Дмитрий Воронин - Живой щит

— Вы не правы. Рукопашный бой — это великое искусство, благодаря которому безоружный сможет легко справиться… поверьте, даже с закованным в броню рыцарем. Ну, может, не легко… но все равно справиться. А вот уж с такими же невооруженными, но при этом еще и необученными… Знаете, есть одна притча. Спросили как-то мастера-рукопашника, может ли он с одним мечом победить десять вооруженных противников. «Нет», — сказал он. «А почему? спросили его. — Ведь вы же мастер». — «А мне будет мешать этот ваш меч…»

Алия печально улыбнулась:

— Мне кажется, вы только что сочинили это сами.

— Возможно, но суть от этого не меняется. Завтра мне опасаться нечего.

Барон Дункан оставил нас наедине, давно удалившись в опочивальню и сославшись на старые болячки, которые не дают ему в полной мере насладиться обществом молодежи. А завтра вставать рано, поскольку пропустить такое событие он не может, поэтому отдохнуть просто необходимо.

— Послушайте, Ста… Вы мне можете коротко и ясно объяснять, зачем все это вам надо?

— Прямо-таки коротко и при этом еще и ясно?

— Оставьте шутки, я серьезно. Ведь вы же сами полезли в эту свару, не отпирайтесь.

— Не буду отпираться. Наглецов надо было приструнить…

— Ох, Стас, никогда не поверю, что эти пьяные выпады вас так задели. Я же не дура, ясно было видно, что вы искали повода и, к своему удовольствию, его получили, разве нет?

Я вздохнул. Почему в вопросах выяснения отношений женщины всегда так непонятливы? К тому же я уже все это раз растолковывал… Ладно, придется по новой. Передаем сигналы точного времени… для тех, кто не слышал, повторяем еще раз.

Древний анекдот, в свое время я даже не понял смысла. Спасибо, нашелся знаток, растолковал. Дикое было время — даже часы шли у всех по-разному…

— Алия, мы это уже проходили, но если вы хотите… Поймите, мне необходима известность. Любая, но лучше — хорошая молва. С помощью одной лишь женщины разогнать банду грабителей — прекрасно. Выйти на турнир первый раз в жизни и устоять пару кругов — отлично. Не дать спуску наглецам великолепно, особенно если вызвать на дуэль троих сразу и победить. Да еще и показать благородство — негоже, мол, накануне войны убивать подрастающее поколение. Это трезвый расчет… я с удовольствием отправил бы Ризаля на встречу с его усопшим папочкой, но в данное время мне куда выгоднее выставить его на посмешище.

— Если у вас это получится.

— Еще как! И поверьте, о завтрашней дуэли будут говорить, и говорить долго. А мне сейчас нужно именно это. Поймите, Алия, я застрял в вашем мире надолго, может, навсегда. Возможно, благодаря нашей с вами встрече я и не жалею об этом…

— Спасибо…

Мне показалось или она слегка покраснела? Нет, наверное, это отблески из камина. Леди, спокойно расстреливающая людей из арбалета, и застенчивость — малосовместимые понятия.

— Это правда. И тем более, если оставаться здесь надолго или навсегда, мне просто необходимо утвердиться в этом мире, врасти, так сказать, корнями в вашу землю. Необходимо, чтобы при упоминании Стаса де Бурга как можно меньше людей могли сказать: «А кто это?» Если это имя станет более или менее известным, вряд ли кому придет в голову усомниться в истинности легенды, она просто потеряет значение — на ее месте возникнет новая история, уже истинная, имеющая под собой множество свидетелей.

— Что ж… в этом есть смысл. Простите, Стас, если я задам неприятный вам вопрос, но… скажите, там, в вашем мире, у вас есть… женщина… женщина, которая вас ждет?

Ее звали Элен… Лена… Леночка… Хотя я, кажется, никогда не произносил последнего имени вслух. Может, потому, что боялся прочесть насмешку в ее бездонных глазах.

Она была красива. Красивые женщины редко попадают в ряды маринеров, да и вообще, среди нас женщины — редкость, в основном, они входят в обслуживающий персонал. А Элен была просто умопомрачительно хороша, и никто так и не узнал, что привело ее в ряды морских пехотинцев. Во всяком случае, как мне кажется, не поиск бравого мужа — хотя от предложений и не было отбоя, она ни на ком не остановила свой выбор, и благодаря этому каждый из нас еще пытался на что-то надеяться. Конечно, и у нее были романы, но кратковременные и не слишком серьезные, скорее так, для развлечения.

Мы все были в нее влюблены — кто-то слегка, как сержант Соммерсби, к примеру… в конце концов, он был женат, и его можно было бы вычеркнуть из числа претендентов, да он и не рвался особо, но я же видел его взгляд, провожавший фигуру Элен, в нем была не банальная похоть, а что-то глубже и значительнее. Кто-то сходил по ней с ума… домогаясь всеми не выходящими за рамки устава способами. Кто-то тихо любил и ловил каждый взгляд, мечтая разок дотронуться до ее руки, увидеть ее улыбку, дарованную лишь ему.

Она была чуть старше меня… На год или два — точно даже не знаю. Я всегда выглядел старше своих лет, а ей, наверное, никто не посмел бы дать больше двадцати. По крайней мере никто не рискнул бы высказать такую мысль вслух. Нельзя сказать, что она не замечала меня, нет, она была мила, с удовольствием принимала знаки внимания… но, черт побери, она принимала их в равной степени от всех. Помню, была у нас одна вечеринка… я весь вечер не отходил от Элен, мы танцевали с ней все танцы, и, мне казалось, она нисколько не была против отсутствия смены партнеров. Потом мы пошли на смотровую палубу — под огромным прозрачным куполом, испещренным звездами, не было никого, кроме нас. В тот день я впервые ее поцеловал…

Мы стояли почти в кромешной тьме, окруженные звездами. Моя рука лежала на ее талии, и девушка слегка прижималась ко мне, давая мне возможность чувствовать себя сильным и нужным… а потом я увидел в свете звезд ее глаза и услышал шепот: «Поцелуй меня…» Наверное, в тот момент у меня сердце ушло в пятки, потому что я смог лишь едва заметно коснуться внезапно высохшими губами ее щеки. Но уже в следующее мгновение она положила руки мне на плечи и прошептала: «Поцелуй меня в губы…» Наверное, я никогда не забуду тот момент. Это был долгий, упоительно долгий поцелуй, мои руки сжимали ее осиную талию, а ее тонкие пальцы запутались в моих волосах… И я чувствовал, что меня уносят куда-то теплые ласковые волны…

Потом она отстранилась, и уже в следующую минуту я остался под куполом один. У меня были женщины до Элен, были и после… Но таких чувств я не испытывал никогда.

А на следующий день она ничем не давала мне понять, что помнит об этом поцелуе — она снова был в равной мере мила со всеми, она позволяла Виктору помочь ей надеть скафандр, нисколько не беспокоясь, что при этом он больше озабочен возможностью пробежаться ладонью по особо выдающимся частям ее тела. Она смеялась плоским и пошлым шуткам Вернера, которые, как правило, не веселили никого, кроме рассказчика. А потом нежно чмокнула в щеку Тайлера, раньше всех успевшего подать ей руку, чтобы помочь сойти с трапа… А я, в глубине души, впервые относился ко всему этому спокойно — ведь я верил, что Элен была моей, пусть даже и всего на несколько коротких мгновений. И я был совершенно убежден, что эти мгновения — не последние.