Николай Воронков - Хочу остаться собой
А что вы хотели, милочка, быть хозяйкой и просто Ларой — не получится. Это я так немного вредничал. А что ещё может себе позволить бесправный раб? Снова я озадачился вопросом — а зачем я вообще Ларе нужен? Забрала во время казни, вылечила, откормила, научила говорить. С требованием секса она ко мне не пристаёт. По дому я не работаю, толку от меня ноль. Единственное — работаю в Академии временным тренером, может там за меня деньги платят? Или хочет откормить, обучить и продать кому-нибудь ещё? А что, раньше ведь продавали рабов и особенно ценились обученные. Только мне это уже без разницы. Я мысленно махнул рукой. Ещё несколько дней и я свободен.
В последний вечер мне немного взгрустнулось. Сидя с Ларой на лавочке в парке, долго глядели на раскинувшийся город.
— Ты куда-то собрался? — вдруг раздался шипящий голос сбоку.
От неожиданности я аж подскочил. Обернувшись, увидел прищуренные в бешенстве глаза Лары.
— О чём вы, леди Лара?
— Ты сидишь, уже полчаса прощаешься с городом и думаешь, я этого не чувствую?! Так куда ты собрался? Первой остановкой для тебя станет пыточная! Отвечай!
Я закрыл глаза, несколько раз вздохнул, успокаиваясь. Приглушив мысли, подумал — вот дура, весь вечер испортила, хотя и права по-своему. Вслух же ответил сдержанно и официально.
— Я благодарен вам, леди Лара, за такое внимание и заботу обо мне. А моя легкая грусть вызвана тем, что завтра мне предстоит провести весьма опасный опыт, который может закончиться очень плохо. Однако вы вправе отменить его и указать, чем мне в дальнейшем заниматься. Любое ваше решение я приму с нижайшим почтением.
Склонив голову в поклоне, я замер.
Несколько минут она ходила передо мной. Я не двигался. Наконец гораздо более спокойно спросила:
— Опыт действительно опасный?
— Да, очень.
— Без него не обойтись?
— Нет.
Она ещё немного походила.
— Я приношу извинения, что неправильно истолковала твои намерения и была несдержанна.
— Я принимаю ваши извинения, леди Лара.
Настроение было испорчено. Еще немного посидев, молчком пошли домой. Она не брала меня под руку, я не предложил. Так и шли домой рядом, но поодиночке.
Укладываясь спать, подумал — вот и знак. Какие бы у неё мысли обо мне не были, но подобных представлений я больше не хочу.
Утро побега выдалось пасмурное. За завтраком я был сдержанно спокоен, Лара — сдержанно виноватой. Завтрак прошёл в молчании. Я уже собирался уходить, когда она подошла ко мне и нерешительно остановилась. Неожиданно мне стало жаль её. Ведь после того представления, что я собирался сегодня устроить, она и вправду будет чувствовать себя виноватой. Неплохая вроде женщина, хотя и со своими тараканами в голове. Легонько погладив её по плечу, я ободряюще улыбнулся ей и ушел. Уже отъезжая от дома, заметил силуэт Лары в окне. Во, блин, бразильские страсти. Мне теперь точно возвращаться нельзя. Как теперь строить отношения — совершенно непонятно. Прибыв на место, я сразу собрал всю охрану и провел краткий инструктаж.
— Сегодня я буду проводить опыты, которые могут оказаться очень опасными. Возможно всё — и пожар и взрыв. Поэтому слушайте внимательно. В блиндаже для охраны остаются только двое. Остальные отходят в лес на метров на 300 и ждут там. Дежурят один солдат и одна курсантка. Если начнется пожар, а тем более взрывы, из блиндажа не выходить. Помочь вы уже ничем не сможете, а вот погибнете запросто. Испытывать я буду очень опасные вещи, поэтому подходить к лаборатории можно будет не раньше, чем через час после того, как исчезнет последний дымок. Всем ясно? Я надеюсь на ваше благоразумие.
Спустившись в лабораторию, посидел немного, собираясь с мыслями. Потом развел печку, изображая начало деятельности. Не торопясь проверил сидор с едой и небогатой одеждой. Переоделся в одежду паломника и стал ждать. Устроить пожар я решил ближе к обеду. Пока прогорит, пока решат спуститься, пока будут искать — будет уже вечер. Пока сообщат, будет утро. Даже если заподозрят, раньше следующего полудня погони не будет.
Наконец я решился. Внимательно осмотрел едва различимое окошко блиндажа. Если кто и смотрит, то не очень внимательно. Скоро обед, у всех уже мысли о еде. Теперь пора. Я уже присмотрел себе выступ, на который удобно будет «прыгнуть», а потом уйти в противоположную от охраны сторону.
Я немного напрягся и уже на выступе. Сразу присел и замер, стараясь не привлекать внимание. Потихоньку отполз за край впадины. Найдя себе местечко с хорошим обзором, начал свой пиротехнический концерт.
