Оксана Демченко - Королевский маскарад

– Главное, слезы зря не изводи, – посоветовал Дюпта сестре. – Ты ими обед посоли, ладно?

– Ну ничего тебе, жестокий брат, кроме еды, не интересно, – фыркнула кайга и гордо удалилась, махнув на прощание храну.

– Когда они придут? – азартно уточнил Виоль, имея в виду, само собой, табун.

– Часов через пять, – прикинул Лоэль.

– Нормально, – решительно кивнул хран. – К телу я привык, оружие знакомое. Еще немного потренируюсь – и буду готов. Ты нас удачно вылепил, Лоэль. Я живым не был так хорош. Крылья – просто чудо. И щит от боковых ударов, и кромка у пластин острая. Диль, магия при тебе?

– Странно, но – да, – раздумчиво сообщил Эдиль. – Единорогом я не мог заклинать. Только ставил блок на прямые удары силы. Идем, гляну место боя. Они, как и мы, появятся от реки.

– Проводить? – предложил Дюпта.

– Спасибо, но вам следует поесть и отдохнуть, – посоветовал Эдиль. – Мы разберемся. Увы, воевать мы обучены слишком хорошо. Жить не умели, а вот умирать – научились…

Он отвернулся и решительно покинул ледяной дворец. Хран уже знакомым движением встряхнул свои непокорные волосы, метнулся следом. Лоэль виновато вздохнул. Трудно пережить в один день и возвращение в мир живых, и страшные новости о гибели тех, кого помнишь. Особенно любимых.

Дюпта смотрел на обстоятельства куда проще и практичнее. У рода появился шанс выжить – вот что главное. Надо обедать и набираться сил. Лоэля сын вождя запихнул в его родной чум, а сам убежал по делам. Он – сын вождя. И должен всех предупредить, каждому объяснить его место и роль, растолковать, кто такие ледяные полуолени (не объяснять же про лошадей, обитающих на юге!) и как с ними себя вести. Еще важно расписать в выгодном свете шаманство Лоэля и важную помощь Тимынтэ, чья сила растет с каждым днем.

Когда солнышко с трудом забралось по крутой горе к самому горизонту, чтобы последний раз в этом году взглянуть на снежную равнину, род кайга был готов ко встрече со своей судьбой. Мужчины с оружием – Виоль посоветовал «пальмы» и длинные копья-жерди – собрались у нижнего края селения. С ними был Дюпта, признаваемый явным предводителем в этой маленькой войне. Женщины, старики и дети собрались выше, южнее. Как и семь лет назад, в воспоминании Сыру, они устроились в нартах и ждали знака гнать оленей, если беда окажется слишком сильна.

В двух полетах копья перед линией мужчин-кайга стояли Лоэль и Тимынтэ. Им предстояло по мере необходимости помогать Эдилю, замершему в паре шагов впереди.

Еще ближе к вероятной беде гарцевал Виоль. Он выглядел спокойным, сосредоточенным и серьезным. Снег месил исключительно по старой бесполезной привычке – живому надо греть мышцы перед боем. Он уже не живой, но бой-то будет настоящий.

Точно, как рассказывал Тимынтэ, последний рыжий луч лег на самый снег, прорезал его, раня реку, и из полыньи рванулись вверх вместе с паром они – бывший табун. Люди качнулись назад, ловя кожей ползущий дрожью по самому снегу страх – «звук без звука». Эдиль мягко развел руки и напел пару коротких слов, воздвигая прозрачную стену льда между взбесившимся табуном и селением. Вне стены остался только Виоль. Он уже летел к уродливым хромым и однорогим оленям, возникающим из полыньи. Нездоровье животных – признак несчастья, верили кайга и их соседи улаты. Потому вызванные шаманом твари так и смотрелись – как настоящая беда.

Вот только Виоль о суевериях севера ничего не слышал. По его мнению, хромых удобнее догонять, однорогих – блокировать клинками. Низких и слабых – рубить тяжелыми острыми копытами…

Хран, как неуловимый солнечный блик, метался по снежному полю, дыбящемуся бессчетным стадом злой судьбы приговоренного рода. Хран был везде, и в то же время глаз не успевал приметить, где именно, выхватывая лишь обрывки движений. Свистящий сдвоенный круг клинков, рубящий удар копыта, высокий прыжок, танцующий разворот, при котором пластины крыльев режут всех вокруг… Стадо казалось неисчислимым лишь в первые мгновения, когда все поле колыхнулось и пошло на селение. Но эльф, слитый в единое с конским телом, вытаптывал в копошащейся массе снега тропы – и они более не грозили частоколом рогов. Об этом заботился Эдиль.

Последний отсвет короткого заката напоил темным багрянцем опущенные клинки. Виоль тряхнул гривой волос – вроде бы недовольно – и неспешно двинулся к селению, более не оглядываясь на реку за спиной. Полынья закрылась, пар исчез, ночь пришла тихая и спокойная, самая обыкновенная. В середине селения лениво переступил олень, скрипнули полозьями сместившиеся нарты. Древний маг зимы обернулся к Лоэлю.

– Сам уберешь стену, малыш? – подмигнул он. – Пора учиться.

– Охотно, – обрадовался Лоэль.

– Я не тебя спрашиваю, сын Лильора, сменившего имя, – уточнил Эдиль. – Этот мальчик шаман, и я хочу, чтобы весь их род видел, что он силен. Иди сюда, Тимынтэ. Дело несложное, я все поясню очень подробно. Разрушить стену куда проще, чем создать. Слушай.

Лоэль улыбнулся. Некоторым стена – не помеха. Виоль перемахнул ее, звонко выбив копытами в ней пробоину. Принц пошел к храну. Бой дался ледяному китаврусу – или кентавру, так полуконей зовут в Бильсе, – нелегко. Крылья висели жалкими обломками тонкого льда, гладкое матовое тело тут и там метили глубокие сколы и трещины. Левый клинок обломан, укоротился вдвое. Плечо разбито…

– Иногда полезно быть мертвым. – Подпорченные косым ударом губы выталкивали слова невнятно, нехотя. – Идем к реке, надо меня подлатать.

– Конечно, – кивнул Лоэль.

– Ради этого нас и создали, – добавил хран. – После первого дня боев на перевале от табуна остались горы обломков, точно такие ты видишь теперь. Демоновы отродья полагали, что с нами покончено. Но воды и мороза было вдоволь. И утром единороги стояли прежним числом.

– Они тоже встанут завтра? – напряженно уточнил Лоэль.

– Нет. Но ты прав, пока жив и способен заклинать вызвавший их маг, покоя не жди. – Хран тряхнул волосами. – Еще придется повоевать. Надеюсь, не с людьми. Убивать живых я не хочу. Хватит, сыт я этим.

Ночь, пришедшая в ледяную тундру на долгие месяцы, едва вступила в свои права, а селение уже праздновало весну. Потому что этот вечер никто не рассчитывал пережить. И теперь люди заново глядели на мир и друг на друга, прощая старые обиды, каясь в глупых подозрениях, избывая давнюю злобу. Ночь казалась им очень светлой, достойной жизни и радости.

Сыру и Сигэ, две «жены» нидя-шамана, благодаря которому оказался возможным праздник, сбились с ног, угощая гостей. В чум шли все новые люди, сидели недолго, оставляли подарки и уступали место следующим гостям. Лоэль наблюдал суету издали, он удобно отговорился от присутствия на празднике срочным лечением Виоля.