Тамара Воронина - Зеркало перемен. 1. Дарующая жизнь

Лиасс приобнял ее за плечи.

– Тебе следует отдохнуть, Аиллена. Нелегко дался тебе этот день. А мы не маги, а… даже слов не нахожу. Мне и в голову не пришло, что на мага с таким Даром, как у Кайла можно наложить заклятие молчаливой смерти.

– Ага, – непочтительно хмыкнул шут, – а все потому, что людей ты серьезными магами не считаешь, а что это был эльф, ты и впрямь не подумал.

Маркус ткнул его кулаком в бок, а Лиасс склонил голову, посмотрел на шута и неожиданно кивнул:

– Ты прав, полукровка. Я настолько привык к тому, что эльфы подчиняются мне безоговорочно, что не учел возможность существования недовольных здесь, в этом мире.

– Почему? То есть почему же недовольные? – спросил шут. – Я думал, что для эльфов существование Владыки просто дар создателя.

– Я тоже так думал, – усмехнулся Лиасс. – Получается, нет. Аиллена, тот эльф, который хотел убить тебя в Сайбе, похож на этого?

– Владыка, – укоризненно протянул шут, – Ариана отбросила его простым заклинанием, и он даже не попытался противодействовать ей, а этот настолько сильный маг...

– Ты опять прав, полукровка. Должно быть, я слишком устал за последние дни. Идемте. Нам всем необходим отдых.

Возле палатки их, то есть Лиасса, поджидал Милит.

– Он невиновен, Владыка, да?

– Невиновен, – кивнул Лиасс. Милит вовсе не выглядел убитым горем отцом. Впрочем, убитого горем эльфа Лене видеть еще не приходилось, но Милит, казалось, был обрадован, а вот Лиасс заметно грустен.

– Мы найдем убийцу?

– Должны найти. Потому что это эльф. Это великий маг. Силой не меньше Гарвина.

– Найдем, – пообещал Милит, и Лена заранее не позавидовала убийце. Милит его и без магии оприходует – мало не покажется.

Шут и Маркус под руки довели ее до палатки, кто и как ее раздевал и укладывал спать, Лена не помнила, только понадеялась наутро, что это все-таки был шут. Пусть Маркусу уже и доводилось это делать, Лене все равно было неуютно при мысли о том, что какой-то мужчина видел ее практически голой.

Спала она действительно как убитая, без единого сна, ни разу не проснувшись, и даже утром не сразу поняла, где находится. Для начала шут отвел ее в баню, в ее персональное отделение, потом заставил поесть и только потом уже разрешил делать, что ей хочется. Конечно, она пошла к Лиассу, даже не дождавшись, когда высохнут волосы. Обрезать бы из покороче, да у эльфов нет парикмахеров, ни мужчины, ни женщины не стриглись. Правда, и волосы у них не росли длиннее, чем до лопаток.

Кайл лежал на кровати. Взгляд у него был безучастный, речная вода глаз замутилась. Лена погладила его по щеке, он вроде бы даже заметил, вроде бы дрогнули длинные ресницы.

– Надолго он такой, Лиасс? – спросила Лена, на что-то надеясь. Ведь он сильный маг. Ведь может как-то сопротивляться. Ведь если не бывает чудес даже в этом мире, то где ж им быть еще…

– Навсегда.

Лена кивнула. Такое неприятное слово – навсегда. Вот бы не было его хотя бы в здешнем языке… Она придвинула несолидный стульчик, легко выдерживавший, однако, здоровенного Милита, села рядом с Кайлом. А ведь, скорее всего, ему дадут напиться того самого отвара, каким поили безнадежных раненых перед уходом из Трехмирья. Ему дадут спокойно уйти.

Слезы закапали из глаз сами по себе. Лена не заревела, не всхлипнула, даже не вздрогнула, а слезы лились, словно из крана, без ее участия. Ну и пусть. И Светлая живая. Не может быть так, чтобы кто-то не имел права на горе. И ведь не так уж хорошо Лена знала Кайла: он был ненавязчивый, молчаливый, очень сдержанный – особенно в присутствии семьи, вот с шутом он болтал охотно, а Лену чтил примерно наравне с Лиассом и заметно больше, чем родного отца.

Господи, Господи, она ведь уже думает о нем в прошедшем времени. Что это у него – кататония, магическая кома? Да какая разница, если это – навсегда. Если не сегодня, так завтра, а не завтра, так через неделю или месяц Лиасс или Милит дадут ему выпить яд и он уснет для того, чтобы больше не проснуться. И эльфы сожгут его тело на берегу. Они не хоронят, сжигают, а пепел бросают в воду. В воду цвета его глаз. Первый эльф, который умрет на земле Сайбии. Такой юный.

То ли до Лиасса дошло, что она плачет, то ли почувствовал что, но он рывком поднял ее повернул к себе, прижал лицом к груди, и слезы начали впитываться в белую рубашку. Она так и не всхлипнула ни разу. Кто-то подал Лиассу кружку, и он насильно влил Лене в рот остро пахнущий чай. Почему здесь именно чаем называют отвары разных трав, в которых чая как такового и вовсе нет? Чай в этом мире рос и даже кое-где его продавали, но товар был экзотический, дорогой и не пользовавшийся популярностью. Лену как-то угощала Рина, но им обеим не понравилось, и королева потребовала «чаю» – и им принесли напиток, в котором Лена уловила привкус вишневого листа и горечь тысячелистника.

Чем ее напоили? Голова поплыла, и вместе с тем появилась невероятная легкость, почти эйфория. Точно, наркоты местной намешали. Наверное, в тот самый отвар это тоже добавляют – чтобы эльф мог уйти легко и свободно, ни о чем не жалея…

* * *

Шут поглаживал ее руку, сидя на полу рядом с матрацем. И что? Сколько она проспала? На всю оставшуюся жизнь наспалась? Зачем Лиасс дал ей эту гадость? Она не любила снотворного.

Впрочем, это не было снотворным. Лена чувствовала себя хорошо, никакой тяжести в голове, как после реланиума, никакого желания забиться в уголок и свернуться там в клубочек.

– Они уже дали ему тот отвар?

Шут медленно покачал головой.

– Шианы хочешь? Маркус приготовил. У него шиана получается лучше, чем у эльфов.

– Помолчи, – попросила Лена. Шут кивнул, но руку гладить не перестал. Слезы, наверное, все вчера вылились. Апатия? Ничего подобного. Разве что горечь. Грусть. Так жалко было этого мальчика. Мальчика, который и был-то всего несколькими годами моложе, мальчика, как на грех оказавшегося не в том месте и не в то время… Навсегда.

Шут вдруг рывком посадил ее, обнял и с болью в голосе произнес:

– Лена, терять тоже надо уметь. Иначе не выжить.

– То есть, – рассудительно сказала Лена, – я не имею права и погрустить, если теряю? Если тебя, например, потеряю, должна немедленно утешиться?

– Немедленно не получится. Но должна. И утешиться – но это потом, а для начала должна принять. Всегда теряешь. Это жизнь. Не бывает, чтоб одни приобретения. Всегда кто-то уходит, кто-то умирает. Вечного вообще нет.

Лена положила голову ему на плечо.

– Ты совершенно прав. Но я все-таки хочу увидеть Кайла.

– А больше ты ничего не хочешь? Никаких потребностей организма? Ты почти двое суток проспала. Никуда сходить не надо? Поесть? Напиться?