Генри Каттнер - Источник миров

— Она была у меня здесь, в маленьком зеркале на шее. Это он вложил ее туда, зеркало давало ему силу, которая… — слабый, задыхающийся голос замер.

— Какую силу? — спросил Рафт.

— Которая делает из людей рабов, — прошептал пилот. — Так же, как он поступил и с доктором.

Крэддок! Рафт вдруг почувствовал огромное облегчение оттого, что валлиец ушел не по собственной воле, а значит, никакого загадочного, необъяснимого сговора с Перейрой у него не было. С этой мыслью пришло и раздражение, Рафт был ужасно зол на самого себя. На то, с какой легкостью он принял на веру все эти невероятные объяснения безумца. Впрочем, выбирать было не из чего.

— Отпустите меня, — задыхаясь, проговорил да Фонсека. Он сделал слабую попытку освободиться от поддерживающих его рук. — Я не могу быть здесь долго без души. Он забрал у меня мою душу…

— Внесите его внутрь, — приказал Рафт. — Билл, приготовь шприц и адреналин.

Когда да Фонсеку положили на койку, он был уже без сознания и сердце его не прослушивалось. Мерридэй быстро поднес шприц с длинной иглой, догадавшись о намерении Рафта. Рафт сделал укол прямо в сердце и стал ждать, держа наготове стетоскоп, но вдруг почувствовал какое-то неуловимое вначале изменение в окружающей действительности. Что-то было не так. Прислушиваясь, он закрыл глаза и сразу понял, что изменилось.

Барабаны. Они зазвучали громче и пронзительнее, словно торжествуя победу. Их бой был как оглушительный стук сердца чудовища. Неистовый рев самого сердца джунглей, темных и необъятных. Сердце да Фонсеки отозвалось, и Рафт услышал его. Словно с натугой, постепенно входя в ритм, оно медленно забилось в такт барабанам Ютахи. Веки мужчины, распластанного на столе, дрогнули, и он глухо и монотонно заговорил:

— Он сейчас возвращается… Врата Доирады открываются перед ним… он возвращается., к спящему Пламени. По невидимой дороге, где демоны Паитити охраняют Врата Доирады…

Все громче звучали барабаны.

Все громче билось сердце да Фонсеки, а его голос становился все сильнее и сильнее:

— Солнце стало другим, а река текла медленно… слишком медленно… и там, подо льдом был демон. Это было… было…

Он начал снова терзать пальцами горло, жадно ловя потрескавшимися губами воздух. Глаза его открылись и безумно смотрели в пустоту. Казалось, взгляд его растворялся, не добираясь до невысокого потолка.

— Курупури! — вскрикнул да Фонсека. Барабаны ответили эхом и умолкли.

Наступила мертвая, пронзительная тишина. Будто кто-то невидимый и властный приказал барабанам замолчать, остановив время. Да Фонсека, словно мертвый, откинулся назад. Рафта прошиб холодный пот, он склонился над бесчувственным телом и стал водить стетоскопом по обнаженной груди пилота.

Стетоскоп молчал.

Потом где-то далеко в джунглях еще один раз ударили барабаны и смолкли. Сердце да Фонсеки шевельнулось и остановилось. Теперь уже навсегда.

3. Врата Паитити

В сопровождении нескольких индейцев доктор Брайан Рафт уходил вверх по Ютахе на поиски Крэддока и Перейры. Несмотря на решительно сжатые губы и независимый вид, в его душе царило смятение. Он отправился на поиски один, оставив Мерридэя на станции завершить эксперимент и отправить результаты в Институт.

— Да ты рехнулся, Брайан, — убеждал его Мерридэй. — Тебе нельзя идти одному.

Рафт кивнул:

— Быть может, ты и прав, но мы проработали с Дэном почти год, и я знаю, он честный и порядочный человек, а что касается Перейры, то сейчас мне кажется, что этот тип никогда и не был человеком.

Невозмутимый Мерридэй недоуменно заморгал.

— Чушь полная, — проговорил он.

— Я же рассказывал тебе, что с ним было, я видел это собственными глазами — продолжал Рафт. — Пульса не было, температура — словно взбесилась, и согласись, то, что он прошел сквозь стену лаборатории, нормальным, строго говоря, не назовешь.

— Да Фонсека перед смертью тоже нес околесицу, ты и в нее теперь веришь?

— Пока нет, — отвечал Рафт. — Но мне нужны доказательства, чертовски веские доказательства, чтобы поверить во все это. И я думаю я найду их, заглянув в ту самую записную книжку, которую Крэддоку вернул Перейра. Он сам, я слышал это, сказал о том, что возвращает ее. А все эти разговоры о солнце и реке, которые якобы движутся слишком медленно! Знаешь, ведь только они двое — да Фонсека и Перейра — говорили об этом. И вот что удивительно, Дэн, казалось, понимал, о чем шла речь.

— В отличие от меня, — недовольно проворчал Мерридэй. — Но пойми, это очень опасно — идти одному.

— Сам не знаю почему, но я почти уверен, что когда-то очень давно Крэддок уже бывал там. А вот что он нашел, остается для меня загадкой, — Рафт покачал головой. — Не понимаю, пока ничего не понимаю, Билл, но, так или иначе, горючего у них немного, и я думаю, что успею их нагнать.

— Лучше бы ты взял меня с собой.

Рафт оставался непреклонен и, в конце концов, отправился один, без Мерридэя, взяв с собою лишь индейцев, которые с легкостью гребли против течения, уводя большое каноэ наверх к истоку реки. Несмотря на спешку, в которой прошли сборы в дорогу, провизии у Рафта было достаточно. Не забыл он и о ружьях с патронами. Уже вскоре стало ясно, что охотник за алмазами ушел с реки, и тогда индейцы помогли Рафту отыскать его след в джунглях.

— Двое идут, — сказал Луис, посмотрев на примятую траву.

Идут. Это значило, что Крэддок шел теперь по собственной воле или же подчиняясь чужой, неведомой силе. Возможно, гипноз, подумал Рафт, вспомнив об отражении в зеркале. Все чаще и чаще перед его мысленным взором вставало необычное, поразительное лицо девушки. Он не мог догадаться, что связывало ее с этой таинственной историей, но уже само воспоминание заставляло с удвоенными силами искать разгадку.

Они двигались строго на запад, к границе с Эквадором, туда, где сотни речушек впадали в широкую Солимос, питавшую своими водами саму Амазонку. Они шли уже десять дней и ночей, а на одиннадцатое утро индейцы исчезли. Рядом не оказалось даже верного Луиса. Ни звука, ни малейшего намека, просто, когда Рафт проснулся, он был уже один. Возможно, они бросили его, а может быть, стали добычей ягуаров. В ту ночь звери в джунглях устроили настоящий дьявольский шабаш. Индейцы пропали бесследно. Еще решительнее сжав губы, Рафт упорно продолжал продвигаться вперед. Теперь он шел значительно медленнее. Двигаться по следу одному было задачей не из легких.

Прошло еще десять дней. Он настойчиво пробирался через зеленые, объятые жарким дыханием невидимой жизни, безмолвные джунгли, никогда не зная наверняка, что его ждет за следующим поворотом тропы. Перейра, или, может быть, ягуар, или ядовитая змея.