Молчание Сабрины 2 (СИ) - Торин Владимир
– Хватит болтать, болтун! – Мадам Бджи замахнулась на него поварешкой. – Тебе не заболтать меня своими скучными умными словечками! Я-то знаю, что ты задумал, Проныра!
– Апчхи на вас, мадам Бджи! – Проныра чихнул на кухарку и ловко отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от поварешки. – И вообще, знаете, что я думаю?..
Что он думал, так и осталось загадкой, поскольку тут присутствие Сабрины наконец заметили.
Встреча куклы под навесом дружелюбием и не пахла. Она пахла злобой и презрительностью.
– А тебе что здесь нужно? – прошепелявил Заплата, и головы актеров «Балаганчика» повернулись к незваной гостье.
– Талли Брекенбок велел мне идти сюда! – с вызовом ответила Сабрина. – Дождь вреден для моего платья и красивой прически!
– Фу ты, ну ты! – разлился противным смехом один из котелочников с перебинтованными пальцами. – Ты слыхал это, Бенджи?! Дождь вреден тра-та-та платью и тра-та-та прическе их сиятельства!
– Да уж, Бонти, подумать только, какие мы важные! – ответил его карточный партнер. – Давайте посадим ее в бочку! Или швырнем в огонь! Да! Верно! Лучше всего так и поступить! Подкинем дровишек! А то что-то у мадам Бджи там все едва теплится…
Предложение Бенджи было встречено одобрительным гулом, но Сабрина и не подумала отчаиваться.
– Господин Брекенбок сказал, что если кто-то будет меня обижать, то…
– Что он там сказал? – прищурившись, спросила мадам Бджи.
– Он сказал, – ответила кукла, – что ему надоело его лоскутное одеяло и что он хочет новое.
Обычная, по мнению Сабрины, фраза возымела просто чудодейственный эффект. Ухмылки всех присутствующих мгновенно смыло с губ как тем ливнем. Члены труппы, тут же забыв о кукле, вернулись к прерванным делам. Бонти и Бенджи продолжили партию в карты, Заплата вонзил зубы в край пустой тарелки, Проныра занял свой пост неподалеку от котла, планируя очередную вылазку, а мадам Бджи голыми руками выжала в варево сок из двух луковиц, после чего отправила обе в рот и, даже не поморщившись, принялась их пережевывать.
– Зонтик можешь сложить, кроха, – добродушно сказал старик в защитных очках, чуть повернувшись к Сабрине, и кукла последовала его совету.
– Здесь на тебя не накапает и не натечет, – добавил он, задорно подмигнув Сабрине. – Разве только из чана «приветливости» нашей мадам Бджи…
– Я все слышу! – Подойдя к краю навеса, кухарка поставила на стол корзину с зеленью, грубо отодвинув в сторону детали механизма, который старик чинил.
– Да шучу я, Берта, – проворчал тот.
Кухарка на него раздраженно зыркнула, впрочем, тратить время на споры со стариком ей сейчас было недосуг. На лице мадам застыло не предвещающее ничего хорошего для Сабрины выражение лица.
Громадная Берта Бджи нависла над куклой, как цапля из Слякоти над тамошней же лягушкой.
– Подвинься, Спичка! – велела она сквозь зубы.
– Я не спичка. Я – Сабрина.
– Ты – Спичка. Похожа на спичку. Просто вылитая спичка. Сама деревянная, и голова горит.
– Но у меня не горит голова…
– Сейчас мы это исправим!
Женщина со смехом выхватила из кармана передника длинную спичку и зажгла ее о собственную щеку. Мадам Бджи, видимо, не боялась угрозы хозяина балагана, поскольку без затей поднесла горящую спичку к волосам Сабрины.
– Ой-ой-ой! – вскрикнула кукла и под всеобщий хохот актеров отшатнулась от грозной мадам.
Пытаясь увернуться от спички, Сабрина оказалась под дождем и тут же натолкнулась на что-то спиной. Не заметив, как смех мгновенно затих, она обернулась.
На куклу с высоты своего ходульного роста хмуро глядел Талли Брекенбок, собственной персоной.
– Что я тебе говорил?! – выстроив брови в одну хмурую линию, спросил он. – Ты меня совсем не слушала?!
– Нет, я все слушала, – оправдываясь, залепетала Сабрина. – А что вы имеете в виду? Что вы говорили?
– О том, что… – Брекенбок начал выговаривать по слову: – Тебе. Не. Нравится. Дождь.
– Я помню… но я не специально…
– Быстро под навес!
Сабрина поспешно выполнила приказ. Брекенбок забрался под навес следом за ней, но ему для этого пришлось пригнуть голову.
– Мадам Бджи, – сложив зонтик, сказал он кухарке, которая, высунув красные волосатые руки за навес, принялась мыть зелень прямо под ливнем, – что там с ужином? Виднеется земля на горизонте?
– Гхм… виднеется, – ответила мадам Бджи. – Почти готов. Осталось добавить кое-что в супчик, чтобы не слиплись кишки, и еще подсыпать туда то да сё, чтобы потом не вылезли ногти. А если не забросить в котел эти вот стручки, можно ослепнуть и покрыться коркой.
– Давайте без подробностей, – поморщился хозяин балагана. – Я думал, что приправы – по вкусу. Разве нет?
– Да все будет вкусно! – заверила его мадам Бджи. – Я ж не отравила вас до сих пор, вот и нечего переживать тут на ровном месте! Зря нервничаете – все волосы повылазят!
Брекенбок снова поморщился – он не любил, когда шутили над его лысиной, но мадам Бджи была единственной, кто умел варить суп, поэтому ему приходилось мириться с некоторыми ее… чрезмерностями и вольностями.
– Ладно уж, – смиренно сказал шут. – Вам виднее… Готовьте себе дальше, не буду отвлекать. Но раз уж я тут, как раз проверю, что ты, – он ткнул сложенным зонтиком в Сабрину, – успела выучить.
– Я? – испуганно спросила кукла.
– Ну да. Ты. Я же не в кого-то другого тычу зонтиком. Тут нельзя ошибиться. Или можно? Заплата! В кого я сейчас тычу зонтиком?
– В гадкую куклу в зеленом платье! – услужливо подсказал Заплата, ощерив в подобии улыбки полубеззубый рот.
– И? – Брекенбок уже устал ждать – терпение было не его коньком. – Что мы выучили?
– Мы? – с дрожью в голосе спросила кукла. Она уже ничего не понимала.
– Проклятье! Ты! – Шут в ярости шагнул к кукле, отчего та испуганно попятилась. – Ты, Сабрина! Горемычная бывшая кукла Гудвина! Что ты уже выучила из своей роли в пьесе?! Хватит выводить меня из себя! Показывай! – велел он. – В смысле, рассказывай!
Сабрина боялась. И стеснялась. Особенно сейчас. Особенно при всех этих неприятных людях, которые только и ждали, чтобы она ошиблась или сделала что-то не так, чтобы поглумиться над ней. Особенно, когда Брекенбок мог ударить ее зонтиком за любое неверно выученное слово, да или просто так, если ему взбредет это в его сумасшедшую голову.
– Не бойся, – сказал Брекенбок, насилу заставив себя успокоиться и быть терпеливым. – Рассказывай, что выучила. Ты же выучила… – в его глазах сверкнули злые искорки, – что-нибудь?
– Да.
– Тогда рассказывай. Ну же!
Сабрина сжала в кулачке бумажку с ролью. Дрожащим голосом она начала декламировать:
– «Я не делала зла, я не думала злое, я добра и невинна, Зритель, отметь же. Отметь же. Отметь же. Отметь же! Но беда приходит ко всем…»
– Хватит, глупая кукла! – прервал ее шут. – Ты выучила не то!
– Но здесь написано! – едва не плача, ответила Сабрина. – Я все учила, как…
Со всех сторон зазвучало насмешливое «у-у-у». Актеры замерли в ожидании наказания за споры с хозяином балагана. Никто (кроме, разумеется, своевольной кухарки) не позволял себе спорить или вести себя хоть сколько-нибудь непочтительно с этим типом в черно-белом колпаке.
– Заткнись, глупая кукла! – прорычал Брекенбок. – Не смей со мной спорить! Ты видишь вывеску? – Он ткнул зонтиком в сторону сцены. – Что там написано? Прочти нам!
– Там написано: «Балаганчик Талли Брекенбока!»
– Может, там написано: «Балаганчик куклы Сабрины»? – уточнил шут.
– Нет, там написано… – начала Сабрина, но хозяин балагана не дал ей договорить:
– Может, там написано: «Балаганчик Талли Брекенбока, но это ничего не значит, и его можно перебивать, с ним можно спорить и, пожалуйста, будьте так любезны, не забудьте попререкаться с Талли Брекенбоком, потому что он дурак»?!
– Нет, там написано…
– Я знаю, что там написано! – рявкнул шут. – Я сам намалевал каждую буковку! Прекрати спорить, дерзкая кукла! Ты не понимаешь, что ты выучила не так?!
