Ирина Коханова - И так бывает

— Очнулся, — заботливый голос, лекаря, возвращает меня в реальность. Вот и все. Я устало вздыхаю, собираясь с силами, словно готовлюсь спрыгнуть с обрыва…

— Да. — Это сказал я? Такой тихий еле слышный хриплый писк.

— Скоро к Вам придут, — тепло улыбнулся мне молодой лекарь.

— Сколько? — с трудом сглотнул я.

Благо лекарь понял меня без нужных слов.

— Три недели. Вы чудом выжили. Когда Вас принесли, честно, не думал что удастся спасти. На Вас живого места не было, — осекся, замолчав, заметив как я поморщился.

— Простите, — пролепетал он, и исчез из поля моего зрения.

— Наконец то, принц, — появился надо мной седовласый мужичек. Я видел его и раньше, он был старшим лекарем в лечебном крыле Академии.

— Ваши супруги уже спешат сюда, будут с минуты на минуту, — обрадовал он меня.

Я не выдержав светящихся от радости и гордости за проделанною работу, глаз, отвернулся. Как мне смотреть им в глаза? Я боюсь увидеть осуждение во взгляде. Что мне мешало, просто прервать свою жизнь и все. Нет, я не стал. Но я ведь надеялся на чудо, и оно случилось. Меня спасли, хотя могли и не успеть. Черт! Мне совсем не улыбается, сейчас рвать себе душу.

— Что стало с ними, — говорить было трудно, но к счастью не больно. Ощущение такое, что я просто забыл, как это делается. Любопытство заставило вновь посмотреть на лекаря.

— Об этом Вам лучше спросить у ваших супругов. Или у сына.

— Сына? — попытался приподняться я. Он меня видел в таком виде?! Я застонал от стыда. Лекарь, тихонько надавив на мои плечи, укладывал обратно на кровать.

— Не стоит волноваться. Вам вредно. Раны зажили, но резких движений делать еще нельзя. Ваша регенерация нарушена, и восстанавливаетесь вы плохо. Но со временем и это придет в норму.

— А, что не придет? — не выдержал я.

— Все проходит. Время сглаживает углы, — лекарь по- отечески ласково провел рукой по моим волосам. — Самое главное, как ты сам все будешь воспринимать и отнесешься.

— Лучше забыть, — прошептал.

— Это невозможно, мальчик. Просто надо жить дальше. Самое замечательное в твоей жизни, всегда впереди. Постараешься забыть, затолкаешь боль глубоко, она может резко вырваться, сметая все на своем пути и ломая тебя самого.

— Учту.

— Отдыхай, скоро появятся посетители. О тебе волновались.

Я сплю, но теперь без темноты и мути. Без сновидений, — хорошо, я отдыхаю.

— Даэ, — этот голос. Зеран. Только он зовет меня так, и дети. Он зовет меня вернуться? Такой родной, нежный и теплый.

— Зеран, — шепчу я, открываю глаза и вижу склоненную голову, и тону в любимых черных глазах. Осторожно дотрагиваюсь до ямочки на правой щеке. Душе больно, больно, больно… и я взрываюсь. Судорожно цепляюсь за рубашку укачивающего меня Зерана, реву навзрыд.

— Я так ждал… так ждал… думал о вас… о тебе… выдержал. Потому что верил, что вы найдете меня… заберете…

— Тихо, тихо эльфенок. Все будет хорошо. Все закончилось, драгоценный. Прости меня, что не уберег…

— Эргил, прости нас… — голос со спины, и стало так тепло. В их объятиях, я словно рождаюсь заново, согреваясь.

Опустошенный, в кольце их рук, я уснул. И пока спал, чувствовал, что они рядом, оба, держат меня, не выпускают из рук.

Снова нежное солнышко. Я проснулся. И встретился с ласковыми глазами Зерана.

— Привет, — прошептал я.

— Привет, — таким же тихим шепотом ответил он.

— Проснулся? — в тон нам спросил Версен, целуя меня в шею, и зарываясь в волосы носом.

Вот в этом моменте и есть счастье, — подумал я, и улыбнулся.

Горедс, действительно, не пережил ту ночь. Мне действительно было жаль парня, но я очень благодарен ему, за поддержку, пусть у нас ничего и не получилось. Зевур уехал сразу, как только я очнулся. Учеба, правда, не это было главное, просто сейчас мне не хотелось видеть его, и разговаривать о том, что произошло. Позже, намного позже… мы поговорим.

Первые несколько дней я не выходил из нашей комнаты, и со мной всегда кто-то был рядом. Последний раз, оставшись один меня накрыла такая дикая паника, что вернувшиеся супруги нашли меня зажавшимся в углу комнаты, тихо скулящим и плачущим. Сам стыдился своего поведения, а поделать ничего не мог. Постепенно и паника стала стихать, но теперь рядом со мной всегда был либо Версен, либо Зеран.

Вопросы одногруппников о том, что произошло, пресекались сразу моими супругами, за что я был им искренне благодарен. Дальше поцелуев, у нас не заходило, мне, словно что-то мешало, не давало освободиться до конца. Это злило и раздражало. Не демон не светлый не торопили, хотя и поглядывали на меня с грустью. В таких случаях я утыкался в пол и молчал, чувствуя себя виноватым. Мне уже тысячный раз они твердили, чтобы я не зацикливался на подобном и со временем все пройдет.

Ошейник с меня сняли еще в лекарском крыле, но ощущение, что он на мне не покидало. Пока глава снимал с меня ошейник, я все же не удержался, что бы ни спросить:

— Почему Вы так долго тянули? Почему сразу не вмешались? Столько жизней загублено.

— Он правитель, он Владыка.

— Отговорки, — резко одернул я главу.

— Мальчик, ты меня осуждаешь? Я просто стар и устал. Я не могу, за всем уследить и руководить. Эльфы сами должны были остановить его.

— Но не остановили! Вы должны были вмешаться!

— Я и вмешался, — властно рявкнул светлый.

Может, и правда я перегнул. Все же он не остался в стороне.

— Извините, — сдержано поклонился я.

— Ты, по- своему прав. Надо было раньше.

— Но и Вы правы, всю жизнь за ручку детей водить невозможно.

Приятной новостью, стала поимка предателя. Им оказался советник моего отца. Это стало сильным ударом, ведь отец ему доверял как себе. Но Владыка сильный, и с достоинством пережил предательство.

Через две недели моих метаний, лежа без сна и пялясь в темный потолок, я понял, что должен сделать. Меня не отпускал тот город, в который я когда-то обещал вернуться. Тот отвратительный рабский островок, где царит страх, боль и насилие. И я неожиданно ясно увидел, чтобы освободиться, я должен совершить именно то, что обещал. Рабов быть не должно.

Версену и Зерану я решил пока не говорить. Не хотелось услышать какой я идиот, вырвавшись из одного ужаса лезу в другой. С раннего утра направился прямиков в кабинет главы Академии.

— Глава, мне надо с вами поговорить.

— Рано ты. Присаживайся, я слушаю.

— Я должен уехать. Когда вернусь и вернусь ли, не знаю.

— Сколько привилегий. Это Академии, а непроходной двор.

— Вспомните, что я принц, вдруг поможет. Если этого мало, то надеюсь на вашу личную поддержку. Но уехать мне надо.