У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 3

Все трое с оружием в руках направились на задний двор и обыскали его вдоль и поперек, но не обнаружили никаких следов. Затем они направились в рощу плодовых деревьев, где росли персики и сливы, но и там никого не оказалось.

– Убежали! Убежали! – досадовал Чжу Ба-цзе. – Ладно! Нечего их искать! – сказал Ша-сэн. – Я пойду к нашему учителю и помогу ему размяться.

Монахи вернулись к своему наставнику и предложили ему сесть верхом на коня.

– Вы отправляйтесь в путь и поддерживайте наставника, а я здесь одним ударом разнесу все логово, – сказал Чжу Ба-цзе, – чтобы этим оборотням, когда они вернутся, некуда было деваться.

Сунь У-кун рассмеялся.

– Разбивать – значит тратить свои силы. Гораздо проще подложить немного хвороста и поджечь, чтобы с корнем уничтожить все гнездо!

Дурень Чжу Ба-цзе набрал целую охапку сухих сосновых веток, поломанного бамбука, засохших ив и лиан, высек огонь, и все логово сгорело дотла.

Теперь только наставник и его ученики окончательно успокоились и отправились в путь! Если же вы хотите знать, что случилось в дальнейшем с семью девицами-оборотнями, прочитайте следующую главу.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ,

Мы остановились на том, как Великий Мудрец Сунь У-кун, поддерживая под руки Танского монаха, вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном вышел на большую дорогу, и они продолжали свой путь на Запад. И вот как-то раз, задолго до полудня они неожиданно заметили высокие строения и величественные дворцы.

Танский монах придержал коня.

– Брат! – воскликнул он, обращаясь к Сунь У-куну. – Взгляни, что это за место?

Сунь У-кун поднял голову и стал всматриваться. Вот что представилось его глазам:

Дома и хоромы горами окружены,Их дивные стены ручьями отражены.Дерев густолистых покров осеняет резные врата,И радует взор благовонных цветов пестрота.Сквозь хитросплетения ивовых тонких ветвейВидны легкокрылые цапли, нефрита белей;Их перья подернуты нежною сизою мглой –Так сумерки стелят на снег свой туман голубой.В рощах, где персики зреют рдяные, как огоньки,Мелькают иволги желтые, как пламени языки.Олени и кроткие лани здесь парами бродят чуть свет,Топчут осоку зеленую и молодой златоцвет.Птицы щебечут в кустах, сладкогласно поют на лету,Славя земли этой щедрость, богатство и красоту.Не менее благодатен этот сияющий край,Чем Лю и Юаня пещера в горе, что зовется Тянтай,Или отшельников благочестивых приют,Сад несравненный, что все Ланьюанем зовут.

– Наставник! – доложил Сунь У-кун. – Не думаю, чтобы это были палаты царей и князей, да и на дворцы богачей не похоже; скорей всего это какой-нибудь монастырь. Как прибудем туда, так и узнаем, что там такое.

Услышав эти слова, Танский монах стал подстегивать коня. Прибыв к въездным воротам, наставник и его ученики начали рассматривать их и заметили, что над воротами вделана каменная плита, на которой высечены три иероглифа: «Хуанхуа гуань», что значит «Храм Желтого цветка».

Танский монах слез с коня.

– Храм желтого цветка, – прочел Чжу Ба-цзе. – Значит, это даосский монастырь, – обрадовался он, – давайте зайдем. Даосы хоть и носят другое одеяние и шапку, но в постижении различных добродетелей ничем не отличаются от нас, буддистов.

– Ты прав, – поддержал его Ша-сэн. – Давайте зайдем! Во-первых, мы узнаем, какое у них убранство и как выглядит их храм, а во-вторых, покормим нашего коня. Кроме того, если хозяева окажутся гостеприимными, они приготовят трапезу и угостят нашего наставника.

Танский монах согласился, и наши путники вчетвером вошли в монастырь. Подойдя ко вторым воротам, они увидели еще одну надпись, исполненную в виде двух параллельных стихов:

Золото и серебро – отшельники здесь живут.Редкие травы, растенья – монахов-даосов приют.

Сунь У-кун рассмеялся:

– Да, здесь действительно живут даосские монахи, которые жгут пырей, варят зелье, возятся с тиглями и таскают с собой склянки…

– Тише! Будь осторожен в словах! – остановил его Танский монах, крепко ущипнув. – Мы ведь с ними не знакомы и не со – бираемся заводить дружбы. Какое нам дело до них, если мы зашли сюда лишь на короткое время?

Пока он говорил, вторые ворота остались позади, и перед путниками показался главный храм, вход в который был закрыт. У восточного придела под портиком сидел какой-то даос и катал пилюли. Хотите знать, как он выглядел? Так вот, слушайте:

На голове его шапка пунцовая,Золотом шитая;Черная ряса совсем еще новая,Вся глянцевитая;Носки башмаков его темно-зеленыеКруглы, как облако;Светят, что звезды, глаза воспаленные,Дивен весь облик его.Словно бессмертный Люй-гун, подпоясан онБечевкой упругою.Лицо у даоса подобно рясе его –Черное, грубое…Хоть горбонос, как уйгур, но при этом жеСхож и с татарином:Губы, большие, упругие, свежие,Пылают заревом.Муж сей стремится к познанию Истины,В сем подвизается,А в глубине его сердца таинственнойГромы скрываются.Он настоящий даос, победитель коварных драконов,Диких зверей покоритель, блюститель великих законов.

Танский монах громко окликнул даоса:

– Почтенный последователь учения Дао, святой праведник! Я, бедный буддийский монах, приветствую тебя!

Даос быстро поднял голову и, взглянув на Сюан-цзана, так растерялся, что даже выронил пилюлю из рук. Затем он поправил головной убор, привел в порядок одежду, спустился по ступеням и направился к Танскому монаху.

– Почтенный наставник! – вежливо произнес он. – Прости, что не вышел встретить тебя. Заходи, пожалуйста, в храм отдохнуть.

Танский монах обрадовался любезному приему и направился в храм. Еще с порога он увидел изображение даосской троицы, перед которой стоял жертвенный столик с курильницей. Взяв курительную свечу, Танский монах поставил ее в курильницу и трижды совершил поклон по всем правилам, после чего стал раскланиваться с даосом. Вслед затем он направился к местам, предназначенным для гостей, и уселся со своими учениками. Даос велел служкам принести чай. В помещение вошли два отрока, которые принесли чайный поднос, быстро вымыли посуду и ложки, вытерли их досуха и занялись приготовлением легкой закуски. Их суетливость встревожила тех, которые считали себя опозоренными и обиженными…

Дело в том, что семь девиц, обитавших в Паутиновой пещере, принадлежали к той же секте и закончили ту же школу даосов, что и этот монах-даос, который сейчас принимал Танского монаха. Как вы помните из прошлой главы, девы облачились в старые одежды и убежали. Кликнув своих приемных сыновей встретить врагов, сами они направились прямо сюда, в даосский монастырь, и на заднем дворе стали кроить и шить себе новую одежду. Их внимание привлекла суета служек, занятых приготовлением чая, и девицы обратились к ним с вопросом: