Конан-варвар. Алая цитадель - Роберт Ирвин Говард
— Если ты нам покажешь ближайший выход из города, — обратился он к Талис, — будем весьма благодарны.
Глаза его, впрочем, продолжали бесстыдно ласкать ее атласные плечи и великолепную грудь, и от стигийки этот взгляд не укрылся. Загадочно улыбаясь, она поднялась, грациозная, точно ленивая кошка.
— Идите за мной, — сказала она и пошла впереди, чувствуя, как упивается варвар ее фигурой, осанкой, походкой.
Она вела их совсем не тем путем, каким они попали сюда, но еще прежде, чем Конан начал что-либо подозревать, она остановилась в обширном, украшенном слоновой костью чертоге и показала им небольшой фонтанчик, журчавший посередине.
— Не хочешь умыться, дитя? — обратилась она к Натале. — У тебя лицо чумазое и волосы сплошь пылью забиты.
Девушка обиженно покраснела, ощутив в голосе стигийки недоброжелательство и насмешку, но все же повиновалась, горестно раздумывая о том, сколь безвозвратно горячий ветер и солнце пустыни, должно быть, испортили кожу у нее на лице — нежную белую кожу, которой по праву гордились бритунийские женщины… Опустившись на колени перед фонтаном, она вытряхнула волосы, спустила с плеч рубашонку и принялась мыться.
— Кром знает что такое, — пробурчал Конан. — За девкой хоть сам демон гонись, а она только и думает, что о своей красоте!.. Поторопилась бы ты, а? Ты ведь точно так же пропылишься еще прежде, чем этот город скроется у нас за спиной… Слушай, Талис, может, ты еще и съестного чего-нибудь нам на дорожку сообразишь?
Вместо ответа стигийка прижалась к нему, вскинув белую руку на его бронзовое плечо. Он остро ощутил упругую шелковистость ее кожи, аромат пышных волос наполнил его ноздри…
— На что тебе опасная пустыня? — страстно зашептала она. — Останься лучше здесь! Я научу тебя жизни в Ксутале. Я буду тебя защищать. Я буду тебя любить! Ты — настоящий; меня уже тошнит от этих мокрогубых лунатиков, которые просыпаются, сонно вздыхают и засыпают опять! Я жажду чистой и яростной страсти, я хочу земного мужчину! Как горят твои глаза, я с ума от них схожу! Как бы я сгорала и таяла в твоих железных руках!.. Останься здесь, и я сделаю тебя владыкой Ксутала! Я покажу тебе все его древние тайны и научу неслыханным наслаждениям! Я… — уже обе руки обвились кругом его шеи, Талис приподнялась на цыпочки, трепеща и вздрагивая всем телом.
Глядя через ее плечо, Конан увидел, как Натала отбросила за спину мокрые спутанные волосы — и застыла от увиденного, глаза ее округлились, а губы дрогнули в немом изумлении. Смущенно буркнув, Конан выпутался из объятий Талис и отстранил ее от себя. Та оглянулась на юную бритунийку и вновь загадочно улыбнулась, чуть кивнув царственной головой, словно сама себе отвечая на какой-то непостижимый вопрос.
Натала поднялась с колен и натянула рубашку на плечи. Она стояла с надутыми губами, глаза подозрительно блестели. Конан выругался вполголоса. Он был не большим однолюбом, чем самый последний наемник, но в сердечных делах ему было присуще врожденное благородство, которое и защитило Наталу.
Стигийка, впрочем, не упорствовала. Жестом пригласила их следовать за собой — и пересекла покой… чтобы остановиться у завешенной коврами стены. Конан сразу подумал, а не услышала ли она шорох подкрадывающегося чудовища, и по спине тотчас побежали мурашки.
— Что ты слышишь? — вырвалось у него.
— Осторожно — там, в той арке… — ответила она, указывая рукой.
Конан крутанулся, держа саблю наготове, но дверной проход оказался пуст. А вот позади раздался звук короткой борьбы, полузадушенный вскрик… Он стремительно обернулся, но не увидел ни Наталы, ни Талис. Стенной ковер снова обретал неподвижность, как если бы его сдвинули с места, а потом отпустили. Пока киммериец силился сообразить, что к чему, откуда-то из недр стены долетел сдавленный вопль, и Конан узнал голос своей бритунийской подружки.
2
Когда Конан повернулся навстречу опасности, вроде бы указанной ему Талис, Натала по обыкновению держалась вплотную позади него, а стигийка — от нее сбоку. И вот, подгадав момент, когда киммериец отвлекся, Талис с невероятной, прямо-таки звериной быстротой зажала рот бритунийке, оборвав готовый вырваться крик. Другой рукой хищница обхватила свою жертву за талию — и вместе с ней откачнулась к стене, ударившись в нее плечом… И стена неожиданно уступила нажиму! Каменная плита открылась вовнутрь, в коврах открылась прорезь — и Талис ускользнула вместе со своей пленницей еще прежде, чем Конан успел повернуться обратно.
Тайная дверь мгновенно захлопнулась, и двух женщин окутала кромешная темнота. Талис повозилась во мраке, явно пристраивая нa место засов. Для этого ей пришлось отнять ладонь от лица Натаны, и светловолосая бритунийка немедленно завопила на пределе голоса, взывая о помощи.
Издевательский смешок Талис пролился во тьму, словно отравленный мед.
— Кричи, кричи, дурочка, — промурлыкала она. — Меньше проживешь.
Натала умолкла, поняв, что крик ей не поможет, и только дрожала всем телом, беспомощная в темноте.
— Зачем ты… это сделала? — прошептала она затем. — На что я тебе?
— Я отведу тебя кое-куда по этому коридору, — ответила прекрасная мучительница. — И покину там для того, кто рано или поздно явится за тобой.
— О-о-о-ой! — в ужасе разрыдалась Натала. — За что? Я же тебе ничего плохого не сделала…
— Мне нужна не ты, а твой воин, — ответила равнодушно стигийка. — Я таких, как он, насквозь вижу. Если бы не ты, он был бы рад остаться здесь со мной и стать моим королем! Осталось только убрать тебя с дороги — и он пойдет, куда я его поведу!
— Он глотку тебе перережет, — убежденно пообещала Натала. Она знала Конана гораздо лучше, чем Талис.
— Поглядим, — хладнокровно ответила та. У нее не было причины сомневаться в своей власти над мужчинами. — Ты-то в любом случае не узнаешь, целует он меня или на куски режет. К тому времени ты станешь невестой жителя мрака… Идем!
Сходя с ума от страха, Натала принялась отчаянно отбиваться, но добилась немногого. В мышцах стигийки таилась упругая и гибкая сила, казавшаяся невероятной для женщины. Натала никогда бы не поверила, что такое возможно, но Taлис просто вскинула ее на плечо и унесла, как младенца, в непроглядную глубину коридора. Бритунийка больше не пыталась кричать, памятуя о зловещем предупреждении, так что тишину нарушало лишь ее судорожное дыхание да изредка — издевательски-сладострастный смешок Талис…
Но вот слепо шарившая рука Наталы сомкнулась на чем-то вещественном — ее ладонь сжала самоцветную рукоять кинжала, висевшего на драгоценном поясе Талис. Натала выхватила клинок — и ударила с размаху, изо
