Нина Скипа - Отпуск на Арканосе

     — Кого это ты привел, Ортон? — негромко спросил он.

     — Этот господин спас меня, дед. Ты представляешь, эти недоумки-гномы приняли его за тебя!

     — За меня? — эльф изобразил вежливое удивление. — Но входите же, господа! В последнее время я слишком редко выхожу из дома и почти не знаю, что творится в мире.

     Ланс и Мэрилин вошли в небольшую комнату. На полу лежал потертый ковер, у стены стоял большой книжный шкаф, у окна стол. Еще в комнате был диван, накрытый чехлом и два кресла с чехлами в тон диванному. Между креслами стоял журнальный столик, по центру которого на вязаной салфеточке стояла ваза с сухим букетом.

     — Простите, господа, вы застали меня за уборкой, — вежливо извинился старый эльф.

     Действительно, у окна, рядом со столом на табурете стоял таз с мыльной водой, на подоконнике лежала чистая тряпочка.

     — Дед, я говорил же тебе, что сам окна помою! — взвыл Ортон. — Доктор же говорил, что тебе нужно больше отдыхать.

     — Я не могу отдыхать среди грязи и пыли, — спокойно возразил старый эльф. — И так я слушаюсь врача и вот уже полгода не работаю.

     Мэрилин оглядела комнату. На первый взгляд она не заметила ни грязи, ни пыли. На второй тоже.

     — Меня сегодня взяли с поличным, дед, — Ортон смахнул несуществующую пыль со стульев и подвинул их Мэрилин и Ланселоту. — Прошу вас, садитесь, господа.

     Ланселот и Мэрилин сели. Ортон метнулся на кухню за чаем. Старый эльф с сожалением отнес таз и тряпку в ванную, сполоснул руки, вернулся в комнату и сел напротив гостей.

     — Значит, вы и есть господин Лорентин? — спросил Ланс.

     Эльф улыбнулся.

     — Я играл Лорентина много лет. На самом деле меня зовут Найджел, но поклонники моего таланта часто именуют Лорентином.

     — Я думал, что Лорентин — комик, артист, трюкач, — заметил Ланс.

     — Это имя моего персонажа и мой сценический псевдоним, господин Лорентин.

     — Ну уж я-то точно не Лорентин!

     — От чего же нет, как раз из таких как вы и сложился мой сценический образ.

     — А откуда сложился персонаж?

     — Из легенды. Вы слышали песню о закрытом острове, господа?

     — Мы слышали рассказ, — улыбнулся Ланс.

     — Есть один рассказ, господа. Его мало кто знает, хотя имя его героя — Лорентина известно всем. Суть его в том, что перед последней революцией с острова уехал эльф. Как вы уже поняли, господа, его звали Лорентин. Он был красивый, могучий, сильный маг и справедливый ко всем существам Дрима. Он посмотрел на нашу жизнь и ужаснулся. Лорентин сказал, что нельзя жить, притесняя другие народы. Вскоре началась революция. Эльфы просили Лорентина помочь, но он отказался. Сказал, что эльфы заслужили свою участь. И теперь только трудом и смирением они смогут заслужить прощение других народов Грезы. Как раз по этому признаку и поняли, что он с острова. Островитяне закрыли остров, когда Дрим еще именовался Грезой... А после революции он учил и победителей и побежденных жить. Учил победителей быть великодушнее, а побежденных — сознательнее, если так можно выразиться. А потом ушел. Так же неожиданно, как и пришел несколько лет назад.

     — И его место заняли вы, господин Найджел? — спросил Ланс.

     — Сначала была написана пьеса. Довольно нелепая. Лорентин был представлен в ней героем-разбойником. Знаете, благородным разбойником, который помогает бедным и угнетенным за счет богатых. Я, тогда еще молодой актер, играл в ней Лорентина. Но этот образ оказался сильнее меня. Я почувствовал себя немножко Лорентином и попробовал выступить с миниатюрой. Я демонстрировал простейшие магические приемы — из тех, что разрешены в театре и попробовал говорить то же, что говорил нам Лорентин. То есть, правду. Отсюда и пошла моя слава комика. Вы же понимаете, господин Лорентин, нет ничего смешнее правды. Разве не смешно, когда злодея называют злодеем, несмотря на его высокое положение, гнома и тролля признают сущими младенцами в магии — они ведь и правда не сильны в работе с полями, а драконидов признают не более, чем красивыми безделушками. Другой пользы они не приносят.

     — Отчего же, они великолепно подходят для работы в полиции, — усмехнулся Ланс.

     — Вы правы, господин Лорентин. Вероятно, я опять отстал от жизни.

     — Не сказал бы, — вздохнул Ланс, принимая из рук Ортона чашку с чаем и аккуратно водружая ее на столик. — Просто вы зациклились на пресловутом эльфийском превосходстве. Что ни говорите, но мы и правда заслужили то, что имеем. Наши предки вели себя как холопы при мурианах. Вот нас и сделали холопами при троллях, гномах и драконидах.

     — Холопами при мурианах?! Да наши предки владели Дримом вместе с мурианами! — возвысил голос Найджел.

     — Вы сами не верите в то, что говорите. Да, конечно, эльфы помогали мурианам притеснять другие народы. И, как все холопы, усердствовали больше своих хозяев. Но как можно назвать эльфов правителями? Неужели только потому, что им дозволяли принимать участие в этом фарсе — выборах — один муриан — шесть голосов, один эльф — два голоса. Сочетание три к одному. Неплохо для демократии.

     — Вы правы. Но это уже не смешно. И не весело.

     — Смешно, — возразил Ланс. — Вы сможете подать это, господин Найджел. Только скажите, зачем вы позволяете вашему внуку воровать? Неужели тоже в память о Лорентине?

     — Нет, господин. В память о пустом желудке. Над Лорентином смеются, Лорентина слушают и забывают. И работу эльфам сейчас найти не легче, чем сразу после революции. Никто не доверит нам работу с магополями или работу, связанную с принятием ответственных решений.

     — А другой работы для нас не существует?

     — А вы-то сами чем занимаетесь?

     Ланс усмехнулся.

     — Работаю секретарем у одного драконида.

     — У драконида! — с ужасом и отвращением воскликнул старый эльф.

     — Очень уважаемый драконид, — подтвердил Ланс. — Но скажите, почему внук сказал, что вас можно отнести к повстанцам правого толка?

     — Вы не знаете?

     — Мой хозяин не интересуется политикой, — усмехнулся Ланс.

     — Повстанцы левого толка стремятся к реставрации прошлой системы, повстанцы правого толка — стремятся к равноправию всех четырех наземных рас. В идеале — пяти дримских рас.

     — Жаль, что в старые времена из всех повстанцев правого толка был один Лорентин, — вздохнул Ланс, встал и подал руку жене. — Спасибо за чай, господин Найджел. Рад, что оказался вам полезен. — Ланс бросил взгляд на чай, к которому не прикоснулся ни он, ни Мэрилин и вежливо пропустил жену к двери. Найджел и Ортон и не подумали удерживать их. Правда, господин Найджел любезно проводил их до двери и плотно закрыл ее за ними.