Выжить (СИ) - Конопляник Станислав

Пока я в астрале искал свои камни, я вдруг нашёл то, на что обратил внимание, пока работал, зашитое прямо в стене склада, где передвигал коробки. Тут я отметил про себя, что желание изменилось: теперь это было не «получить своё по праву», а «что это может быть?». В познании себя я преуспевал, потому от души радовался происходящему. Я любознательный консерватор, привязанный к вещам, которые считаю своими. Пока ничего плохого. На что я могу пойти ради этого? Украду автомат и перестреляю всех в этой крепости? Или возьму в заложники ивия? Или отслужусь здесь для того, чтобы самому стать управляющим, а потом обчищу всех до нитки? Последний план мне нравился больше всего, но реализовывать его было долго и скучно.

Приходилось думать на ходу.

Потные орки таскали ящики. Я тоже таскал вместе с ними. Уже успел получить ещё раз в живот стальной лапой так, что, чувствую, мочиться кровью буду. Не сильно здесь, в общем, любят не аугментированных людей. Орки тоже дрались между собой, но когда орк бьёт орка выглядит это как-то нормально: р-раз с кулака в пузо, пузо поколыхалось, две туши поорали друг на друга и разошлись. Когда орк бьёт человека выглядит это грустно.

Часов здесь не было, все ориентировались по солнцу и обед наступал по команде. Большинству орков органическая пища не нужна была: капельницы, иногда кашицы с питательным составом. Некоторые охотно поедали мясо. Мне доставалась лепёшка и нечто жёсткое и малосъедобное, ну и вода в неограниченных количествах.

Потом по такой же команде наступал вечер и всех загоняли в бараки, а меня и ещё одного аугментированного вели на цокольный этаж административного здания, где и запирали. Вот такой вот распорядок, который я усвоил ещё в первый свой рабочий день.

Я тащил ящик. Делал вид, что пыхчу, поднимая сорок килограмм. Мышц-то у меня было не много, однако благодаря тому, что тело напиталось силой, я мог даже одной рукой такой ящик поднять. Не думаю, что подобный фокус мог кто-либо здесь повторить. Этой своей особенности я радовался, а ещё радовался тому, как легко мне было изображать немощного.

Ножки заплетаются, пот течёт ручьём, я пыхчу, руки трясутся, пока я тащу этот всратый ящик в фуру. Одна ножка стучится о другую и я падаю, расшибая себе коленку. Ящик тоже падает и разбивается на кучи гнилых деревяшек.

— Гарри, гарщинта ар гарон! — взревел Дадуш — здоровенный серый пещерный орк со стальной черепушкой и тут же, подойдя, добавил мне с ноги в живот. — Убирай, живо!

Я расплакался, плюясь кровью. Встал на колени и принялся руками загребать патроны к пулемёту, закидывая их в кузов грузовика. Пока я подбирал, я сунул себе дощечку в секретный карман куртки. Первый пункт проще пареной репы, только желудок пострадал судя по тому, что кровь до сих пор во рту.

В обед раздали еду прямо на складе. Есть я не смог, желудок видимо всё же повредили. Дадуш это увидел и размазал лепёшку мне по лицу, вновь оставив ссадину. Я плюнул ему кровью в лицо, когда он попытался порычать на меня, за что получил с кулака, почти потеряв от такого удара сознание.

Вечером Шандра с щёлкающей и подкарачивающей челюстью повёл меня обратно в свою комнату.

— Шандра, за что меня так Дадуш не любит? — спросил я у него, когда мы почти подошли к двери.

— Не переживай, он всех новичков не любит, — пояснил Дадуш довольно миролюбиво.

Я переключился на орочий и спросил:

— А кем был Дадуш до того, как сюда попал?

Челюсть Шандры щёлкнула, я быстро сунул деревяшку в замочную скважину и обломал лишнее, после чего дёрнулся обратно, глядя орку в лицо. Тот отвис и продолжил:

— Говорят, он был большим вождём, но гхарна Хорг Ришт сказал, что нужно заново заслужить, вот он злится теперь, — объяснил Шандра.

Я похлопал зеленокожего по плечу, поблагодарил судьбу за то, что Шандра не заметил своего подвисания и вошёл в камеру. Дверь за мной закрылась, ключ провернули в замке.

Ивий умеет колдовать, а я не научился прятать свои заклинания, потому пока пускать в ход своё колдовство было не разумно, сразу же рассекречу себя. Посему приходилось в ход пускать свою смекалку.

