося к поместью коня. Всадник, видимо, торопился, потому что грубо отдернул привратника, а затем отчитал неторопливого конюха. Я услышала, как звякнули шпоры, а стальной голос просипел: «Мне нужен лорд Лесли по важному государственному делу!»
Этот голос можно было узнать из сотни тысяч, поэтому я тотчас подскочила из вороха одеял и, запутавшись, свалилась с кровати, создав такой шум, что, клянусь, на первом этаже качнулась люстра.
Ощупав себя руками, убедилась, что одета, и шумно выдохнула. Я, разумеется, была уверена в порядочности его светлости, но… Вчерашний поцелуй, который буквально запекся у меня на губах, рушил мою святую веру в его непогрешимость. Он все-таки не железный.
Зная дом лорда, как свои пять пальцев, я убедилась в том, что нахожусь в его спальне. Самого Лесли не было и в помине. Скорее всего, он здесь не ночевал… от греха подальше.
Я метнулась к окну, дернула портеру в сторону и заметила, как к дому движется облаченный во все черное хмурый лорд Беррон, тонкие губы которого скошены в страшном раздражении.
Бросившись к двери, я дернула за ручку — заперто. Его светлость, наверняка, не хотел отпускать меня без разговора и… прощального поцелуя. Неплохо разбираясь в его характере, я понимала — он зол, что понапрасну потратил время. Если он оплатил женщину, он хотел ею пользоваться. А я тут сознание теряю. Непорядок.
Я глупо металась по комнате, пока снова не оказалась у окна и не глянула вниз, зачем-то оценивая расстояние до земли. Если повиснуть на карнизе, не очень-то высоко, в самом деле.
Господи, о чем я только думаю?
Меня до смерти пугала мысль, что я перешла незримую черту, и отношения между мною и Лесли больше не будут прежними. А, если он узнает, что я лгала, то не просто уволит и даже не убьет, он… разочаруется. Во мне. А это хуже смерти, ведь я такая умница-разумница и его лучший секретарь. Проклятье.
Но спать с ним не смогу. И не потому, что не хочу.
Хочу. И очень.
Но не стану больше лгать, ведь это дикость. Вчерашний мой поступок, когда я выдала себя за девицу из дома терпимости, не в счет. Я была не в себе. Спасаясь от Олсена, я была готова на любую авантюру, но то вчера… А после поцелуя все как-то осложнилось. И после той дикой агонии, которая болью опалила грудь и заставила трепетать сердце.
Нужно придумать, как выжить в мире драконов и сохранить свободу. Как прекратить мечтать о Лесли, и избавиться от метки Олсена. Как вернуть себе прежнюю жизнь, не омраченную собственными же дурацкими поступками? Быть вновь исполнительным работником и только-то.
Никак?
Я обхватила себя руками и обеспокоенно зашагала по комнате.
На мне метка истинности.
Со вчерашнего дня я старалась не думать, что ее наличие — это на всю жизнь. Боги не ошибаются? О, еще как. Посмотрите-ка, я и господин Олсен просто созданы друг для друга! Пф-р…
Мы разные. Настолько, что это видно невооруженным глазом. Он отъявленный мерзавец, а я исключительный моралист. Мы диаметрально противоположны. Я никогда не смогу не просто влюбиться в него, но и лечь с ним в постель, не испытывая омерзения.
Его волосы… красные, как кровь.
Нет, он мне решительно не подходит. Я протестую.
Краем глаза замечаю свое отражение — я все еще в образе сногсшибательной белокурой сердцеедки Эль. Ясное дело, лорд Лесли потерял голову. Но ведь я другая — вовсе не такая беспечно-милая, открытая и сексуальная. Я — всего лишь секретарь его светлости, вечный костыль, верное плечо, подмога.
И тут меня буквально подбросило. Я медленно взглянула на гобелен, висящий на стене, напротив камина.
Его светлость как-то намекнул мне, что из его покоев есть ход до кабинета. Тайный. Для всяких разных случаев.
Таких, как, например, этот.
На моих губах появилась хищная усмешка.
Я отбросила край гобелена, увидев узкую дверь, из-под которой тихо посвистывал сквозняк. На дверном полотне расположился кодовый замок, и я почесала макушку, раздумывая над этим ребусом. Как-то не удосужилась я заблаговременно поинтересоваться у его светлости, какие именно пароли он предпочитает использовать. Ну, допустим, это будет простейшее: «Сто девяносто три». Номер его чистокровного верхового скакуна. Дверь тихонько щелкнула, и я с удовлетворением пискнула — не зря я знаю его светлость столько лет.
Юркнув в коридор, я быстро пошла по узкому мрачному ходу, спустилась по ступеням в следующую комнату, и оказалась в тайнике его светлости, где стояло кресло, и находилось несколько книжных полок. Тихо вспыхнули свечи — магия заструилась по стенам, и я услышала голос Беррона, находящегося в этот момент в кабинете:
— Надеюсь, вы понимаете, что ситуация критическая, Маккейн.
В следующую секунду чиркнула зажигалка. Раздался глубокий вдох лорда Лесли. Усталый вдох.
— Я понимаю.
— Нет, не думаю. Вы не знаете, кто такой Олсен. Он пустил корни по всему Элхорну. Квартал Водяных лилий под его полным контролем, включая констеблей и карманников. Десять лет он провел на войне и ожесточился, словно бешенный зверь. И мне осточертело ждать! — хрипел в порыве страшной ярости Беррон. — Он вечно впереди. Обходит нас на несколько ходов. Этот сукин сын
