Скотт Линч - Красное море под красным небом

— А также потеряю «Вестник», погублю свою репутацию и должен буду терпеть ваше общество — и все зря? Да, Таннен, я прекрасно понимаю все нюансы этого, по-вашему, очень убедительного довода.

— В таком случае — наше противоядие.

— Окончательное излечение вы еще не заслужили. Но последствия отравления мы отодвинем.

Страгос ткнул пальцем в сторону одного из «глаз». Тот поклонился и вышел. Вернулся он несколько минут спустя и придержал дверь, пропуская двух человек.

Первым шел личный алхимик Страгоса, он нес в руках накрытый серебряный поднос. За ним шла Меррейн.

— Наши яркие огни вернулись, — сказала она. Меррейн была в платье с длинными рукавами того же цвета морской волны, что и части головного убора Страгоса, а ее стройный стан был плотно стянут золотым поясом. На голове красовался венок из красных и синих роз.

— Коста и де Ферра заслужили еще один небольшой отрезок жизни, моя дорогая.

Страгос протянул руку, и Меррейн подошла к нему и взяла за локоть — скорее как компаньонка, чем как любовница.

— Правда?

— Расскажу, когда мы вернемся в сады.

— Что-то снизанное с днем Ионо, Страгос? — спросил Локки. — Вы не казались мне человеком, способным отмечать праздники.

— Ради моих офицеров, — ответил Страгос. — Если я устраиваю для них праздники, приоры начинают упрекать меня в расточительности. Если нет, они шепчутся, что я скуп и бессердечен. Но лишенные таких возможностей, к которым не было бы доступа у их ревнивых соперников, мои офицеры в обществе страдают. Поэтому я стараюсь использовать свои сады.

— Слезы подступают при мысли о ваших трудностях, — сказал Локки. — Жестокие обстоятельства вынуждают вас устраивать приемы в саду.

Страгос бледно улыбнулся и сделал знак алхимику. Тот снял крышку с серебряного подноса, явив два белых хрустальных кубка, полных знакомой оранжевой жидкости.

— Сегодня противоядие в добром сидре, — сказал Страгос. — В память прежних времен.

— Ах вы старый забавник, чтоб вас!

Локки передал кубок Жеану, одним глотком осушил свой и подбросил его.

— Боже! Я споткнулся.

Кубок со звоном ударился о каменный пол, но не разбился, а подскочил и невредимый откатился в угол.

— Небольшой подарок мастера алхимика. — Страгос выглядел чрезвычайно довольным. — Конечно, не Древнее стекло, но годится, чтобы не доставить удовольствия невоспитанным гостям.

Жеан допил свою порцию и поставил кубок лысому на поднос. Один из «глаз» подобрал второй кубок, и когда оба кубка снова исчезли под крышкой, Страгос жестом отпустил алхимика.

— Я… м-м-м… — начал было Локки, но тот уже исчез за дверью.

— Дела на сегодняшний вечер закончены, — сказал Страгос. — Нам с Меррейн нужно вернуться на праздник. Коста и де Ферра, вам предстоит самая важная часть вашего задания. Если вы справитесь… я, пожалуй, еще немного продлю вам жизнь.

Страгос повел Меррейн к одной из дверей, но у порога обернулся и обратился к «глазу»:

— Заприте их здесь на десять минут. Потом отведите к шлюпке. Верните им вещи и убедитесь, что они отбыли. Быстро отбыли.

— Я… но… черт побери, — промямлил Локки, когда дверь за солдатами закрылась.

— Противоядие, — сказал Жеан. — Вот что сейчас важно. Противоядие.

— Наверно. — Локки приложил руку к каменной стене. — Боги! Надеюсь, визит к Реквину пройдет удачней.

11

— Служебный вход, обалдуй!

Вышибала Солнечного Шпиля возник ниоткуда. От удара коленом у Локки из легких вырвался весь воздух. Его отбросило за булыжник освещенного фонарями заднего двора башни. Локки даже не входил внутрь, просто подошел к двери, не найдя, кого бы подкупить, чтобы получить доступ к Селендри.

— Уф, — сказал он, знакомясь с поверхностью двора.

Когда вышибала собрался еще раз ударить Локки, Жеан, руководствуясь инстинктами, а не логическим мышлением, вмешался. Вышибала хмыкнул и небрежно замахнулся кулаком на Жеана, и тот перехватил его правую руку, а потом ребром левой сломал несколько ребер. Прежде чем Локки успел что-нибудь сказать, Жеан двинул вышибалу в пах и сбил его с ног.

— Угггр-ах! — сказал вышибала, знакомясь с поверхностью.

У следующего служителя в руке был нож; Жеан сломал державшую нож руку и отправил служителя к стене Шпиля, как игрок посылает мяч в цель. Но еще шесть или семь служителей, окружившие их, к несчастью, были вооружены короткими саблями и самострелами.

— Вы не знаете, с кем связались, — сказал один из них.

— Честно говоря, — послышался от служебного входа женский голос, — думаю, знают.

На Селендри было сине-красное шелковое вечернее платье, которое, должно быть, стоило не меньше, чем позолоченная карета. Искусственную руку прикрывал длинный рукав, а открытую гладкую и мускулистую здоровую руку украшали браслеты из золота и Древнего стекла.

— Мы поймали их, когда они пытались проникнуть через служебный вход, госпожа, — сказал один из служителей.

— Вы поймали нас возле служебного входа, бестолочь, — сказал Локки, поднимаясь на колени. — Селендри, нам нужно…

— Я уверена, что нужно, — ответила та. — Пропустите их. Я займусь ими сама. Ведите себя так, словно ничего не произошло.

— Но он… боги, кажется, он сломал мне ребра, — завопил первый вышибала, с которым имел дело Жеан. Второй лежал без сознания.

— Если вы сделаете вид, что ничего не случилось, я отправлю вас к врачу. Что-нибудь случилось?

— М-м-м… нет. Нет, госпожа, ничего не случилось.

— Хорошо.

Когда она повернулась, собираясь войти в башню, Локки с трудом поднялся, держась за живот, протянул руку и осторожно прикоснулся к плечу женщины. Она обернулась.

— Селендри, — прошептал он. — Нас не должны видеть на игровых этажах. Мы…

— Вы расстроили важных нанимателей, не удовлетворив их запросы?

Она отвела его руку.

— Простите. Да, именно так.

— Дюренна и Корвалье на пятом этаже. Мы можем подняться в шкафу с третьего.

— А Джером?

— Оставайтесь здесь, в служебном помещении, Валора.

Она втащила их в служебное помещение, чтобы официанты с подносами, не обращая внимания на лежавшего на земле раненого, могли и дальше получать чаевые от празднично настроенных гостей.

— Спасибо, — сказал Жеан, вставая за высокие стойки с немытой посудой; здесь он был почти незаметен.

— Я прикажу не обращать на вас внимания, — пообещала Селендри, — если вы не тронете наших людей.

— Я буду паинькой, — заверил Жеан.