Для начала я забросил в сарай маленькую канистру с напалмом. Сарай деревянный, горел очень хорошо. Потом я подкинул туда пару десятков термитных шашек. Зрелище великолепное. Сквозь все щели сарая сверкал ослепительный свет и с гулом вырывалось пламя. Не прошло и десяти минут, как сарай сложился сам в себя. И практически весь сгорел. С такой температурой огня там действительно ничего не осталось. Напоследок я бросил килограмм десять динамита. Гулкий взрыв разнес золу и остатки сарая по впадине. Всё! Теперь меня официально нет. Если они ничего не заподозрят, а я не наслежу, то скоро стану свободным. Сделав три «прыжка» на пару километров, я определился с направлением и побежал. Бежать предстояло долго. Себе я поставил рубеж в полторы сотни километров. Физическое состояние у меня было отличное, погода хорошая. Где была возможность, пробегал по ручьям пару километров в сторону, пробовал запутывать следы на перекрестках. Обходя поля и людей, двигался почти непрерывно, с небольшими перерывами на еду. К концу третьего дня, наконец, успокоился и позволил себе полноценный отдых с костром и спокойным ужином.
Обдумывая дальнейшие действия, решил, что просто прикрыться липовым обетом не получиться. Для этого мира, где боги могут запросто явиться к смертным, такая шутка может быть чреватой. Так что я решил принести обет всерьёз. Имя одной из богинь было «Мира». Для местных имя как имя, а для меня — совершенно другой смысл. Если начинаешь к ней обращаться, то звучит как обращение к главной. Я начал просто и без затей.
— Богиня Мира! Я благодарю тебя, что ты была благосклонна ко мне и позволила обрести свободу. Я иду в приграничье. В качестве обета я обещаю, что всю дорогу пройду пешком, зарабатывая на пропитание трудом своим. Я не возьму в руки оружие и не буду я пользоваться магией, пока не приду в пограничье, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. А в приграничье я посещу твой храм, чтобы отблагодарить тебя.
Я и так собирался всё это сделать, а тут вроде как законное прикрытие. Первый раз за последние дни я спокойно уснул.
На следующий день, опираясь на вырезанный посох, выбрался на ближайшую дорогу и уже не скрываясь, отправился на север. Встречных было немного. Я в своей невзрачной и уже потрепанной одежде почти не вызывал интереса. Ближе к вечеру решился зайти в деревню. Подойдя к одному из выбранных по наитию домов, аккуратно постучал. Вышедший на стук кряжистый мужик меня внимательно оглядел.
— Чего надо?
— Да благословят тебя и твой дом боги. Я паломник, идущий в приграничье. Не найдется ли у тебя работы для меня за скромный ужин и место переночевать?
Он опять оглядел меня, смиренно склонившего голову.
— Что умеешь?
— Могу дров поколоть, тяжести потаскать или что укажешь.
— Тебе повезло, как раз привезли бревна, заходи.
Мужик оказался хозяйственным и прижимистым. До самой темноты мы ворочали брёвна, пилили, кололи.
Правда и на ужин не поскупился. Был суп из курицы, каша, пироги. За столом с нами сидела жена, трое детей лет восьми-двенадцати. Немного насытившись, хозяин приступил к расспросам.
— И откуда ты идешь, мил человек?
— Из столицы.
— А почему решил идти этой дорогой? По тракту ведь удобнее, подают больше. Да и по тебе видно, что не из простых ты, мог бы и на лошади ехать.
— Лихие люди обидели — потупился я.
— Тебя — лихие люди — обидели — тут он откровенно развеселился.
— Посмотрел я, как ты топором махал, это разбойникам надо от тебя хорониться. Приходилось и мне в солдатах служить, понимаю такие вещи.
— Воры — коротко объяснил я — боги послали мне испытание и я дал обет пройти всю дорогу пешком.
— Обет надо исполнять — сразу отступил он.
Говорить мне расхотелось, и я отпросился спать. Ворочаясь на постели, ругал себя последними словами. В первый же день чуть не попался. Надо срочно дорабатывать легенду. Теперь перед встречей с людьми надо подкладывать камешек в сапог, получится вполне естественная легкая хромота. Ещё я придумал себе легкое заикание, чтобы скрыть мой акцент и выиграть время на ответы. Теперь я — бывший охранник из богатого дома, получивший увечье и идущий к святым местам. Это, надеюсь, объяснит мои странности.
С новой легендой и, правда, получилось лучше. Работу давали почти всегда и не самую тяжелую. Голодным ложиться спать приходилось не очень часто. Приключений особых не было. Правда, через неделю после побега меня зажали на мостике через бурную речку. Шел, никого не трогал. Только дошёл до середины, как спереди перегородили дорогу трое, сзади ещё двое. Классические разбойники, что ещё скажешь. Грубые, зверского вида. Оружие паршивое, но выглядело грозно. Потом начались общеизвестные разговоры. Настроение в тот момент было достаточно хорошее и я не стал зверствовать. Отобрал оружие и немного отлупил. Потом подумал, что неплохо бы и им почувствовать на себе, что такое быть ограбленным. Заставив раздеться догола, всю их одежду вместе с оружием выкинул в речку. Поднявшийся ропот был быстро подавлен ударами моей палки. Для большего удовольствия погнал их дальше по дороге. Вид голых мужиков, ойкающих от камешков и колючек под ногами, быстро убирает страх перед разбойникам.
