Ирина Сыромятникова - Житие мое

   Это был еще один Тюкон-таун, разве что без мостовой. С причудами местной архитектуры я уже разобрался: необычно плотная для сельской местности застройка означала, что земли вокруг селения принадлежат какому-то крупному латифундисту, который ничего не продает, а арендную плату назначает такую, что даже содержание трактира становится невыгодным. Хотите мое мнение? С такими порядками, работу "надзора" придется организовывать вахтовым методом - ни один черный здесь дольше необходимого не задержится.

   То, что пива мы не увидим, я интуитивно понял еще на околице - слишком уж много народу топталось на улице, а день-то не праздничный. Ну и к Шороху его! Не очень-то и хотелось. Осталось найти место, где сможет развернуть грузовик, и сваливать. Увы, Соркар прозрачных намеков не понимал: увидев вывеску трактира, он немедленно заглушил двигатель и полез наружу. Я мысленно выругался - терять время на разборки не хотелось совершенно, у меня перед глазами уже стояли паравоз-дорога-Редстон. И душ. О, да, много-много горячей воды, пушистые полотенца, никакой экономии мыла и никаких свечей! Алех оживленно крутил головой - какие-то странности он чувствовал, но проблемы в них не видел.

   Ох, екнется нам это пиво...

   Впрочем, маленькая площадь около трактира была пустынна. Может, пронесет?

   Там, где посетителям заведения предлагалось ставить лошадей и телеги, примостился затейливый фургон. Я в первый раз видел что-то подобное: вытканный яркими узорами полог, резные стойки, кисти и бахрома, спицы раскрашены в три цвета - не повозка, а шкатулка на колесах. Нарядные пегие лошадки с заплетенными гривами аппетитно хрумкали зерном, из-за полога высовывались заинтересованные детские мордашки, но наружу обитатели фургона не выходили.

   - Видали? Каштадарцы! - авторитетно объявил Соркар, пока мы сидели в ожидании ужина (все равно придется ночевать - пьяного я его за руль не пущу).

   - Зд-десь? - удивился Алех.

   - А то! Как Зертак к границе подошел, так они и полезли.

   - Зачем? - иностранцев я принципиально не любил, хотя ни с одним еще не общался.

   - Ну, дык, у них же черные - типа прокаженных. Живут отдельно, еще и следят за ними: то - нельзя, это - нельзя. Пока "надзора" не было, бонзы беглецов по-тихому обратно отсылали. А сейчас спецы на границе своих - не ловят.

   Я почувствовал гордость за свою державу. Да, Ингерника - самая прогрессивная страна в мире! Мечта всего человечества. Главное, чтобы гостей было не слишком много...

   - Бонзы - полицейские? - на всякий случай уточнил я.

   Соркар снисходительно ухмыльнулся - черная натура к нему, определенно, возвращалась.

   - Нет, это старые Семьи, у которых земли до жопы. У них здесь все свое было - жратва, законы, армия. Они и НЗАМИПС отсюда выжили, а теперь пятки грызут, - и пояснил. - Я здесь родился, но сбежал, боялся, что папаня в Каштадар продаст.

   Вопросов к Арангену у меня больше не оставалось.

   Пока мы ели, все было тихо, а потом селяне начали просачиваться в трактир. В дверях обозначилось трое мужиков, одетых с претензией - в скрипучих лакированных сапогах, пиджаках и картузах. И это летом, в самую жару. Однако, делегация!

   Самый представительный из вошедших отвесил нам натуральный поясной поклон (я даже про пиво забыл на минуту).

   - Здравствуйте, господа хорошие! Прощенья просим.

   - За что?

   Мужик растерянно захлопал глазами. М-да, шутить с ними бесполезно - сам потом будешь как оплеванный.

   - Да вы присаживайтесь, уважаемые, в ногах правды нет. Кто вы и какие у вас к нам дела?

   Трактирщик молча подтащил к столу еще три стула.

   - Староста я, стало быть, тутошний, Агапий.

   - Рад знакомству. Тангор.

   - Окажите, стало быть, божескую милость! Избавьте общсчество от чужеземных злодеев.

   Кажется, я начал понимать суть проблемы. Очевидно, в глазах этой деревенщины каждый, путешествующий в автомобиле, был, по меньшей мере, членом правительства, а уж глядя на мой мотоцикл, они просто не могли подобрать подходящего титула - фантазия отказывала. То есть, они взывали к представителям власти, а поскольку двое из нас были сотрудниками НЗАМИПС, мы даже послать их нафиг с чистым сердцем не могли. Вдруг нажалуются?

   Я почесал шелушащийся нос (результат извращенного времяпрепровождения на пляже).

   - Это тех, что в фургоне? А что с ними не так?

   - Ну, дык, как они приехали, так человеки пропали!

   Люди у них куда-то делись.

   - Черные? - для проформы уточнил я.

   Староста и присные энергично замотали головами.

   - Мельник, стало быть, наш, Пафнуций!

   Нет, черного не могли назвать таким именем, черный бы не дался. Пришлось набраться терпения и продолжить разговор (все равно они от нас так просто не отвяжутся).

   - Сколько людей пропало?

   - Мы ж говорим, Пафнуций!

   - Один, стало быть, человек, - тьфу ты, еще и словечко привязалось!

   Селяне заулыбались понятливости начальства.

   - Как пропал, опишите подробно.

   Где-то через четверть часа выяснилось, что мельник уехал в соседний городок за какой-то мелочевкой на трехосной телеге (жернов ему, что ли, новый нужен был?), а через пару дней, когда селяне ужа начали беспокоиться, с той же стороны приехал пестрый каштадарский фургон. И повозка, и кони у приезжих были другие, почему местные решили, что каштадарцы в чем-то виноваты - не разбери поймешь, на мой взгляд, наиболее вероятной причиной исчезновения человека были нежити.

   - А может, ваш мельник просто загулял где-то?

   - Не можно, господин хороший, у Пафнуция - семья, да и собака его дурно выла.

   С точки зрения черного, наличие семьи говорило только в пользу загула, а собака... М-да.

   - Оставайтесь здесь, сейчас я все выясню!

   "Чистильщик" увязался следом.

   Мне нужно было поговорить с каштадарцами. В то, что им за каким-то Шорохом потребовалось убивать мельника, прятать где-то его лошадей и фургон, а потом являться в деревню покойного, я категорически не верил. Вот только поймут ли они меня?

   При моем приближении обитатели фургона приняли боевую стойку, в смысле, дети скрылись внутри, а взрослые вышли навстречу. Впереди встала тетка с буйно начесанной шевелюрой (по всем признакам - черная), а за ее правым плечом занял место плечистый мужик весьма специфической наружности. Выглядел каштадарец как заправский телохранитель, только рост (он был на полголовы ниже меня) немного портил впечатление. Наверное - муж, а может и сын, кто знает, сколько лет этой кикиморе.

   - Какая телка! - восхищенно пробормотал Соркар, из чего я сделал вывод, что он черный по отцовской линии.