Грязная Гарди (СИ) - Вера Александровна Петрук
— Не трогай! — бросил Кир, который сидел к ней спиной у камина и возился с дровами.
Гарди огляделась. Изнанка жилища несостоявшегося оборотня вполне соответствовала тому, что она видела снаружи. Старая, давно изношенная утварь, пучки трав, грибов и ягод, сушившихся по стенам на гвоздиках, многочисленные полки с банками и мешочками, вполне новый стол, который, вероятно, Кир, сколотил недавно, потому что из древесины еще местами выступала смола. Пеньки-колоды вместо стульев. Аккуратная стопка застиранных тряпок и шкура какого-то зверя на лавке у печки, служившей, наверное, кроватью. Окно без занавесок с треснувшим, но чистым стеклом. Пара бочонков, остро пахнущих маринадом и несколько стеклянных банок с темным варевом, пылившихся на полках под потолком вместе с паутиной. На столе возвышался видавший виды таз с тестом, рядом валялась яичная скорлупа и очистки яблок. «Сын ведьмы» — вспомнились Гарди слова Хризеллы, и на этот раз она не могла не согласиться.
Кира она не послушалась и, сняв повязку с головы, тщательно понюхала мазь, которой та была пропитана. На подушечках пальцев, которыми она исследовала рассеченную поверхность, осталась кровь, хотя ткань повязки до этого была чистой. Вопреки ожиданиям пахло не травами. Запах вполне был узнаваемый, хотя и чуждый для такого места как жилище лесного ведьмака в далекой деревне.
— Говорил же не трогай, — пробурчал Кир, подходя к ней с миской и чистой тряпкой. — Теперь нужно снова промыть.
Гарди его руку с намоченной в воде тряпицей остановила.
— Чем это пахнет? — настороженно спросила она.
— Тетрамоноциклин, — пожал плечами Кир, — обычный антибиотик в таких случаях. В ранку попала болотная грязь, может быть заражение.
Воспользовавшись растерянностью Гарди, которая ожидала услышать что-нибудь вроде «отвар сумеречных грибов» или «настойка из медвежьих ягод», Кир быстро обработал рану и вернул повязку на место.
— Думала, что мы тут раны лечебной смолой заживляем? — улыбнулся он, угадав ее настроения. — У меня аптечка со времен матери сохранилась. Многое уже испортилось, но этот антибиотик, можно сказать, вечный. Местные иногда ко мне обращаются, но предпочитают смолу и травы. Ты же, уверен, не из суеверных. Запасы надо бы пополнить, но никак в город не выберусь.
Кир отвернулся к столу и занялся тестом, а Гарди про себя закончила его фразу — потому что нет денег. Бедность Кира бросалась в глаза, но при его рукастости оставалась загадкой.
— Хорошо, — протянула Гарди и собралась перейти к двум другим не менее важным вопросам: зачем он ее раздел, и кто кидал в нее камни? Ответ не первый вопрос был очевиден. Она упала в грязь, а высушить одежду на человеке, да еще раненом, весьма проблематично. Гарди уже успела изучить, что под пледом на ней не было ничего — даже трусов. Впрочем, беспокоило не отсутствие одежды — мужских взглядов она не боялась, а ножа, который нигде не был виден. Второй же вопрос был, прямо-таки, принципиальным, потому что Грязная Гарди не собиралась сидеть в кресле у камина и парить ноги, а хотела начистить рыло тому, кто посмел зачислить ее в противники. Даже если это была детская шалость — мало ли какие детки могли вырасти вдали от цивилизации, — отпрыска следовала хотя бы оттаскать за патлы. Раньше в нее часто бросали разные предметы, в том числе и камни, но почти никогда в цель они не долетали. Грязная Гарди назойливо шептала о том, что бывает с девицами, которыми позволили себе не к месту и не ко времени расслабиться, а Новая Гарди отбивалась от нее слишком слабо, потому что чувствовала — Грязная была права.
Тут Кир повернулся и продемонстрировал ей сырой пирог на противне. Боевое настроение Гарди растаяло, будто снег, посыпанный солью. Она бы в жизни не догадалась, что зрелище парня, держащего будущий хлеб в крепких, испачканных мукой руках, может быть таким… Слово подбиралось совсем не подходящее для ситуации. Гарди напомнила себе, что и Киру тоже неплохо бы начистить рыло за то, что раздел ее догола, хотя мог бы оставить белье, но тут он сказал:
— Я хочу угостить тебя яблочным пирогом. У тебя ведь все равно ничего на ужин нет, верно? Розы тебе не понравились, но утренняя яичница, кажется, пришлась по вкусу. Предлагаю закончить день пирогом. Всего полчаса и готово. Я пока чай заварю. У тебя случайно нет аллергии на ромашку?
Гарди машинально покачала головой и перевела взгляд на пустой мешок из-под муки, валявшийся под столом. Вероятно, последний, потому что других подобных запасов она в избе не видела. А яблоки, вероятно, краденые.
— Тебя камнем сильно ударило, — продолжил Кир, устраивая пирог в печи. — Такое на болотах бывает, правда, ближе к осени. В этом году рано началось. Каменные гейзеры — опасная штука.
— Каменные… что? — переспросила Гарди, ожидавшая услышать какое угодно вранье, но не столь изощренное.
— Я в их природе не разбираюсь, — пожал плечами Кир. — Приезжал к нам как-то ученый из города, изучал такие фонтаны, велел держаться подальше. Я бы тебя ни за что на болота не повел, если бы знал, что гейзеры проснутся. К счастью, обошлось. У тебя хорошая реакция. Ты, наверное, танцами занималась?
Гарди молча уставилась на Кира, причем, получилось столь выразительно, что он поспешно продолжил:
— Я твою одежду постирал, но она мокрая. У меня осталось кое-что от матери. Если ты не против…
Она кивнула, смирившись с тем, что, похоже, в Голубом Ключе ей уготовано носить платья покойниц. Все же лучше, чем топать домой ночью в мокрых брюках или в этом пледе.
Кир удалился за печку, где принялся рыться в сундуке, а Гарди отчаянно искала в себе следы злости, которых не находила. Уютное потрескивание камина, аромат пекущегося пирога, мягкое одеяло и таз с горячей водой, в котором покоились ее ноги, могли умиротворить даже столь буйную особу, как Гарди из прошлого.
— Ты прогулял работу? — спросила она, потому что ей вдруг захотелось, чтобы Кир продолжал говорить. Одновременно возникла еще одна версия появления камня. Обычно Гарди хорошо разгадывала людей, которые ей лгут, но с
