Клара - Смерть любит танцы

— Оно тебе надо, детка? Ещё рано, тело не успело восстановиться.

Я изумлённо глянула на замершую в дверях танцовщицу. Хотела выругаться, но вместо этого улеглась поудобней и, подложив ладонь под щеку, принялась разглядывать свое приобретение:

— А тебе какое дело?

Она хмыкнула и заметила:

— Семь лет у малолеток танцы предавала, в таких вещах разбираюсь. Хотя бы недельку — подожди, а то сейчас порвешь все к… хм… моему отчиму!

Меня сиё заявление неимоверно заинтересовало:

— А кто у нас отчим? Не демон, часом?

Она проказливо усмехнулась:

— Что ты, для моей маман это б было чересчур банально! Он — бес!

Я слабо икнула, помолчав, уточнила:

— Ты шутишь?

— Да ладно! Ты что, не заметила, что у братца внешность, мягко говоря, нетипичная?

Я вытаращилась на неё, как на говорящую мышь-полёвку, забыла даже про ногу. Осоловеть! Они — брат и сестра! Он — наполовину бес! Ну и новости!

Видно, я была слегка в шоке, поскольку следующий вопрос, заданный мной, тянул на премию по идиотизму:

— А что, у бесов дети бывают?! — выпалила я, и, съежившись под насмешливым взглядом Ласы, промямлила, — Ну, в смысле от людей?

— А что, по-твоему, бесы — не мужики? Ну, немного другой цвет кожи, ну, рожки, а между ног — та же хрень, что и у всех. Кобель — он и у них кобель.

Я покивала, стараясь скрыть замешательство. Ну, это ж надо, так опростоволоситься? Кашлянув, я осторожно уточнила:

— Слушай, а как твоего братца зовут, а? Он со мной разговаривать не особо хочет…

Она закатила глаза:

— Зовут его Рас. Ну его, не обращай внимания! Внешне он, может, и человек, но в душе больше на папашу смахивает. Дети хаоса неволю не любят.

Я ухмыльнулась и приподняла бровь:

— Ему придётся это пережить!

— Да уж… Ты так и будешь на полу валяться?

— Мне и здесь хорошо!

— Верю. Но ты учти, эльфам скелеты не нравятся, а ты с самого утра ничего не ешь. Объявила голодовку?

Я равнодушно дёрнула плечом и повторила:

— Не твоё дело! Аппетита нет.

— Ну, ладно. В этом вы с той малой похожи, тоже не ест ничего. Шатается уже.

С этими словами Ласа выскочила из комнаты, на прощание насмешливо мне поклонившись. Я нахмурилась и встала. Действительно, нужно проследить, чтоб ребёнок поел…

Пошатываясь, я вошла в комнату, и сказала взрослым:

— Погуляйте.

Они не заставили себя просить дважды. Девочка вздрогнула и подняла на меня испуганные голубые глаза. Я подошла к ней поближе и тихо заметила:

— Привет. Меня зовут Тан.

В ответ — молчание. Кто б сомневался?

— Малышка, я буду кушать. Поешь со мной?

И снова — тишина в ответ. Я усмехнулась — предсказуемо. Но это только начало…

Осторожно взяв девочку за руку (она вздрогнула, словно от удара), я заставила её сесть рядом на диван и начала медленно есть виноград, рассказывая:

— Знаешь, мне тоже как-то кушать не хочется. У меня такое несчастье… — я вздохнула и вроде как даже всплакнула.

Любопытство — великий мотив. Подождав минут десять продолжения моей великой мысли, девочка не выдержала и едва слышно спросила:

— Что у вас случилось, миледи?

Я зло тряхнула головой и серьёзной миной заметила:

— Как я могу откровенничать с человеком, который отказался разделить со мной трапезу? Ты ешь, а я — расскажу.

Девочка вздохнула:

— Вы с меня издеваетесь. Вы — моя хозяйка, да? Вы любите маленьких девочек?

Я слабо икнула и, кажется, выпучила глаза. Что за день такой — все меня удивляют?

— Я люблю мальчиков. Честно. Ты меня не привлекаешь.

Она призадумалась и выдала:

— Жаль.

Сил на изумление не оставалось, потому я вяло уточнила:

— Почему?

— Вы хоть красивая. А я для кого?

Я вздохнула:

— Для меня. Давай сделаем, как договорились: ты — кушаешь, я — говорю.

Она серьёзно кивнула и взяла булочку со стола. Я начала, тщательно подбирая слова:

— Понимаешь, я ехала на ящере, но он вдруг взбесился. Я не удержалась, упала, а ящер убежал.

— Вы сломали ногу, да? Вы хромаете…

— Да, но не это самое плохое. Ящер убежал с сумкой. Там был мой котёнок.

Девочка нахмурилась:

— Вам его жаль?

— Он — мой друг.

— Тогда я вас понимаю. У меня было похожее. Если он вас любит, он вернётся, не расстраивайтесь! Я знаю, — сказала девочка серьёзно и погладила меня по голове, как маленькую. Я замерла, а потом спросила:

— Ты будешь моим другом, пока он далеко?

Она серьёзно кивнула в ответ.

Большая часть вечера ушла на очередной скандал с Эрраром. Дело в том, что я попросила обустроить комнаты для моих рабов, на что он равнодушно отозвался:

— Твои рабы, ты и обустраивай.

Я вскипела, но вовремя вспомнила Кин и ударилась в слёзы:

— Ты меня не любишь, ты меня не понимаешь… Не подходи ко мне!!!

В итоге мы с ним примерно час бурно выясняли отношения, потом не менее бурно мирились, а потом спорили, как обставить комнаты для рабов и — основное! — нужно ли предоставлять моему охраннику прямое совмещение с моими покоями.

В конечном итоге, мы опять поссорились, и дело начало клониться к повторению предыдущих сцен, но я вовремя вспомнила, который час, и завопила:

— Ребёнку пора спать!

В итоге, мы сошлись на том, что прямого хода в мои покои у полубеса не будет, но комната его будет по соседству. Причём даже на это Эррар согласился только после того, как я поклялась, что Рас мне абсолютно не нравится.

До постели я добралась ближе к полуночи. Ноги подгибались, а голова кружилась. К горлу то и дело подкатывала тошнота. Я свернулась в под одеялом в уютный клубочек и прикрыла глаза, но сон не шёл. В сердце поселилась тревога. Почему Тасс не возвращается? Боги, неужели что-то случилось, но что? Что-то с Ластом? Я тихо всхлипнула. Как же тяжело без силы. Это просто безумие — не знать, что с дорогими тебе людьми…

Я пролежала ещё с полчаса, тупо глядя в темноту, и решительно встала. У меня сердце щемит, мне страшно, и я не могу с этим ничего поделать…

Я проскользнула в покои Эррара, кивнув охранникам. Как и следовало ожидать, Глава ещё не ложился. Он поднял голову и радостно улыбнулся, когда увидел меня:

— Соскучилась, малышка?

Я нахмурилась, подошла к нему и шепнула:

— Эррар, помоги мне, пожалуйста.

Он вздрогнул:

— Тан, что…?

— Тасс не возвращается, и мне страшно… Ты не можешь узнать, где она? Я волнуюсь. Вдруг что-то произошло?

Он с минуту просто молчал, глядя мне в глаза, после чего отложил бумаги, медленно встал, подошёл ко мне и обнял: