Кузня Крови (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Словно смутившись, отец отвёл взгляд и взял матушку за руку, сплетая свои сильные пальцы с её тонкими и нежными.

Помедлив, я поклонился:

— Отец. Матушка. Благодарю вас за наставления. Прощайте.

Выпрямившись, стремительно развернулся и двинулся прочь, к конюшне. Не оборачиваясь и жалея, что не могу достать платок. Слёзы неудержимо лились из глаз. Хотя я давно не ребёнок. И даже научился спать в темноте.

Обернулся я только на склоне третьего холма, когда разглядеть, стоит ли кто во дворе замка было уже невозможно. Больше я не оборачивался и молчал.

Молчал и капитан Креод, который сопровождал меня в этой поездке. Даже не знаю, с одной стороны, это признание верности — возложить на него ответственность за наследника и долгий путь. С другой — иначе как немилость отца лично я это поручение не могу рассматривать.

Впрочем, тогда стоит признать, что немилость легла и на меня. Что у Креода теперь нет ни одного солдата под рукой, что я еду всего с одним сопровождающим. Если верить рассказам матушки, то в столице даже никчёмные ветви Малых домов имеют отряды в десятки мечей.

Вечером, когда я чистил коней, а Креод вернулся из леса с очередной вязанкой валежника, я не выдержал, спросил:

— Креод, никак не разберу. Тебя наказали после моего ранения?

Он даже не повернулся ко мне, продолжал ломать ветки, спросил:

— О чём вы, господин?

Я спокойно пояснил:

— Где десяток солдат, который и должен разбивать наш лагерь?

Креод пожал плечами:

— Тогда, видимо, наказали вас, господин.

Я лишь рассмеялся, так точно он повторил мои мысли.

Креод наконец повернулся ко мне и пояснил:

— В столицу из всех старших воинов ездили только Флайм и я. Думаю, не упади он по пьяни с лестницы, и в этой поездке вас сопровождал бы именно он. Если вам это интересно, господин, то ходил слух, будто он должен был стать вашим дистро. После посвящения.

Смех застрял у меня в глотке. Я сухо спросил:

— Но не ты?

Он лишь снова пожал плечами:

— Не я. А что до солдат, господин, то дороги севера безопасны. А в Вествоке мы пристанем к крупному обозу торговцев и вместе с ними двинемся к столице. Это и быстрей, и надёжней.

Я закончил с конями, насыпал им в торбы зерна и двинул к костру.

Креод указал рукой на лапник и негромко сказал:

— Ещё одно, молодой господин. Я знаю, вы всегда любили выезды на охоту или объезды владений. Но… Кхм! — прочистив горло, Креод решительно продолжил. — Это всё затянется не на один и не два дня. Господин приказал мне двигаться так, чтобы не привлекать внимания. А лучший способ это сделать, позабыть о том, что вы сын владетеля.

Сообразив, что молчание затягивается, я махнул рукой:

— Я понял это, едва увидел, что нам вывели простых коней, а не граухов. Продолжай, Креод.

Он негромко выдохнул, встал ко мне полубоком и принялся ломать валежник, подбрасывая его в костёр:

— Господин потому и не послал больше людей. Это уже не два безродных наёмника, что ищут, где и кому продать свои мечи, а целый отряд. Он привлекает к себе слишком много внимания.

Я покачал головой, глядя на набирающий силу огонь. У меня в седле деньги на взрослый меч. На груди у меня слеза Амании стоимостью в половину годового дохода нашего Дома. А я слышу про двух безродных наёмников. Мы теперь что, должны ютиться на сеновалах и отбиваться от ворья?

Вздохнул:

— Что же делать, придётся выполнить и этот урок отца.

Креод согнулся в поклоне:

— Благодарю за понимание, господин.

***

Далеко за холмами и лесом, там, куда взгляд не достал бы, даже залезь Креод или Лиал на самый высокий холм округи, в замке Денудо тоже готовились ко сну.

Пытались.

Терсия замерла со щёткой в руке, давно позабыв о волосах, невидящим взглядом уставилась в зеркало. Негромко спросила:

— Верно ли мы поступаем?

