Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн

Он пожал плечами:

– Люди, которым предоставили одно посещение двора, могут придержать свой жетон до тех пор, пока не захотят им воспользоваться. Многие предпочитают дождаться всеобщей Придворной Ассамблеи, чем идти на одну из малых встреч. Это единственный шанс увидеть сразу всех богов.

Вивенна отвернулась, изучая взглядом толпу. Она подозревала, что это также связано с дошедшими до нее слухами. Люди думали, что именно на этой сессии пантеон возвращенных наконец объявит войну Идрису.

– Нанрова хорошо спорит, – сказала она, хотя ей было трудно расслышать его из-за шума толпы.

Очевидно, возвращенным протоколы заседания передавали посланники. Вивенна задавалась вопросом, почему никто не призовет народ к тишине. Похоже, это не в обычаях Халландрена. Им нравится хаос. Или, по крайней мере, им нравится сидеть и болтать, пока решаются важные вопросы.

– К Нанрове не прислушиваются, – сказал Вашер. – Он дважды изменил свое мнение по одному и тому же вопросу. Он утратил доверие.

– Так он должен объяснить, почему изменил мнение.

– Он может, но я не знаю. Если народ узнает, что был похищен его ребенок, это может добавить страхов, и люди могут решить, что за этим стоят идрисские подстрекатели, независимо от объяснений Нанровы. Кроме того, есть еще упрямая халландренская гордость. Жрецы особенно ею отличаются. Упоминание о том, что из-за похищения дочери на него оказали давление и заставили изменить политические предпочтения...

– Я думала, тебе нравятся жрецы, – заметила Вивенна.

– Некоторые из них, – ответил Вашер. – Но не все.

Говоря это, он посмотрел на пьедестал короля-бога. Сезеброн еще не пришел, и дебаты начали без него.

Сири тоже не было. Это раздосадовало Вивенну, поскольку она хотела увидеть сестру, пусть и с такого расстояния.

«Я помогу тебе, Сири. На этот раз по-настоящему. Первым делом нужно предотвратить войну».

Вашер перевел взгляд на арену. Он стоял, опираясь на перила, и казался взволнованным.

– Что такое? – поинтересовалась Вивенна.

Он пожал плечами.

Она закатила глаза.

– Скажи мне.

– Мне просто не по душе надолго оставлять Кровь Ночи одного, – ответил он.

– Что теперь делать? – спросила Вивенна. – Мы заперли его в шкафу.

Он опять пожал плечами.

– Если честно, – сказала она, – подумай о том, что пятифутовый меч в публичном месте будет довольно заметен. Имей в виду, что ситуацию не упростит и то, что этот меч может испускать дым и разговаривать в головах людей.

– Я не возражаю против того, чтобы быть заметным.

– Зато я возражаю, – ответила она.

Вашер поморщился, и Вивенне показалось, что он собирается спорить дальше, но в конце концов он только кивнул.

– Ты права, конечно. У меня никогда не получалось быть скромным. Дент часто подшучивал по этому поводу.

Вивенна нахмурилась:

– Вы были друзьями?

Вашер отвернулся и замолчал.

«Фантомы Калада! – расстроенно подумала она. – Однажды кто-нибудь в этом Цветом проклятом городе расскажет мне всю правду! Скорее всего, тогда я помру от потрясения».

– Попробую выяснить, куда подевался король-бог, – сказал Вашер, отходя от перил. – Я вернусь.

Вивенна кивнула, и он ушел. Она перегнулась через перила, не желая уступать места. Когда-то она задыхалась от большого числа людей, но теперь начала привыкать к оживленным рыночным улицам, и потому скученность уже не пугала ее как раньше. Кроме того, у нее есть дыхание. Она поместила немного в рубашку, но часть оставила при себе – ей было необходимо придерживаться хотя бы первого возвышения, чтобы без лишних вопросов пройти через ворота на территорию двора.

Дыхание позволяло ей ощущать жизнь так, как обычные люди ощущают воздух: всегда рядом, слегка холодящий кожу. Непосредственная близость такого количества людей заставляла ее чувствовать себя немного пьяной. Так много жизни, так много надежд и желаний. Так много дыханий. Она закрыла глаза, впитывая их, прислушиваясь к раздающимся над толпой голосам жрецов на арене.

Она ощутила приближение Вашера еще до того, как он подошел. Не только потому, что он имел много дыханий, но и потому, что наблюдал за ней, и она почувствовала что-то знакомое в пристальном взгляде. Она повернулась, выделяя его в толпе. В своей темной оборванной одежде он выделялся гораздо больше, чем она.

– Мои поздравления, – произнес он, приблизившись и беря ее под руку.

– По поводу?

– Ты скоро станешь тетей.

– Что ты... – Она осеклась. – Сири?

– Твоя сестра беременна, – ответил он. – Жрецы собираются объявить об этом позже вечером. По-видимому, король-бог остался во дворце отпраздновать.

Вивенна ошеломленно застыла. Сири. Беременна. Сири, все еще остававшаяся в ее представлении маленькой девочкой, вынашивает ребенка этой твари. И разве сама Вивенна не борется сейчас за то, чтобы эта тварь оставалась на троне?

«Нет, – подумала она. – Я не прощу Халландрен, даже если научусь не испытывать к нему ненависть. Я не могу позволить, чтобы на Идрис напали и разрушили».

Она запаниковала. В одночасье все ее планы показались бессмысленными. Что сделает Халландрен с Сири, когда появится наследник?

– Мы должны ее вызволить, – неожиданно сказала Вивенна. – Вашер, мы должны ее спасти.

Он по-прежнему молчал.

– Пожалуйста, Вашер, – прошептала она. – Она моя сестра. Я думала, что предотвращение войны обеспечит ей защиту, но, если твои подозрения справедливы, король-бог сам один из тех, кто желает вторжения в Идрис. Сири не будет с ним в безопасности.

– Ладно, – сказал Вашер. – Сделаю что смогу.

Вивенна кивнула, поворачиваясь обратно к арене. Жрецы расходились.

– Куда они идут?

– К своим богам, – ответил Вашер. – За волей пантеона в формальном голосовании.

– По поводу войны? – уточнила Вивенна, похолодев.

Вашер кивнул.

– Пора.

Гимн Света с кубком холодного сока в руке и изысканными закусками на столике ждал под навесом, а двое слуг обмахивали его опахалом.

«Аврора втянула меня в это, – подумал он. – Потому что боялась, что Халландрен окажется застигнут врасплох».

Боги со своими жрецами были заняты обсуждениями. Гимн видел, как жрецы, склонив головы, стоят на коленях перед возвращенными. Именно так работало правительство Халландрена. Жрецы обсуждали вопросы, а затем испрашивали волю богов. Так провозглашалась воля пантеона. Которая становилась волей самого Халландрена. Только король-бог мог наложить вето на решение всего пантеона.

И он предпочел не присутствовать на собрании.