Павел Александров - Призвание миротворца

— На земле и в сердцах! — хором ответили советники, военачальники и сановники.

Совет воодушевлённо поднялся на ноги. Речь королевы оказалась именно тем, чего ждали все в напряженном молчании: и сторонники, и противники эпохального решения. Да, пока жива владычица, есть во имя чего бороться и на что надеяться.

«Саркс не уничтожен. Его невозможно уничтожить. Греховная страсть живёт внутри, несётся по кругу и вертится вокруг самой сердцевины моего „я“. Она сжигает время, сжигает светлые мечты и намерения, сжигает сама, без моей помощи. Ей достаточно моего непротивления, чтобы двигаться по своему замкнутому кругу. Если так будет продолжаться, если я буду гоняться за иллюзией, а Саркс — сжигать время, то не останется ничего…»

Хаотичный поток мыслей, какой, бывало, нахлынет в полусне перед пробуждением, испарился, едва Марк открыл глаза. Стоило ему проснуться, как он ощутил долгожданный умиротворённый покой. Прошедшая ночь, тихая и безмятежная, показалась ему самой благодатной ночью, какую он только провёл в Каллирое. Он не чувствовал усталости, хотя после тяжёлого изнурительного перехода через Скалы Ящеров ему казалось, он никогда не отоспится. Запах сухого сена, скрип старой ветряной мельницы, плеск воды — всё стало каким-то родным и близким сердцу.

Чувство было таким, будто вырвался из пламени убийственной войны, где лязгали мечи и бушевал огонь. Из мучительного, страшного мира он попал в мир светлый и добрый, но не мог в полноте ощутить его реальность, ибо этот мир был слишком нов для него.

Спустившись с сеновала во двор, озарённый розовым светом раннего утра, Марк увидел, что все друзья уже на ногах. Иолас, Сурок, Яннес и Эльмика завтракали, разложив снедь, принесённую женой добродушного фермера, прямо на поленице берёзовых дров. Никта стояла в отдалении, посреди сада, касаясь рукой хрупкой вишенки, и будто прислушивалась к шелесту листьев и тончайшим, едва уловимым звукам раннего утра. Лейна сидела неподалёку и, держа в одной руке маленькое зеркальце, в другой — деревянный гребешок, расчёсывала спутанные волосы.

— Присаживайся, Маркос, — негромко бросил Сурок.

Глиняный кувшин с молоком, свежие лепёшки, головка пахучего сыра — Марк возблагодарил Творца за это чудо.

— Ешь скорее. Надо выдвигаться, — нетерпеливо буркнула Эльмика. — Мелфай уже подходит к Зелёной Идиллии.

— Не горячись, серая, успеем, — спокойно ответил Сурок, который, похоже, сам наслаждался этим тихим безмятежным рассветом.

Яннес усмехался себе в бороду и, казалось, тоже был доволен жизнью.

Вскоре длинная повозка весело катила по лесной дороге на юг. Медленно встающее солнце скрашивало лежащие впереди высокие луга и молодые рощицы. Дорога была длинной. Дважды останавливались, давая отдохнуть лошадям и подкрепиться самим. Обедали печёными грибами, хлебом и молоком, прихваченным с фермы. Говорили, шутили, смеялись, но Марка не покидало чувство, что на лице каждого, кто разделяет с ним эту походную трапезу, отражается тихая задумчивость, как если бы каждый стоял сейчас на перепутье своего личного пути.

Солнце давно перевалило за полдень, когда впереди показались плоские крыши маленьких домиков и аккуратные, чётко размеченные сады.

Здесь начиналось селение анфейских аделиан, именуемое Зелёной Идиллией.

У Храма Призвания собирался народ. Слух о том, что в храм явился Восьмой миротворец, быстро разлетелся по селению, притягивая любопытных. Зелёная Идиллия по праву считалась аделианским селением: люди здесь крепко держались веры и традиций. В отличие от окрестных посёлков с их равнодушными ко всему обитателями, жители Зелёной Идиллии охотно вступали в ряды армии королевы Сильвиры и были легки на подъём, когда дело касалось возведения храма где-нибудь в центральной Анфее.

Храм Призвания, величественное трёхъярусное здание с плоской крышей, широкими карнизами и множеством треугольных окошек, напоминающих бойницы, был главным достоянием Зелёной Идиллии. Здесь служило целое поколение пророков, к которым приходили люди со всех концов страны, чтобы узнать своё призвание, как тому учит Путь Истины. Но больше всего Храм Призвания был известен как святыня, где каждый из семи миротворцев услышал пророческое слово о той миссии, какую возложил на него Всевышний.

В светлой просторной комнате, обставленной резными стульями и столами, держали совет девять старейшин храма во главе с настоятелем Веремеем — убелённым сединами старцем с суровым и в то же время добродушным лицом.

По мере того как умалялось служение миротворцев, увядала и значимость Храма Призвания. Седьмого миротворца в былое время встретили не то чтобы холодно, но как-то сухо, без всяких надежд. Однако его деяния в Амархтоне изменили многое. Историю о том, как Седьмой разрушил Проклятие миротворцев, люди пересказывали много раз. Летописца Эрмиоса, который наиболее правдиво описал странствия Седьмого, не раз просили зачитать свои записи на служении. Авторитет храма возрос, к нему вновь потянулись паломники.

Теперь же, когда в приёмной сидел молодой человек, назвавший себя Восьмым миротворцем, совет старейшин храма оказался перед нелёгким выбором. Проводника миротворцев давно нет в живых, преемник его так и не появился. А это означает, что только совет Храма Призвания может засвидетельствовать истинность нового миротворца. Взять на себя такую ответственность настоятель Веремей решиться не мог. Твёрдый ответ мог дать только пророк Эйреном, но тот уже больше года пребывал в пустыне Фаран, не давая о себе никаких вестей.

— Надо так и сказать этому Мелфаю: пусть идёт в Фаран и отыщет пророка, — предложил один из старейшин, старый пилигрим, избороздивший в своё время всю Каллирою.

— Поиски в пустыне Фаран очень опасны. Он может и не найти пророка в безлюдных песках, — возразил настоятель Веремей. — Мы рискуем утратить миротворца, в котором так нуждается страна.

— А не послать ли нам гонца к достопочтенному Епископу Анфейскому? — предложил другой старейшина.

— Епископ нам не поможет. Истинный это миротворец или нет, решать нам. Это призвание нашего храма. Медлить нельзя. Собирается народ. Все ждут нового миротворца. Я уверен, что воля Всевышнего в том, чтобы мы сегодня же дали определённый ответ.

— Мы все согласны с этим, почтенный Веремей, вопрос лишь в том, каким будет этот ответ.

Настоятель не скрывал, что всей душой желает, чтобы новый миротворец оказался истинным. Такой человек хорошо бы послужил всему краю, а кроме того, поднял бы значимость Храма Призвания на новую высоту. Но сердце старого настоятеля тревожили сомнения. С тех пор как Седьмой покинул Каллирою, множество людей приходило в храм, называя себя Восьмым миротворцем, но все они оказывались либо наивными мечтателями, либо отъявленными мошенниками.