Ольга Онойко - Дети немилости

Аргитаи не выдержал.

– Что это значит? – потребовал он. – Отвечай ясно!

Углы Итаясова рта снова поползли в стороны, глаза стали наглыми и точно стеклянными. Я мысленно выругался. Для Кайсена я был глупым мальчишкой, и Великая Тень спокойно смотрел, как Итаяс изощряется в непочтительности; потому-то я и не желал присутствия при допросе Эрисена – принцу невозможно было бы объяснить, почему я допускаю это. Но Аргитаи видел во мне государя. Он возмутился.

Итаяс с ухмылкой разглядывал князя Мереи; в приступе гнева северянин впился пальцами в спинку моего кресла и подался вперед. Я поднял ладонь.

– Чего я пожелаю, Итаяс?

Состроив гнусную мину, тот уставился в потолок.

– Некий человек, – сказал он, – в северном городе ждет слова Лиринне. Он ничего не может решить без этого слова. Он получит слово. Но слишком поздно.

– Почему? – сдерживая нетерпение, спросил я. – Почему сообщение запоздает?

Итаяс посмотрел на меня сквозь ресницы.

– Потому что, – раздельно сказал он, – в городе начнется чума.

Повисло молчание. Таянец откровенно наслаждался всеобщим вниманием: взгляды скрестились на нем. «А ведь он отвечает, – подумал я. – И быстро. Он не упорствует и даже не выказывает неприязни, разве только Кайсену. Его гримасы – просто самолюбование. Он словно боится, что в нем заподозрят хоть толику почтения к императору Уарры. Так, значит, чумная крыса...» Я усмехнулся

– Чума? – процедил Аргитаи. – В Гентерефе?

– Князь, прошу вас... – я прикрыл глаза, напоказ поразмыслил немного и проговорил: – Господин Кайсен, насколько я понял, вы можете на какое-то время вывести из строя приемники гентерефских узлов связи.

Аргитаи застыл от удивления. Кайсен выпрямился в кресле, плотнее перехватив трость; брови его озадаченно сошлись на переносице. Итаяс благосклонно улыбнулся мне и препакостно подмигнул Кайсену. В упор не замечая насмешки горца, Великая Тень потер лоб.

– Нет, – напряженно сказал он, – не так.

Я ждал. «Он подчинится, – думал я. – У него нет выбора. И кроме того – атомники должны долететь». Кайсен поджал губы. Он бросил на меня короткий взгляд, который мне сказал больше, чем ему: Великая Тень надеялся увидеть во мне хотя бы намек на сомнение и слабость, воспользоваться ими и ответить, что подобное невозможно.

Итаяс улыбался.

Бесфамильный посмотрел на него как змея на змеелова.

– Не Гентереф, – сказал он и тяжело поднялся с кресла. – Гентереф – большой город, в нем много узлов связи. Но вы подали мне мысль, государь. Я отдам распоряжение Ларре. Насколько я знаю, нам требуется не более часа отсрочки. Если высвободить часть энергии Атергеро, рядом с демоном собьются настройки всех магических механизмов. Передатчик не успеют снова настроить менее чем за час.

– Выполняйте, – коротко приказал я.

Постукивая тросточкой, шаркая, Кайсен направился к дверям.

«А сам господин Кайсен к этой мысли прийти никак не мог, – неприязненно подумал я, глядя в спину Великой Тени. – И господину Ларре такой простой ход в голову не пришел. Ларра молчал о том, что Атергеро намерены выпустить на прогулку, Кайсен додумался явиться на заседание Военного совета. Бесфамильные господа определенно чертят схему собственного заклятия. Мне любопытно, чего именно они хотят, но успеха они не добьются. Где Онго? Он мне нужен».

У дверей Кайсен остановился.

– Мы рискуем потерять Тень Запада, – сказал он, не оглядываясь; плечи его поникли.

...я сам не смог бы ответить, как это получилось, но мы с Итаясом понимающе переглянулись. Таянец едва заметно покачал головой.

– Только если господин тень сам этого захочет, – с толикой иронии сказал я. – Он, помнится, просил освободить его от обязанностей. Сейчас он отставки не получит. Вы поняли меня, господин Кайсен?

Старик медленно обернулся.

– Надеюсь, вы объясните это господину Ларре, – докончил я.

Итаяс непринужденно уселся на край стола.

– Император дарует Ларре награду, – улыбаясь, протяжно сказал таянец. – Позже.

Кайсен молча поклонился и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Аргитаи утомленно выдохнул и пробормотал что-то нелестное. Я протянул руку поперек солнечного пятна на столешнице; по лаку змеились трещинки. «Что за бес! – думал я в изумлении. – Да ведь Итаяс не просто отвечает. Он играет на моей стороне. И ему это нравится. Что он затевает? Не далее как вчера он собирался меня убить. Он действительно переменил решение, или это дальний расчет? Что он может рассчитывать?»

Я поднял лицо.

Итаяс полусидел на краю стола, развернувшись ко мне. Поза его была настолько свободной и расслабленной, что даже наручники выглядели своего рода причудливым украшением. Пророческий ли дар рождал в нем спокойствие, или был таянец таков по характеру, но эта дикая вольность восхищала. «Зверь, – пришла мысль. – Демон Высокогорья. Воин Выси. Побери меня бесы, я хочу видеть его на службе империи. Каманаром Лациат ему не быть – такие, как он, не объединяют племен. Но князем Таянри...»

В солнечных лучах плясали пылинки.

– Аргитаи, – сказал я, – я желал бы побеседовать с господином Итаясом с глазу на глаз.

Горец ласково улыбнулся.

Князь Мереи попытался возразить, но я повторил просьбу в форме приказа. Глянув на часы, я обнаружил, что до выхода «Серебряных знамен» из Лабиринта остаются считанные минуты, и распорядился выслать кого-нибудь навстречу Эрдрейари; возможно, я торопил время, но мне казалось, что генерал давно уже должен прибыть. Сам Аргитаи направился к Эрисену. Принцу-консорту предстояло узнать, что передатчик Лиринии в решающий момент выйдет из строя. Несколько мгновений я колебался, не присовокупить ли к этой новости пару важных деталей, но решил, что готовность рескидди верить в чудеса стоит использовать, пока она совершенно не истощится. Чем меньше союзники знают, тем лучше.

Комната опустела.

Итаяс любовался красотами царского сада.

– Тебе удастся то, о чем ты думаешь, – проговорил он вдруг. – Не так, как ты думаешь, но удастся... император Морэгтаи.

– Ты не можешь предсказать мое будущее, – сказал я.

– Я могу предсказать будущее старика, – усмехнулся горец.

Я невольно ответил улыбкой.

– Это его мечта, – сказал Итаяс.

– Я знаю.

– Но он совершит ошибку.

Я рассмеялся.

– Не рассказывай мне всего. Иначе будет неинтересно. Но я тебе благодарен.

Итаяс улыбнулся; глаза его сверкнули, он подался ближе ко мне, выгнув спину, как кот. Цепь наручников звякнула о столешницу.

– Что ты хочешь от меня услышать, император? Зачем ты отослал солдат?

Я помедлил.

– Авиаполк «Серебряные знамена» получит дозаправку в Цестефе и к вечеру прибудет в Рескидду. Что случится потом?