Нумеро, стоявший у окна и вглядывавшийся то ли в темноту полей, то ли в сияние лун сестёр, устало ответил:

— Нам повезло, что слуга оказался трусом и не решился подсыпать яда. Думаешь, Атий Вораз на этом успокоится? Теперь, когда нет опытного и сильного Флайма, то… Мне страшно выпускать Лиала за стены. До посвящения ещё больше года, а от стрелы непробуждённый ихор не спасёт.

— Я всё это уже слышала. Но… — Терсия отложила щётку для волос, развернулась так, чтобы видеть в отражении зеркала мужа. С жаром воскликнула. — В этой клятой Хранителями Кузне погибает так много детей!

Нумеро поморщился:

— Лишь слабаки не выдерживают перековки.

Терсия поджала губы:

— Не ты ли скупился на похвалы сыну, не ты ли заставлял его из кожи лезть и всё равно оставался недоволен его силой?

Нумеро вспыхнул, ударил кулаком по свинцовому переплёту окна:

— Это другое! Это всего лишь никчёмное проклятье крови! Погибают лишь те, в ком мало ихора. В Лиале его с избытком. Что мой, что твой Дома несут за спиной по пять десятков поколений предков. Просто его огонь души немного ослаб, распылился на два дара, а сейчас не те времена, не… — Нумеро сжал кулак. — Я сам пытался пройти по пути меча за пределы даров, овладеть вершиной Меча льда и света. Но Предков нет. Некому дать благословление. Нельзя распыляться. А Лиалу тем более. Думаешь, Атий успокоится? У него сын на два года старше. Едва Лиал пройдёт посвящение, как его вызовут на Играх.

Терсия запустила руки в волосы, дёрнула, не обращая внимания на боль, а лишь радуясь ей:

— Чтобы эти Игры канули в забытьё, вместе с Предками. Нужно было отказаться от них ещё тысячу лет назад, а не цепляться за традиции. Они не вернутся!

Нумеро при виде этого покачал головой. Терсия же продолжала жарко шептать:

— Прошла тысяча лет, мы нашли свой путь, возродили силу внешних техник. Ах, если бы адептов внешних техник допускали к Играм, Лиалу бы…

Нумеро не выдержал:

— Надеюсь, этого не будет. Мне и сейчас хватает и сумасшедших девок из Дома Осколков, а так дело дойдёт до того, что ты сама будешь выходить на арену, чтобы защитить наш Дом.

Терсия выпутала пальцы из волос, опустила руки, криво улыбаясь. То ли себе, то ли отражению Нумеро:

— А ты, конечно, этого не хочешь.

Нумеро в три широких шага оказался рядом с женой. Склонившись, сжал её в объятьях:

— Конечно нет. Пусть сейчас король и запретил сражаться до смерти, но поверь, когда Хранители берут плату с проигравших, когда у тебя из груди вырывают кусок пламени души, в этом мало приятного.

Терсия ударила Нумеро по плечу:

— Ну почему, ну почему твой прадед не решил всё раз и навсегда? Зачем он позволил ему отделиться от Дома?

Нумеро понял, что слов уже было сказано слишком много. Понял, что они совсем не действуют. И решительно закрыл рот Терсии поцелуем.

Глава 8

Креод повёл рукой:

— Это обычный дешёвый трактир, господин.

Я на всякий случай уточнил:

— Наш?

— Да, господин. Это самый край владений вашего Дома. Они все такие. Видели один трактир, видели все остальные, господин.

Я с отвращением оглядел грязь, в которой утопал двор. Трактирщик мог хотя бы соломы накидать. Как вообще появилась эта грязь, если всю неделю с неба не пролилось ни капли?

— А как выглядит дорогой? Надеюсь, чище?

Креод кивнул, но только на этом не остановился:

— Ещё отдельный зал для идаров, у таких трактиров на вывеске ещё нарисован меч. Или повешен настоящий. Бывает и отдельная конюшня только под граухов.

Помедлив, Креод нерешительно проговорил:

— Господин…

Не дождавшись продолжения, я поторопил его:

— Ну.

— Господин, с этого дня на людях я буду вести себя так, как мы и договорились. И вы тоже должны держать себя в руках.

Я фыркнул и тронул коня каблуками.

Мы проехали, пригнувшись в низких воротах, и двинулись по краю двора, чтобы не заставлять лошадей проваливаться в грязь. Сидевший под навесом стражник в синих и жёлтых цветах Дома Денудо при виде нас подавился морковкой. Заполошно вскочил, оправляя плащ и пытаясь пристегнуть меч.