Дини Ши - Помни

Трое Избранных вскочили на ноги и в едином порыве простерли руки в сторону того, кто осмелился высказать вслух то, что ощущал каждый из них.

- Можете убить меня, если желаете, - произнес Мион спокойно, глядя на них. - Второй Наблюдатель позаботился о том, чтобы ход событий был необратим. Все это, - он обвел рукой полутемный Зал Совета, на стенах которого мерцали миллиарды огней, - все это будет, наконец, уничтожено, и я заранее благословляю тот день и час, когда это произойдет!

- Но те, кто заперт в этом мире... они ведь тоже изменились! Если они освободятся... Универсум содрогнется!

Мион криво улыбнулся и пожал плечами.

- Если они освободятся, мы всего лишь столкнемся с последствиями того, чему сами дали жизнь.

- Советник... - их голоса звучали теперь чуть ли не умоляюще. - Вспомните... ведь первыми жертвами были те, кто слишком доверял нам, чтобы заподозрить подобное предательство. Они никогда не простят!

- Они воины, - произнес вдруг один из Избранных задумчиво, - они горды и ставят честь превыше жизни... но все же... предательство - как они могли попасть в такую ловушку? Почему они не сопротивлялись, когда поняли, что происходит?! Они ведь поняли, правда?

- Они были детьми своего народа, свободными и гордыми, - произнес Мион тихо. - И сильными... ведь мы считали их именно такими - сильными и гордыми... до тех пор, пока не вынудили себя ненавидеть... Но, осознавая свою силу, они скорее умерли бы сами, чем позволили погибнуть тем, кого любили... и они умирали. Умирали за нас - вместо нас, в войне, которую мы развязали. В Ночь Отчуждения, а затем в войне с Охотниками, с убийцами, которых создали мы! Мы предали их... и забыли о том, какова может быть их любовь - зато теперь мы узнаем, какова их ненависть! Мы это полностью заслужили!

Повисшая в зале тишина была почти осязаемой.

- Мы не можем допустить этого, - произнес наконец самый старший из Светлого Совета. - Координатор Сивьен, запрограммируйте пятерых Охотников.

- Пятерых? - переспросил кто-то удивленно, и в зале послышались перешептывания.

- Пятерых... на каждого.

Правитель Мион запрокинул голову и расхохотался.

25. Вниз по Линии. Паутина вероятностей Универсума.

...Холод. Боль. Тяжелые ледяные валы медленно проходят сквозь сознание, наполняя его сущностью... уравнениями пространства и времени. Холод. Жар. Холод. Волна за волной... волна за волной растворяется в бесконечности... Жар. Холод. Тяжесть. Тьма. Боль...

...Существование. Что такое это существование? Сознание, мысль... Волны тяжести, холода и мрака. Такие тяжелые волны... Невыносимый ужас ничем не защищенного восприятия, мерцание серых зарниц в бледно-розовом тумане. Уже не смерть. Еще не жизнь.

...Мерцание. Между жизнью и смертью, вне времени и расстояний, мерцающая сеть, включающая в себя все измерения и времена, все знания и опыт, все объяснения... Перетекание, свертка и развертка измерений, мириады миров и жизней, серо-розовый туман, постепенно обретающий форму, пронизанный первобытным ужасом отсутствия определений. Осознание... кто это? Кто?!

...Осознание... память! Да, должна существовать память. Кто я? Где я? Что я такое? Все понятия потеряли смысл, памяти нет, нет ничего, кроме медлительного танца измерений и пронизывающего крика где-то на границе восприятия. Она везде и нигде. Божество, ничтожество... она? Кто она?!

...Она откуда? Как давно? Где и когда? Что есть это пространство, обладающее таким странным разумом, почти не осознающее себя? Измерения дрогнули, следуя за ее мыслями. Где и когда - по сравнению с чем? Где и когда... она... она нематериальна?! Но нет... В этой мысли было нечто неправильное - настолько, что сознание погасло, отказавшись ее воспринимать.

...Она существует. Неизвестно как, когда и где. Ее память - она должна быть связана с физическим телом, и она связана - и укрыта, надежно укрыта... от чего-то, что могло ее уничтожить. И так же недоступна для нее, как и для ее неведомых врагов. То, что она сумела сохранить, вырвать из... из... От новой мысли веяло таким же всепоглощающим ужасом, как и от понимания собственной нематериальности, но она заставила себя завершить ее. Она бежала - бежала от того, что могло поглотить ее сознание и память и удерживать... удерживать?.. после ее физической смерти. После ее смерти! Во время перехода... о, Боже! Переход! Она должна завершить переход!!! Она - вне!!! Вне времени и пространства, вне жизни и смерти - за гранью...

...Следующая вспышка сознания сопровождалась дикой головной болью. Тело... у нее снова есть тело! Итак, Путь проложен, Переход завершен... в израненном, умирающем теле, а не в новом, и паутина Универсума все еще присутствует в ее сознании, готовая поглотить и растворить ее в себе... но она все еще жива - она осознает себя... как себя! Как определенную личность... Но если она не сможет исцелить это тело, то всему этому придет конец... Она попыталась приоткрыть глаза - попыталась управлять своим вновь обретенным телом - и сознание растворилось в ослепительном взрыве света и боли.

...На этот раз она решила действовать осторожнее. Она не знала, сколько прошло времени, но она все еще жила - тело жило, а это могло означать, что началось исцеление... но могло и не означать. Она ведь умеет это делать, это должно быть просто... молекулярный синтез... регенерация... Она мгновенно отмела неизвестно откуда всплывшие термины и попыталась подчинить сознание инстинкту - это был ее единственный шанс выжить. На контролируемый процесс регенерации нечего даже рассчитывать - все тело терзала чудовищная боль, каждую несчастную клеточку, боль наполняла все ее существо, слишком сильная, чтобы можно было вынести, и она поняла, что все еще между - между этим истерзанным телом и милосердным небытием Универсума. Но энергетическая оболочка вокруг нее отсвечивала тусклым ультрафиолетом... о да, исцеление началось!

...Над ней раскинулось ночное небо, полное звезд. Звезды? О да, те самые острые иглы, пронзающие мрак. Пронзающие ее сознание... Звезды... Перед ее мысленным взором мгновенно возникли миллиарды определений, координат в различных системах и Пути к каждой из них, едва не заставив ее вновь лишиться чувств. Лишь запредельным усилием воли она смогла заставить себя вернуться к нормальному зрению.

Прямо над ней небо перечеркивала темная дуга изящной арки, металлически поблескивая в звездном свете. Что-то в этой ажурной легкости показалось ей знакомым, и тело пронизала дрожь ужаса. Дрожь узнавания. На поверхности металла - который металлом, в обычном понимании, вовсе не являлся - угадывались странные символы, врезающие в ее сознание миллионы новых координат. Она попыталась было повернуть голову, чтобы разглядеть их получше - чтобы не видеть их! - но ее тело, все еще наполненное холодом и болью, вновь предало ее. Смирившись, она сделала то единственное, что было ей подвластно - закрыла глаза, отрезав себя от этого потока.