Вальтер Моэрс - 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

Удивительно было видеть палубу «Молоха» без привычных облаков чада и дыма. Замоним приказал остановить все машины и построить команду на палубе. При хорошей видимости, на глазах у всей команды должен был произойти акт показательной казни. Два йети принесли и установили колонну с замонимом. Хор исполнил национальный гимн Замонии, в котором слово «Замония» было заменено на «замоним» и явствовали другие смысловые корректировки.

Замоним, замоним, в океане звезда.На стальном корабле камень разума.Жизнь наша, боль и отрада,Ты наша судьба…

Остальные строфы были еще глупее.

Йети сдернули брезент с двух огромных пушек и сделали два бессмысленных залпа.

Потом через борт перекинули черную доску.

— Вам, наверное, кажется все это чересчур театральным, — проговорил замоним у нас в головах, — но что поделаешь, я очень сентиментален. Можно было бы, конечно, просто швырнуть вас за борт, но так, на мой взгляд, гораздо романтичнее.

Первым на доску затолкали Грота. Надо отдать ему должное — он не выказывал ни малейших признаков страха. Хоть мне было и не видно, но я точно знал, что внизу из бурлящей воды высовываются ощеренные пасти кровожадных акул — они сопровождали «Молох» повсюду. Способность сохранять при таких обстоятельствах присутствие духа заслуживала уважения.

— С акулами я расправлюсь в два счета, клянусь трезубцем Нептуна, — кричал Грот через плечо. — А потом вернусь и прикончу тебя, замоним!

Впервые в жизни Грот показался мне симпатичным.

— Где наши вольтигоркские музыканты? — поинтересовался замоним. — Какая казнь без музыки!

Йети вытолкнули на середину палубы трех вольтигорков, каждый из которых держал в руках по тарабану. Они начали настраивать инструменты. Цилле бросил на меня беспомощный, умоляющий взгляд. До него, кажется, постепенно начало доходить, что ему не удастся, как всегда, отболтаться и выйти сухим из воды. Только у меня тоже не было никаких идей.

— По моей команде!.. — рявкнул замоним.

Вольтигорки заиграли на своих тарабанах какой-то монотонный, заунывный военный марш.

— В воду его! — скомандовал замоним.

Два йети, вооружившись острыми баграми, стали подталкивать Грота к краю доски. Он сделал глубокий вдох.

Вдруг раздался собачий лай.

На «Молохе» не было собак, были только собаковолки и другие мутанты, которые хоть и имели явное внешнее сходство с собаками или волками, но все же считали себя выше того, чтобы лаять.

А тут лаяла настоящая собака. Другая вторила ей душераздирающим завыванием. Третья злобно рычала.

Йети удивленно заозирались.

Тут заржала лошадь. Павианы верещали, львы рычали. А собаки продолжали лаять, только теперь их были сотни. Правда, голоса их звучали несколько приглушенно, словно все эти животные сидели в одном большом мешке.

— Что это? — спросил замоним.

Он, конечно, ничего не слышал, но заметил всеобщее смятение. Один из йети подошел к нему и склонился над стеклянным колпаком. Он мысленно объяснил замониму, что происходит.

Налетевший порыв ветра разогнал последние облака дыма над «Молохом». Показалось хмурое небо, над кораблем нависла мрачная грозовая туча. Мы все подняли головы, так как звериные голоса слышались именно оттуда, сверху, и были теперь сильнее, чем прежде.

Слоны трубили.

Буйволы мычали.

Волки завывали.

Крокодилы шипели.

Над «Молохом» висела огромная черная туча. Очень необычная туча. Она не парила над кораблем на внушительном расстоянии, как это принято в кругу подобных природных явлений, нет, она нависала на расстоянии каких-нибудь двадцати метров прямо над палубой. И состояла она явно не из концентрированного водяного пара, как положено, — для этого она была слишком черной и какой-то нервозной. Не была она и из корабельного дыма, потому что уж слишком стабильно висела на одном и том же месте. Длинные черные струи, пронизывающие темную массу, грозили вот-вот вырваться на свободу и хлынуть во все стороны. Они постепенно распадались на все более тонкие и извивались в воздухе, словно червяки. Внутри тучи раздавались щелчки, будто там хлестали сотни кнутов.

Воздух трещал от напряжения, словно вот-вот должен был произойти мощный электрический разряд. А еще слышался голос, отдающий странные приказы:

— Хуууу! Хоттт! Хеее! Вверх! Хооо! Вниз!

Все на борту, как загипнотизированные, стояли запрокинув головы и смотрели вверх. Предстоящая казнь уже больше никого не интересовала. Замоним обо всем происходящем узнавал от йети, который стоял рядом со стеклянным колпаком.

— Вниз! Неее! Хооо! Вниз, я сказал! — кричал голос над нами.

Черное явление медленно, чуть дрожа, снижалось. Подобную тьму я наблюдал только раз в жизни, в лаборатории у Филинчика.

Облако состояло, в этом я был абсолютно уверен, из концентрированной и управляемой темноты.

Оно приблизилось чуть ли не вплотную к борту «Молоха», так что теперь можно было разглядеть его колышущуюся поверхность.

Филинотрон. На волнистой поверхности тьмы стоял очень сложной конструкции аппарат, а точнее, миниатюрная фабрика, представляющая собой удивительное зрелище, которое я уже однажды видел, только не при свете, — это был филинотрон Филинчика. В центре этого агрегата, пристегнутый ремнями, восседал не кто иной, как профессор Абдул Филинчик собственной персоной.

Ему, казалось, стоило неимоверных усилий держать всю эту конструкцию в повиновении. Облако брыкалось, как дикая лошадь, Филинчика мотало из стороны в сторону, но он все-таки умудрялся орудовать рычагами.

— Замоним! — кричал он. — Сдавайся! Ты окружен!

Тут облако под ним так взбрыкнулось, что профессор наверняка бы вылетел из своего кресла, не будь он пристегнут.

— Филинчик! — изумленно прошипел замоним. — Ты все же решился?!

— Да, и это было совсем несложно! — орал Филинчик, стараясь перекричать вопли диких зверей из облака. — Если ты сдашься сам, обещаю тебе, что я просто тебя уничтожу. А будешь упорствовать, пеняй на себя, я тут такое устрою! Хо-о-о-о-о о!

Он дернул на себя какой-то рычаг и повернул напоминающее руль колесо. Облако немного успокоилось.

Замоним нервно рассмеялся:

— Ой-ой-ой, как страшно! Что это такое? Один из твоих недоработанных патентов?