Наследники погибших династий - Зволинская Ирина
В бреду я дошла до дома, улицы были пусты – праздник в самом разгаре, сняла испачканное платье и бросила в камин гостиной, который разожгла трясущимися руками. Пламя радостно приняло подношение. Я прошла в свою комнату, обняла Серебряного, он лег рядом. Уснула, тяжело дыша.
С днем рождения, Мелисент.
Глава 5
Наутро после карнавала я, не выспавшаяся и дергающаяся, пошла на работу. Мсье Мегре буквально выгнал меня обратно домой, настолько болезненно я выглядела.
– Вот молодежь, совсем пить не умеете, – беззлобно ворчал аптекарь, – вон и друг твой пришел под утро, с улыбкой до ушей и весь в помаде. Видать, хорошо погуляли.
Я посмотрела на Оливье – он, красный, но безумно счастливый, пожал плечами и разбил очередную склянку. Ударился головой о прилавок, задевая при этом стоявшие там лекарства. В итоге мсье Мегре выгнал и его.
Мы немного погуляли по городу. Друг рассказывал о том, как провел вечер. После моего ухода Аманда куда-то исчезла, но Оливье не расстроился, ее место быстро заняла другая девушка. За ночь он сменил четверых или пятерых, среди них второй или третьей по счету была и неразделенная любовь портного, дочь бакалейщика. Поцеловавшись с ней и сравнив ее с другими, он решил: незачем больше страдать, она ничем не лучше других.
Кажется, я на свою голову вырастила нового ловеласа, и скоро мне придется утешать не его, а брошенных им девушек.
– Ника, что случилось? Почему ты нервничаешь? – Оливье внимательно вглядывался в мое лицо. – Тебя кто-то обидел вчера?
– С чего ты взял? – Я отвернулась, пытаясь скрыть страх и слезы. Мы сидели на скамейке напротив закрытой пока кондитерской. Улицы были пусты. Горожане отсыпались после праздника.
– Посмотри на меня и расскажи, иначе я больше никогда не буду тебя слушать и ты никуда не выйдешь одна!
Непривычно серьезный тон и уверенность, с которой он говорил, заставили меня обернуться. Я не подняла глаз, просто разревелась у него на груди. Он гладил по волосам и утешал, как мог. Когда выплакалась, поняла, что не могу больше нести одна этот груз, и рассказала Оливье об ирбисе и о том, что произошло вчера.
– Он сейчас с нами?
Он поверил сразу, сказал, что ожидал нечто подобное.
– Ты слишком красивая, чтобы быть простой горожанкой, есть в тебе что-то волшебное.
– Да, прямо перед тобой, – Серебряный поставил на него лапу и лизнул.
– Я чувствую, это просто невероятно! Расскажи, какой он.
– Он очень красивый, сильный и смелый. – Кот будто понял, что речь о нем, разлегся рядом и шевелил ушами. – Большой, серебристый и зеленоглазый.
– Все будет хорошо, я не дам тебя в обиду, – крепко обнял меня Оливье, и я закрыла воспаленные глаза. – Никто ничего не узнает, слышишь? Не смей никому рассказывать, даже мадам Мари! Тем более мадам, она может рассказать сыну совершенно случайно, поняла меня? – Я согласно кивнула.
– Я сожгла твое платье, – всхлипнула я.
– Я сошью тебе двадцать платьев, даже лучше этого! – Он погладил меня по растрепанной голове.
Мы вернулись в аптеку. Оливье спустился за вечерним выпуском «Саомарских вестей». Закутанная в желтый плед, я со страхом ждала друга на его чердаке. Я почти ничего не ела. Все, что с трудом удалось запихнуть в меня Оливье, тут же оказывалось в унитазе, и он сдался.
– Все хорошо, – с порога заявил он, – никто ничего не видел. Посчитали это нападением невесть откуда взявшегося в центре столицы волка или бешеной собаки. – Нет, тебе это видеть не нужно, – и он тихонько отвел дрожащие, как у пропойцы руки, которые я уже тянула к газете.
Ночевать я осталась у друга. Судя по тому, что утром он не мог проснуться, я кричала во сне и мешала ему спать. Сонный и шатающийся, он строго прервал все мои возражения и проводил до университета.
