Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

Он чувствовал, что дракон все еще был там, где-то недалеко. Но он не мог вступить в связь и через некоторое время оставил попытки. Он стоял, пока не стало смеркаться, глядя на север, как будто хотел увидеть Остров Леди, сверкающий, как путеводная звезда во тьме.

Но Остров все еще был в нескольких днях пути. Они только теперь проходили широту большого полуострова, известного как Стоензар. Морской путь из Талагаи на Остров вел прямо через Внутреннее Море почти до Альханроеля… практически до мыса Стоензара, а потом изгибался по внутренней стороне Родамаунтского архипелага до Нуминорского порта. Такой путь использовал все преимущество преобладающего южного ветра и сильного Родамаунтского течения: было немного быстрее плыть из Сувраеля до Острова, чем с Острова в Сувраель.

В этот вечер много говорили о драконе. Зимой в этих водах их обычно было в изобилии, поскольку драконы, которые выжили в осеннем охотничьем сезоне, по традиции шли дальше, мимо берега Стоензара, продвигаясь на восток, назад в Великий Океан. Но это была не зима, и, как Валентайн и другие уже имели возможность наблюдать, драконы в этом году избрали необычный маршрут, поворачивая на север мимо западного берега Острова на какое-то таинственное свидание в полярных морях. Но в эти дни, несмотря ни на что, драконы были повсюду в море, или это так казалось, и кто знает почему? "Не я,— подумал Валентайн,— определенно не я".

Он спокойно сидел среди своих друзей, говорил мало, собираясь с силами, подготавливая себя.

Ночью он лежал не смыкая глаз, Карабелла рядом с ним, он слушал голоса Маджипуры. Он слышал, как они кричат от голода в Хинторе, визжат от страха в Пидруиде; он слышал сердитые окрики бегущих по мощеным улицам Велатиса охранников и лающие вопли уличных ораторов в Алазоре. Он слышал, как выкрикивали его имя пятьдесят миллионов раз. Он слышал, как метаморфы в своих отсыревших джунглях смакуют победу, которая неминуемо придет, и он слышал, как перекликаются один с другим драконы сильными оглушительными голосами на дне моря.

И он почувствовал также холодное прикосновение над бровью руки его матери и слова Леди: "Ты скоро будешь со мной, Валентайн, и я успокою тебя".

А потом у него был Король Снов, заявивший: "Сегодня ночью хочу я пересечь мир, чтобы найти твоих врагов, друг Коронованный, и я поставлю их на колени — это то, что я намерен сделать". Это дало ему возможность немного отдохнуть, пока крики страха и боли не возобновились, а потом пение морских драконов, а потом шепот формодеев, и так ночь стала утром, и он поднялся со своей постели более утомленным, чем ложился в нее.

Но как только корабли прошли мыс Стоензара и вошли в воды между Альханроелем и Островом, болезнь Валентайна начала рассеиваться. Бомбардировка мучительных воплей со всех концов мира не прекращалась; но здесь власть Леди была высшей и усиливалась с каждым днем, и Валентайн чувствовал ее рядом с собой в своем сознании, помогающую, направляющую, утешающую. В Сувраеле, встретившись лицом к лицу с пессимизмом Короля Снов, он горячо говорил о своей убежденности, что мир может быть восстановлен.

— Надежды нет,— сказал Минакс Баржазид, на что Валентайн ответил:

— Есть, если только мы дотянемся, чтобы ухватиться за нее. Я вижу путь.

И Баржазид сказал:

— Нет пути, и все потеряно,— на что Валентайн ответил:

— Только следуйте со мной, и я покажу путь.

И в конечном счете он вытащил Минакса из уныния и добился его скупой поддержки. Но надежда, найденная Валентайном в Сувраеле, каким-то образом выскользнула из его рук во время его путешествия на север; но теперь она, казалось, снова возвращалась.

Теперь Остров был очень близко. И с каждым днем он становился все выше над линией горизонта, и каждое утро, когда восходящее солнце освещало его восточный берег, его известковые крепостные стены переливались разнообразными красками с первыми лучами — бледно-розовый цвет, потом ошеломляюще красный, который незаметно переходил в золотистый, и, наконец, когда солнце полностью поднималось, возникало великолепие абсолютной белизны, белизны, которая звенела по воде, как отзвук гигантских тарелок и возвышение незатухающей мелодии.

В порту Нуминора Леди ожидала его в доме, известном как Семь Стен. Снова иерархиня Талинот Эсулда провела Валентайна к ней в Эмеральдскую комнату; снова он увидел ее стоящей между двумя напольными вазами с танигалиями, улыбающуюся, с протянутыми к нему руками.

Но поразительные и пугающие перемены произошли с ней, заметил он, с того раза, меньше года назад, когда они встречались в этой комнате.

В ее темных волосах теперь пробивались седые пряди, теплый блеск глаз стал печальным и почти холодным, время совершило набег даже на ее королевскую манеру держаться: она стояла сгорбившись склонив голову. Она казалась ему когда-то богиней, теперь она казалась богиней, которая постепенно превращается в старуху, простую смертную.

Они обнялись. Казалось, она стала такой легкой, что случайный порыв ветра мог унесли ее прочь. Они вместе пили охлажденное золотистое вино, и он рассказывал ей о своих скитаниях в Пиурифаине, о путешествии в Сувраель, о встрече с Доминином Баржазидом и том удовлетворении, которое он испытал, видя, как его прежний враг вновь вернулся на путь истинной преданности.

— А Король Снов? — спросила она.— Он был приветлив?

— В высшей степени. Между нами было так много тепла, что я просто поразился.

— Баржазиды редко бывают любезными. Характер их жизни на этой земле и ужасная ответственность препятствуют этому. Но они не чудовища, как о них обычно думают. Этот Минакс — жестокий человек… я чувствую это в его душе, когда наши мысли встречаются, что бывает не часто, но он сильный и активный человек.

— Он видит будущее мрачным, но он обещал свою полную поддержку всему, что мы должны сделать. В этот момент он наполняет мир своими действенными посланиями с целью остановить безумие.

— Я об этом знаю,— сказала Леди.— Прошедшие недели я чувствовала его силу, текущую из Сувраеля, как никогда прежде. Он испустил мощное усилие, как и я, в своей более спокойной манере. Но этого будет недостаточно. Мир сошел с ума Валентайн. Восходит звезда наших врагов, а наша звезда слабеет, голод и страх правят теперь миром, а не Понтифик и Коронованный. Ты знаешь это, ты чувствуешь, как безумие давит на тебя, охватывает тебя, угрожает смести все прочь.

— Тогда мы потерпим неудачу, мама? Ты это хочешь сказать? Ты — источник надежды и утешения!

Искорка прежнего стального характера мелькнула в ее глазах.

— Я ничего не сказала о неудаче. Я только напомнила, что Король Снов и Леди Острова сами не в состоянии сдержать поток умопомешательства.