Кейт Якоби - Полет черного орла

— Это, — вздохнул Эйден, — очень длинная история, и я не уверен, что мне известны все ответы. Я предложил бы…

— Епископ! — К столу подошел Финлей. Все взгляды обратились на него: собравшиеся знали, что он только что был у брата. Сначала Финлей склонился к уху Эйдена и что-то прошептал, потом оглядел военачальников. — Я думаю, что сейчас вам лучше пойти к нему.

Финлей, опустив голову, вышел из шатра. Военачальники все еще сидели там, но на его уход никто не обратил внимания. Воздух снаружи был свеж, легкий ветерок шевелил флажки и знамена, колыхал полотнища шатров, заставлял ярче разгораться огонь костров.

Наступления ночи Финлей не заметил. На небе снова собрались тучи, и только на востоке сквозь них бледным пятном проглядывала луна. Впрочем, сегодня она зайдет рано…

Финлей молча шел по лагерю, пока не оказался перед шатром Маккоули. Он приподнял полотнище входа, но внутри было темно и пусто, погасшая жаровня не разгоняла ночной холод.

— Как он?

Повернувшись, Финлей заметил в тени шатра Мику; рядом с ним виднелся оседланный конь.

—  — Куда ты собрался?

— Прочь отсюда, — пожал плечами Мика. — Пожалуйста, Финлей, не спрашивайте почему. Я просто хотел дождаться, чтобы узнать…

— Тогда уезжай. — Слова вырвались у Финлея прежде, чем он успел их обдумать. Когда Мика повернулся к своему коню, Финлей поднял руку. — Подожди. Куда ты отправляешься?

Не глядя на него, Мика взялся за повод.

— На восток. Есть кое-что, чем мне следует заняться. Давно надо было…

— На восток? К своей семье?

— Нет, — медленно покачал головой Мика.

— К Эндрю? — Голос Финлея прозвучал не громче шепота.

— Кто-то же должен за ним присматривать.

В окутавшей их тьме Финлей уловил дрожь в голосе Мики, неуверенность, гнев. Что-то случилось, но спрашивать теперь бесполезно. Слишком поздно.

— Будь осторожен, Мика.

Тот кивнул; в темноте лица его не было видно.

— А вы позаботьтесь о нем. Прощайте, Финлей. Лишившись способности произнести хоть слово, Финлей смотрел, как Мика вскочил в седло и направил коня на восток. Не оборачиваясь, он оглядел лагерь колдовским зрением и быстро двинулся к окраине лагеря; его шаги направляла ясно ощущаемая сила… Наконец он дошел до опушки леса и остановился там, где высокие деревья уже не позволяли видеть неба, но все же тусклый лунный свет давал возможность различить бледное лицо.

Дженн сидела, прислонившись к толстому стволу и обхватив колени; его приближения она не заметила.

— Дженн! — Она не пошевелилась, и Финлей сделал еще один шаг. — Дженн!

Теперь она с удивлением повернула голову.

— Прости, я тебя не видела.

— Что ты здесь делаешь?

— Ничего.

Финлей глубоко вздохнул и медленно выдохнул, стараясь обрети спокойствие и способность рассуждать — именно то, чего ему сейчас не хватало.

— Тебе следовало бы вернуться.

— Зачем?

— Чтобы увидеться с Робертом. Дженн резко вскочила на ноги.

— Не думаю, что это нужно. Я последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть. И не надо лгать и говорить, будто он спрашивал обо мне. Мы оба знаем, что он никогда не простит мне того, что я сегодня сделала.

Финлей сглотнул.

— Он… он ни о ком не спрашивал. Дженн даже не взглянула на него.

— Тогда лучше всего мне быть подальше. На рассвете я уеду. Наверное, тебе вполне безопасно оставаться здесь и без меня, а я должна вернуться в Анклав.

— А что говорит Ключ? — Финлей пытался удержаться от вопроса, но воля куда-то делась. Промолчать он был абсолютно неспособен — только не сейчас. — Скажи мне лишь одно. Почему ты не можешь просто пойти к Роберту и сказать, что ты его любишь? Пусть это ложь. Неужели ты не можешь сделать это для него?

Дженн резко обернулась; в ее широко раскрытых глазах отражался огонь далеких костров.

— Ложь? Финлей нахмурился:

— Так любишь ты Роберта или нет?

— Как… — Голос Дженн дрожал, слова с трудом срывались с ее губ: — Как… можешь… ты меня об этом спрашивать? Как можешь ты даже подумать, будто я…

— Ну так скажи ему.

— А захочет ли он такое услышать? После того что я с ним сделала?

— Ты сделала то, что должна была. Даже мне это понятно.

— Не обманывайся, Финлей. Роберт иначе смотрит на вещи. Так было всегда. Всю жизнь целью его было одно: борьба с пророчеством. Из этой борьбы и родился демон. Роберт пытался убить его, но я помешала. Он никогда меня не простит.

— Но ты его спасла.

— Ничего подобного. Ему все еще предстоит выполнить предначертание. Я только отсрочила это.

Финлей помолчал, потом положил руки Дженн на плечи, заставляя ее посмотреть на него.

— Пожалуйста, повидайся с ним, Дженн. Ради меня. Ради него. — Когда она не двинулась с места, Финлей почувствовал, как сердце его оборвалось. Срывающимся голосом он пробормотал: — Умоляю тебя. Роберт умирает.

Дженн, казалось, окаменела. Она перестала дышать, даже ни разу не моргнула. Глаза ее были широко раскрыты.

Финлей продолжал, боясь остановиться хоть на секунду:

— Ты должна пойти к Роберту. Скажи ему про Эндрю. Скажи ему, что у него есть сын. Заставь его понять, как много это значит. Может быть, тогда он станет цепляться за жизнь, может быть, найдет силы, чтобы выжить. Но даже если и нет, позволь ему умереть, зная, что ты родила ему сына. Скажи ему, что ты его любишь. Даруй ему хоть немного покоя.

Теперь Дженн быстро и судорожно дышала, глаза ее были полны слез. Она покачала головой:

— Нет, я не могу. Если я все ему расскажу, будет только хуже.

Финлей стиснул плечи Дженн и встряхнул ее.

— Хуже уже не будет! Проклятие, Дженн! Ты должна! — На его глазах выступили непрошеные слезы, однако решимо-сти он не утратил. — Пойми, он умирает! Ты — единственная, кто может что-то сказать или сделать для него. О боги, с ним сейчас Маккоули, он молится за его душу. Сколько ты собираешься ждать? Пока Роберт не умрет? Неужели ты сможешь вернуться в Анклав, зная, что могла что-то сделать и не сделала? Это ты и называешь любовью?

Дженн вывернулась из его рук; по лицу ее текли слезы. Она долгим взглядом посмотрела в лицо Финлею, потом ее глаза обратились на шатры лагеря. Громко сглотнув, она решительно подняла голову.

— Хорошо. Я пойду.

Мягкий гул голосов встретил Дженн в лагере; кое-где солдаты робко и неуверенно, словно в ожидании чего-то, пели. Сквозь тонкое полотно стен шатра смутно виднелись колеблющиеся огоньки свечей, отбрасывающие странные тени, длинные и пугающие.

Финлей провел Дженн в переднее помещение, пустое и холодное, и остановился на пороге спальни Роберта. В ногах постели стоял Маккоули, сжимая в одной руке священную книгу, в другой — триум. Его голос был так тих, что Дженн едва могла разобрать слова молитвы. Услышат ли боги этот шепот — такой теплый, такой искренний?