Шла консультация по экономической теории, это занятие было общим для нас и экономистов. Скоро должны были начаться первые экзамены, и такие подготовительные семинары были на каждом предмете. Я думала о карнавале, изо всех сил гнала мысли о гибели несчастного студента – безуспешно. Картинка его смерти стояла перед глазами. Зато я почти не вспоминала о мужчине, с которым страстно целовалась той ночью… А сейчас опустила глаза: от воспоминаний заалели щеки.
Преподаватель долго и нудно объяснял законы спроса и предложения, студенты лениво срисовывали кривую с доски в тетради, а Элиас Белами не сводил с меня глаз, от чего я начала дергаться и чесаться.
– Меланика Нюгрен, вас просят к ректору. – Помощница руководителя университета громко передала приглашение.
Вся аудитория, примерно пятьдесят человек, посмотрела на меня. Под их пристальными взглядами я вышла из кабинета и, не задавая никаких вопросов, последовала за секретарем.
Чем моя скромная персона заинтересовала ректора? Полиция узнала, кто был в ту ночь рядом с погибшим! Или, может быть, раскрылся мой обман? Пришло сообщение из Карлстада, что никакой Меланики не существует! У меня задрожали руки, секретарь провела меня в святая святых – кабинет ректора. Я так испугалась, что рядом появился Серебряный, хотя он никогда раньше не приходил в университет. Ирбис прижался к моей ноге и шел совсем рядом, безмолвно поддерживая и успокаивая.
– Мадмуазель Нюгрен! – Шарль Верни пожал мою руку и усадил перед собой. – Так вот из-за кого весь сыр-бор. Мсье Дюпон, размахивая вашим тестом, вытребовал у меня грант на место в «Дипломатическом корпусе». А мадам Мартин не прекращает на каждом собрании упрекать его «воровством, прямо из-под носа» ценной студентки. – Он смешно передразнил профессора. Я улыбнулась ему в ответ, но по-прежнему сидела, сдерживая нервную дрожь.
– Но я вызвал вас не за тем, чтобы взглянуть на вас. – Началось. – Скажите, Меланика, у вас проблемы со столичной полицией? Обещаю оказать всю возможную помощь, если вы ответите честно.
– Не знаю, я ничего не совершала, – за меня это сделал ирбис, – может быть, это связано с работой в аптеке? – Я взволнованно посмотрела на мсье Шарля. – Но я не получала ни одного замечания, все клиенты были довольны. Даже соседка, которая вечно брюзжит… – Ректор захохотал. Ему смешно, а мне не очень. – А что случилось?
– Глава Саомарской полиции, а теперь уже министр правопорядка, в первый день обучения запросил списки студентов первого курса «Лечебного дела», через две недели «Экономического факультета», еще через неделю «Биологии», потом, когда он проверил почти весь университет и осталась всего пара факультетов, я понял: он кого-то ищет. Вызвать недовольство такого человека опасно, хоть университет и подчиняется лично Премьеру. Я позвонил ему и уточнил, кто конкретно его интересует. Он спросил о вас, Меланика. Я решил сначала переговорить с вами.
– Я не знаю, что нужно от меня мсье Франсу, но, по странной случайности, я снимаю комнату в доме его матери. – Ректор вопросительно изогнул бровь. – Если бы он навещал мадам Франс чаще, чем два раза в год, то непременно встретил бы меня. Завтра у нее именины. Он обещал быть с невестой. Я спрошу у него сама, зачем понадобилась, и сообщу вам.
– Прошу вас, будьте осторожны. В тридцать пять лет не так просто стать главой министерства, тем более такого. Мсье Франс – сложный человек, слухи о нем не самые приятные, – как будто я сама этого не понимаю, кивнула.
– Ника, у вас нет родственников в столице? Ваше лицо кажется мне знакомым…
– Нет, мсье Верни, никого. Все мои родственники остались в Норд-Адер.
Соврала и даже не покраснела. Вот что значит опыт. Я была почти горда собой.
– До встречи, мадмуазель. – Ректор неожиданно поцеловал мне руку, будто я как минимум графиня или даже принцесса рода Нордин.
Я засмеялась неожиданной мысли. Принцесса Нордин, скрывающаяся от правосудия, вынужденная подрабатывать уборщицей в паровозах, но достигшая небывалых карьерных высот: ведь она стала помощницей аптекаря.
