Рожденный повелевать - Андрей Бармин
В столовую зашли четверо: два сотника, гарнизонный лекарь и отправленный за ними повар. Сотники держали руки на рукоятях мечей и двигались осторожно. Лекарь с поваром шли за ними.
- Сюда, господин Титай, - позвал вербовщик лекаря. Тот протиснулся мимо сотников и подошел к столу, где лежал Жаркет, положил рядом сумку и покачал головой:
- Сильно его.
- Да, - Хлокит сделал шаг в сторону сотников, так как мешать лекарю не стоило: каждый должен заниматься тем, что умеет и для чего предназначен. Командиры остановились напротив десятников: на их лицах вербовщик прочитал облегчение — виновники торжества не из их подчиненных.
- Господин Хлокит, мы здесь, чтобы засвидетельствовать преступление?
- Именно, - он вспомнил их имена: Ренга и Диркелл. - Эти двое напали и избили моего подчиненного вербовщика третьего класса Жаркета. Избиение грозило превратиться в убийство, которое мне удалось предотвратить.
- Будете настаивать на попытке убийства, господин Хлокит? - спросил Ренга, мужчина раза в полтора старше него, с густыми черными усами, которые контрастировали с седыми прядями, выбивавшимися из-под шлема.
- Буду, - уверенно ответил вербовщик, Диркелл же пожал плечами, показывая, что ему все равно. - Один из ублюдков собирался прыгнуть ему на голову со стола. Итог стал бы очевидным.
- Что послужило причиной?
- Это никак не относится к событию, - Диркелл все же решил сказать хоть что-то. - Любые разногласия должны решаться по закону. Закон отличает нас от дикарей, закон защищает граждан и солдат Империи.
Хлокит не мог не согласиться: прописная истина, которой учили в школах, сейчас оказалась самой подходящей.
- Назовите себя, - обратился к десятникам Ренга, но те только злобно сверкали глазами. Вербовщик совершенно не понимал такого глупого поведения. Неожиданно заговорил повар:
- Господа, прошу простить, что вмешиваюсь, но эти парни: братья Кастиг, имен не знаю, все зовут их младший и старший. И сейчас с ними бесполезно разговаривать: они точно обожрались дурь-грибов.
Хлокиту сразу стало понятно, почему эта парочка вела себя, как идиоты. Местные дурманящие грибы стоили меньше самого дешевого пива, а эффект давали больший. Этим объяснялось отсутствие алкогольного запаха и дурацкое молчание. Дурь-грибы стали проблемой для местного гарнизона. Вербовщик знал, что в разных провинциях солдаты находили, чем одурманить себе голову, кроме вина и пива, так как алкоголь выдавал запахом, а различные травы и грибы вполне маскировали употребление. Человек находил самые разнообразные способы получить удовольствие, к тому же армейская служба предполагала много свободного времени, хотя опытные командиры и пытались заполнить его тренировками и муштрой. И хотя войны в Империи практически не прекращались, все же солдатская жизнь состояла преимущественно из пребывания в казармах или лагерях.
- Тогда ясно все, - заключил Ренга. - Дальше и выяснять нет смысла. Привиделось и придумалось, вот ваш парень и попал под горячую руку.
- Не думаю, что командиру демаса станет приятно докладывать об инциденте наместнику, - начал Диркелл, не сводя взгляда с вербовщика, - возможно, удастся не придать делу огласки. Вербовщик третьего класса жив, так ведь, господин Титай?
Лекарь повернулся при упоминании своего имени с очень недовольным видом:
- Юноша будет жить. Но восстановление займет много времени: сломан нос, сломаны ребра, если начнет мочиться кровью, то не могу дать гарантии, что все будет хорошо. Да и в голове дырка.
На глазах Хлокита Жаркет превращался в гусеницу из бинтов, которые лекарь с поразительной быстротой извлекал из своей сумки. Столовую начал заполнять запах тшака, сухого порошка из корня одноименного кустарника, который не давал ранам загноиться. Хлокит ненавидел этот запах: он напоминал ему об увечьях и смерти.
- Я прекрасно понимаю, господин Диркелл, ваше желание не упоминать происшествие, так как оно принесет значительное беспокойство демас-коммандеру, но без наказания это преступление оставлять нельзя. Будем действовать по инструкции.
- По инструкции, так по инструкции, - сотник и вида не показал, что расстроился: не его люди участвовали в драке, так что лично у него проблем не предвиделось.
- А ты, - обратился сотник к повару, - отыщи сотника Эгвина, это его придурки. Точно.
- Слушаюсь, господин, - ответил повар и покинул столовую. Заговорил лекарь:
- Нужно отнести молодого человека в лазарет. Некоторое время ему понадобится уход и мое наблюдение. Прикажите...
- Не нужно, - остановил лекаря Хлокит, - я отнесу его сам.
- Как пожелаете, - вздохнул лекарь, - но берите и несите с осторожностью.
- Конечно, - Хлокит последовал указанию Титая и взял на Жаркета, словно родитель маленького ребенка. Сотники смотрели на эту картину с пониманием и некоторым восхищением: сила вербовщика поражала.
Он шел по территории гарнизона медленно, стараясь выбирать дорогу, чтобы ненароком не споткнуться или оступиться. Лекарь шел впереди, а сотники остались в столовой дожидаться командира напавших придурков. Хлокит подумал, что если кто-то попытается скрыть произошедшее, то он задействует свои связи в столице. В их работе всегда существовал риск расстаться с жизнью при помощи тех, кто хотел уклониться от службы, но терпеть побои и угрозы со стороны собственных воинов он точно не позволит.
Служба вербовщиков подчинялась сразу двум управам: армейской и казначейской. В мирное время, которым называлось то, когда Империя не вела масштабной войны с равнозначным противником, приказы и распоряжения отдавали имперские казначеи, а на случай войны управление передавалось военным. Хлокит, как и любой имперский бюрократ, находился в уверенности, что именно его работа ценится слишком мало, а объем ее чрезвычайно велик.
Он прошел в лазарет: квадратное каменное строение с толстыми стенами и маленькими окнами, которые давали мало света, но неплохо справлялись с притоком свежего воздуха. Из двух десятков коек свободными оказались все, кроме одной, что радовало: никаких повальных хворей в гарнизоне не имелось. Лекарь показал на койку возле стены с окном:
- Там его положите, господин Хлокит.
- Да, - он спустил Жаркета с рук и спросил у Титая:
