Юлия Остапенко - Русская фэнтези-2008

— Черт бы ее, эту Малую… — выругалась Анжела.

Дорога в темноте оказалась неожиданно долгой и невеселой. Видно было плохо, зато слышно хорошо — где-то совсем рядом уныло завывала бродячая собака, выходило похоже на старый фильм про какой-то Баскервиль. Они шли быстро, почти не разговаривали. Дойдя до Магазина, оба обнаружили, что запыхались.

Переглянулись.

Анжела ободряюще кивнула Олегу. Мол, твоя партия.

Олег репетировал, что соврет Малой.

«Вот же ж блин! А я думал, ты уже ушла! Тут Анжелка сказала, что ты пропала, решил проверить… И вот… Кто же это запер-то? Какая скотина? Ой… Ты, наверное, реально пересрала? Вот говорил же я тебе — заведи себе трубу, как все!» Главное — назвать ее «дорогой Таточкой».

— Слышь, Анжелыч, Тата — это Тамара или Таня? — шепотом осведомился Олег.

— Тамара, дурак.

Олег сделал три шага по направлению ко входу в Магазин. Он выглядел зловещим пещерным проломом в доисторической скале.

— Тата! Таточка! Ты здесь? — ласково прогундосил Олег.

Анжела невольно прыснула со смеху. «Похож на актера из того бразильского сериала! Уматный!»

Ответа не было.

— Тата! Отзовись!

Тишина.

«Заснула, видать», — решил Олег.

Засов поддался легко. С протяжным скрипом распахнулась дверь.

— Татка! — Олег щелкнул зажигалкой. Колышущееся пламя осветило пустую комнату. С постера на вошедшего глянули недобрые лица бойцов Великой Отечественной.

— Ее тут нету! — крикнул Олег, обернувшись в темноту.

— Да вижу! — откликнулась Анжела. Теперь она стояла у него за спиной, совсем близко.

— А ведь была!

— Так типа была.

— Может, в ту дверь пошла? — предположил Олег, указывая в сторону приоткрытого входа в подвал. Из темной утробы засквозило смрадом. Отбил земной поклон и тотчас погас огонек зажигалки.

— Да чего она, дура туда лезть? Стремно там! — пожала плечами Анжела.

— Знаешь, давай лучше думать, что туда она точно не полезла, — постановил Олег.

— А куда тогда делась?

— Хэ зэ.

Загадка! Олег не любил загадки. Ненавидел даже, с самого раннего детства, со времен книжонок с любознательными карапузами и болтливыми лесными зверями. Потому что сама идея тупая. Неужели сразу нельзя сказать правильный ответ?

— Давай позвоним ее бабушке и все выясним, — предложила Анжела.

— Гони номер.

— Сейчас. Только ты звони со своего. У меня денег децл.

Они стояли в нескольких метрах от двери в Магазин и курили одну субтильную сигарету на двоих. Медленно всходила луна.

— Как ее зовут? Бабушку? — шепотом спросил Олег. Под Анжелину диктовку он набирал номер Алисиной квартиры. Анжела тем временем прикидывала, где бы пописать.

— А я знаю? — зло сказала она.

Звонок ясности не прибавил.

— Ну что там? — поинтересовалась Анжела, выходя из кустов. Оказавшийся неожиданно артистичным Олег уже покончил с кривляньями, не то скорее галантными, чем озабоченными, не то наоборот.

— Бабца, по ходу, в ауте, — ответствовал Олег. — Малая еще не приходила, хотя обычно в девять как штык. Где лазит — не ясно.

— А ты?

— Натрындел, что назначил ей свидание. Что типа родители напрягли на поручение. Типа родственник-инвалид, ля-ля тополя, и я из-за этого опоздал, а Таты уже не было. Что сам волнуюсь. Попросил, чтобы позвонила, когда что-нибудь выяснится. Ну и все такое.

— А она?

— Сказала, будет звонить в милицию.

— Типа эти помогут… — презрительно процедила Анжела. С молоком матери она впитала растворенную в пролетарской среде ненависть к блюстителям закона — чувство сие имело в кругу этих бедных, многажды обманутых людей столько же эмоциональных оттенков, сколько в иных кругах приписывается чувству любовному.

Оба шустро зашагали к городу. Похолодало, причем как-то вдруг, рывком, будто на небе включили кондиционер. Но идти было приятно — ходьба согревала. А вот останавливаться не хотелось совсем, казалось, кто-то преследует, смотрит из темноты. Как в фильме про Холмса.

Взвесив свежие впечатления, Анжела пришла к выводу, что нисколько не хотела бы, чтобы Олег был ее парнем. Тормознутый он какой-то, беспонтовый. Видит же — девушка устала. Мог бы предложить… ну… понести ее на руках. Или отмочить что-нибудь прикольное. Рассказать… Продолжать мысль Анжела не стала — в голове как будто замерзло все, инеем покрылось.

Наконец добрались до трассы. Навстречу, обливая щурящуюся парочку дальним светом фар, несся «КАМАЗ». За ним — две легковушки.

— Вышел ежик из тумана — кончилась марихуана, — продекламировала Анжела, приободрившись.

Тата проснулась. Но вовсе не от звенящего трубного звука, которым, рулада за руладой, пытался разбудить ее златокудрый ангел Страшного суда, подстрекаемый нашим братом. Но от звука человеческого голоса. Точнее, двух голосов. Мужских, далеких. Галлюцинация?

Чиркнула, еще раз чиркнула Тата последней спичкой.

Обросший сверху неопрятным лишайником низкий свод тоннеля осветился оранжевым сполохом и с привычной уже неторопливостью пополз на север.

Справа от Таты, как раз на высоте ее груди, начинался узкий коричневый желоб шириной полметра.

Желоб шел вверх под значительным и никакого комфорта взбирающемуся не обещающим углом. Но главное было дальше: через пару метров желоб нырял в тоннельчик поменьше, вымощенный старинным красным кирпичом, и этот второй тоже шел вверх! Все эти дива Тата успела рассмотреть, пока пылал бумажный шар из скомканных страниц органайзера. Тата разложила карты.

«Что там, наверху, скажите!» Так горячо прижимала она к груди, к сарафанному кармашку, где лежал, один-одинешенек я, свою руку, что я почувствовал, как пульсирует кровь в ее ладонях.

На сей раз обошлось без перебранок — пред Татины очи явилась самая умилительная пара нашего околотка, супруги с Десятки Кубков. Ведя за руки детей, они выступили из мрака и нежно обнялись, а на небесах засияла их ручная, вполнеба, радуга. Пока Тата разглядывала эту идиллию, дети, взявшись за руки, станцевали перед Татой свой варварский танец, громко восклицая и смеясь.

Увиденное обнадеживало.

Тате стоило многих трудов забраться на желоб. И еще больших — удержаться на его осклизлой, обросшей грибком поверхности. Карабкаться на четвереньках вверх было страшновато — некстати вспоминались синяки, набитые на горках, что громоздились космическими ракетами на детской площадке перед домом Татиных родителей. Сколько раз дошкольницей она пыталась забраться наверх беззаконно, снизу вверх, по нержавеющему горкиному языку! Сколько раз шлепалась, раздирая коленки! Если бы не далекие голоса, Тата никогда бы не отважилась. Сумка, которую она повесила на шею перед тем, как начать восхождение, мешала движению, волосы норовили сразу в рот…