Истории, которых не было - Ирина Вячеславовна Корсакова
– Приятного аппетита!
– Ладно, иди, уже, а то описаешься, деловая колбаса, – последние слова обращены к захлопывающейся двери, и исчезающей в проеме, насмерть перепуганной пятке.
Столовый прибор, блин, ножи, вилки. Я-то и на пластмассовую ложечку не очень надеялась. Оно и правильно, нападать ни на кого не хочется, а вот похавать надо. Недавно, вроде, ела…, или давно…
–Эй! Сколько времени, скажите, кто-нибудь.
Тишина. Ну, и хрен с вами, золотые рыбки. Есть хочу! Порнографически-розовое мясо и необыкновенно крупный разваристый рис оказались лучшими успокоительными. Справедливости ради надо заметить, что других транквилизаторов мне и не предлагали, дав возможность наораться нарыдаться и наматериться вдоволь. Именно в таком порядке, ибо матершина стала наиболее осмысленным этапом моих самовыражений.
Сейчас, нажравшись до икоты, я не врубаюсь, как я могла поверить этому жирному маньяку и тому…., другому, тоже, видать чокнутому. Умерла…гы-ы!
Но, и на психушку, как я вначале подумала, тоже, не очень похоже. Чистенько так, со вкусом. Столики с витыми ножками. Стеночки модного фисташкового цвета. Только, вот, плакат этот – белые буквы на красном, как помада у дешевой шлюхи, фоне. Буквы у меня сначала расплывались, теперь прояснилось: «Сохраняйте спокойствие»! Охренеть! Напоминает слоган на случай ядерной атаки. Ладно, рано или поздно…
На самой середине моей медленной благоразумной мысли в раскрывшейся двери возник и засиял рекламной улыбкой Илья Муромец с картины этого, блин, в школе-то проходили…
– Не хочешь – не верь, – пропел он нежным тенором, – твоё дело.
У них тут, что – прослушивающие устройства? А я не заметила, как начала вслух сама с собой разговаривать? Да, ну! Трудно говорить, и ковыряться пальцем в зубах одновременно.
– Никаких прослушивающих устройств тут нет.
Точно, мысли читает. Дверной проем нарочно загородил, бугаина. Через такого не прорвешься.
– О, Господи! Никто твои мысли не читает, ты головой завертела в поисках гипотетических видеокамер, как жучка хвостиком, и драться со мной не надо, ты и так выйдешь отсюда через полчаса, примерно. Устраивает?
–Да. – киваю и вытаскиваю наружу забытый, было, во рту палец.
– Слушай себя внимательно, – Муромец сделал О-очень значительную паузу, – именно, себя, ты не ослышалась. Что тебе напоминает всё вот это, – он сделал могучей ручкой оперный жест, аж, сквознячок прошел.
– Дурацкую инсценировку школьной самодеятельности!
– Отлично! Просто, супер!
– Чё ты лыбишся, болван, – когда я чего-то не понимаю, я начинаю бояться, а это бесит.
– Всё очень хорошо! Сейчас я дам тебе денег и несколько полезных советов, и ты отправишься в город.
– Нельзя ли обойтись только деньгами, – бурчу.
– Можно, но тогда ты рискуешь вернуться слишком рано, и, судя по твоему милому характеру, с разбитой физиономией. Вопреки твоей гениальной версии, там за стенами обыкновенные люди, и мало кому понравиться, если незнакомая девочка станет проверять, хорошо ли приклеен парик. Это, кстати, был первый совет. Не страшно и не больно, правда? Так что – слушай дальше. Мотелей тут нет, ночевать, если захочешь, можешь здесь. Не пытайся состроить скептическую рожу, она у тебя и так, достаточно, помятая и опухшая. Не хочешь – не приходи, ночуй на улице, или в кабаке тусуйся, мне всё равно. Вот карточка, на ней денег хватит дня на два веселой жизни, потом придется экономить или зарабатывать. Главное. На обратной стороне карточки – цифры. Это – адрес здания, в котором мы сейчас сидим. В любом магазине, клубе ресторане тебе скажут, как сюда добраться. Понимаю, что ты не собираешься этого делать. Запомни, большего не требую. Всё.
– Что?
– Всё.
– Что, блин, «всё»?
– Можешь идти.
– Так просто?
– Можешь не «так» и не «просто», а на карачках задом наперед. Твоё дело.
Какая-то образцово-показательная часть меня понимала, какой идиоткой я сейчас выгляжу, какой набитой дурой с выпученными глазами и деревянным тельцем. Она (образцово-показательная), вообще, непогодам много понимала, в том числе и то, что мой нерадивый инструктор говорит правду. Я могу идти прямо сейчас и куда душе угодно. Но вся остальная нормальная Я была не готова выйти на улицу и увидеть загробный мир, а потому выпустила когти, раздула ноздри и заклацала зубами.
– За лохушку меня держишь, козел? Я сейчас выйду в коридор, а меня в смирительную рубашку и в карцер за побег? Мягкий хрен тебе вместо круассана, понял!?
– Понял, – тихо проворковал супер-тяж, страдальчески закатил глаза и удалился молча, легко ступая по деревянному полу, как архангел по облакам.
– И нечего ползать с таким видом, будто тебя там уже причислили.
«Там»…, это ж надо… Крутые тут спецы по промывке мозгов. Дверь открыта…, короче, надо собираться и топать, пока отпускают. Поскольку собирать нечего, то переходим ко второму пункту.
Пустой коридор отличался от моей палаты только конфигурацией. В правом его конце, сливавшемся с линией горизонта должна быть дверь, я не то чтобы её увидела, скорее – ощутила, особым чутьем потомственной горожанки, привыкшей ориентироваться в чудесах современной архитектуры. Двинулась, не слишком торопливо, подозревая, что ни один уважающий себя выход из чего бы то ни было, не обходится без заморочек, вроде замков с секретами, сигнальных пищалок или, на худой конец – банального пьяного сторожа-пенсионера. Меня поджидал (кто бы сомневался, с моим-то везением) полный комплект. Как только я приблизилась на расстояние, достаточное, чтобы разглядеть всю гладкость, плотность и герметичность конструкции, запиликала попсово-электронная фигня, не оставлявшая, вкупе с замигавшей светомузыкой, сомнений, что она – сигнализация.
Сторож-алкоголик, тоже, не замедлил явиться. Выбрав для себя облик плотной коротконогой девицы татаро-монгольского типа в белоснежном комбинезоне, оранжевой бейсболке, из-под которой болтались обалденные, с руку толщиной, черные косы.
Подружка Чингисхана пошебуршала под столом, и дискотека оборвалась на середине такта.
– Тонни, ты – шовершенный дебил! – прошепелявила она в образовавшуюся тишину, и, повернувшись ко мне, пояснила, – это твой куратор, который заходил к тебе только что, решил над тобой поприкалываться, карту не зарегестрировал, козел!
Согласившись в душе с энергичной характеристикой Тонни-Муромца, вслух предпочла сказать писклявое «спасибо» и, просочившись в образовавшуюся между дверью и косяком щель, рвануть вниз по чистой и (вот ё…) скользкой лестнице.
–Шлева лифт, шлева!
«Шлышалось» с далекого уже верха. Я с детства не доверяю лифтам, зато – дружу с лестницами. С любыми. Ступеньки, вообще, отдельная тема. Думаю, что первую незамысловатую конструкцию такого типа придумал не первобытный