Я дождался, пока шаги стихнут и толкнул дверь. Медленно, осторожно. Лясь! — звук вырвавшегося на свободу язычка замка, ударившегося в железную створку. Мне казалось этот звук слышали даже темноволки в пустыне. Подойдя к кровати обратно, я принялся сочинять новый план, достав из двери свою деревяшку и затолкав её глубоко под матрас. Когда придут проверять, скажу что вообще спал, а оно само случилось и вообще так и было — замок плохой.

Но никто не пришёл. А я бы сам на их месте пришёл. Видимо я более тревожный и сужу всех по себе — ещё одна особенность, которую стоило бы учитывать.

Я выбрался в коридор и принялся идти наверх. Административное здание на ночь не запиралось, как, в общем-то и склад. Воровать тут некому и нечего, разве что орки захотят устроить восстание. Кстати, почему до сих пор не устроили?

— Нет, потом об этом подумаю! — шикнул я на свою же голову, которая ото дня к дню слушалась всё лучше и лучше.

На своём пути до выхода из здания я никого не встретил. Лишь у выхода я задержался, выискивая глазами камеры внутреннего наблюдения, но не нашёл их. Решив, что раз я их не нашёл, то их и нет, а если и есть, то я быстренько раз-раз и никто не успеет поднять тревогу, я рванул к складу. Метнувшись к открытым дверям, я забежал в самый дальний угол и с шумом вдыхал воздух, приходя в себя. Голова работала безудержно, набрасывая варианты развития событий — волноваться не стоило, однако сердце колотилось, а я расплывался в хитрой усмешке от азарта.

Что же могли тут такого оставить прямо в железобетонной стене, укреплённой двойной решётчатой арматурой? Такое не простучишь — не отзовётся тебе полость столь малого размера. Такое не выбьешь кувалдой, если не знать, куда стучать. Да и если знать нужно бить ну очень уж долго. Такое даже магическим зрением уловить сложно, ведь даже пальма в оазисе светится ярче, чем то, что сюда спрятали. И предположений у меня не было, от того было ещё веселее.

Я сконцентрировался. Идея была в том, чтобы вывернуть пространство, сделать дырку ровно того размера, чтобы добраться до полости, не ломая стену, а лишь ставя портал через неё. Но складывать пространство такого размера, будто складывать малюсенькую картонку пополам — крайне проблематично.

«Искривления Микулоса-Вааэ», — всплыло в памяти.

— И чё? Будто название каких-то двух мужиков мне что-то дало? — бурчал я себе под нос, а сам уже скручивал плотный стержень, вокруг которого собирался согнуть пространство. — Это же не один аэлья?

Как надрезать картонку по линии сгиба перед самим сгибом.

— Это же мужики?

Толчёк, пространство изогнулось, а я почувствовал себя уставшим — тут же задражали руки, сила стала уходить из мышц. В теле бушевал огонь, на который я пока не обращал внимания.

— И это всё?

Я протянул руку к маленькому фиолетовому тряпичному мешку, схватил его и потряс — позвякивало несколько монет. Я ощутил разочарование, но выбирать уже не приходилось: я краем глаза увидел, как в административном здании на верхнем этаже зажёгся свет.

Ещё одно приломление пространства, уже без стержня. Я стягивал к себе ту точку, где чувствовал свои камни, и они отзывались, будто ждали хозяина.

Сработала серена. Естественно по мою душу. Не дожидаясь развития событий я рванул в открывшийся портал и тут же оказался в душной и мокрой пещере.

Присмотревшись, я понял, что всё же нахожусь в чём-то на подобие рабочего кабинета: окно, размером со стену, наполовину зеркальное, работающая вентиляция, кругом миски с водой и мокрые тряпки — очень высокая влажность. В комнате стоял письменный стол с какими-то бумагами на языке, который я всё-таки не понимал, компьютер с запароленным окном без клавиатуры — видимо им можно было управлять иначе. Как? На столе лежали мои амулеты: алый рубин с резкой и рокочущей силой — огонь, синий сапфир с мягким и плавным движением силы — вода, прозрачный алмаз с едва уловимым ароматом — стихия в изначальном проявлении, обычный на первый взгляд лунный камень с частичкой золота внутри — свет, и ещё один, маленький кусочек древесной слезы — янтарная жизнь.