Мария Капшина - Идущая

— Да.

— Ты принимаешь имя, — с неожиданной даже для себя горечью сказал Раир. — Поверить не могу! Охраните нас крылья Белого Дракона [Хофо]…

— А что не так? Я принимаю то, что было, разумеется, что толку бегать от своего прошлого? Не лучшее прошлое, но оно же было? Значит, теперь я тех ошибок не повторю…

— Ты… вспомнила ту жизнь? — Раир смотрел вперёд, а не на неё. Руки, сжимавшие повод, сжались сильнее, чем было необходимо. Реана пожала плечами.

— Да.

— Если вспомнила, значит, тебе уже не нужно объяснять элементарные вещи. Что такое имя, и что оно значит.

— В смысле? Что истинное имя — суть вещи? Это я и так поняла, ещё до того, как вспомнила.

— Да не только ведь в истинном имени дело! — он не выдержал и обернулся к ней. — Реана, ты всерьёз думаешь, что назовись ты в начале пути иначе, не бродягой, а… как угодно иначе — ты думаешь, всё было бы так же? Что же ты вспомнила об этом мире, если элементарных вещёй не понимаешь?

— Раир… погоди… Ты меня окончательно запутал! Истинное имя, маэто — квинтэссенция души, это ладно. Но клички-то при чём? Ведь суть не меняется, как меня ни назови!

— Суть — не меняется. Пока человек не умрёт душой или телом. Но в том-то и отличие истинного имени, маэто, от простых имён, эттэй: маэто называет стержень. А эттэй, "клички" — грани. Ты принимаешь имя Реды. Если ты отзываешься на него, ты — Реда!

— Неправда! — обиделась Реана. — Я… Ну, пусть я перестану отзываться на Реду, я же не забуду того, что пережила триста лет назад!

— Не забывай! Используй её память во славу Вечных!

— Это моя память! Как бы я к ней ни относилась! Это была я! — она яростно ткнула в себя большим пальцем сжатой в кулак руки. — Была, — повторила она после паузы. — …Ну что ты, Раир?..

Раир смотрел на нее как-то отстранённо.

— Я не верил… А, нечисть!

Полгода назад он прощался с девушкой, которую угораздило запутаться в чужой магии. На которой проклятьем лежала чужая память. Она твёрдо собиралась уничтожить Реду. Потом, в Лаолии, в Рикола, через которое король Лаолия ехал в Иаре принять венец императора, ол Истаилле, — всюду, все твердили, что Реана — Возродившаяся. Он с таким жаром отвергал это перед Занотой, перед Ирденой, перед советниками… А она теперь сама заявляла, что триста лет назад Редой прослыла она! Но это, прости её Хофо, даже не полбеды, это так, мелочь. А вот то, что она приняла старое имя и в этой жизни…

— Реана, неужели ты в самом деле не понимаешь, чьим именем называешься?

— Cвоим.

— Не нужно ёрничать, — поморщился Раир. — Вспомнить этого ты не могла, но могла бы и сама понять: довольно уже бродишь по Центральной равнине. Реда — это хуже, чем даже Ррагэ. Ррагэ — один из Вечных, часть порядка — как и все они. Реда — человек, ведьма, восставшая против этого порядка. Она…

— Я.

— Я не могу говорить "ты", говоря о Реде! Ты — это ты!

— Именно! Я — это я! Кем бы и чем бы ещё я ни была! В любом из миров и любой из эпох! Мало ли, что было три века назад! Ответственность за свои дела я приму…

— Какую ответственность? — устало сказал Раир. — По какому из законов Реду ни суди, один человек не может быть казнён столько раз. И не в том дело, видит Хофо. Если ты назвалась Возродившейся, ты уничтожишь мир по предсказанному.

— Ну ни черта себе заявки! Это с какой ещё стати?

— Реана, не принимай имени! Любое другое, хоть халом назовись! Но не это! Если ты примешь его — неважно будет, чего ты хочешь и чего — нет! Уже имя само решит за тебя!

— Я сама решаю за себя!

— Всё в руках Маэтишеной [эпитет Тиарсе: на эрлике — "Дающая имена" или "Определяющая границы"], покачал головой Раир. — Она даёт нам выбирать, но между теми дорогами, которые проложила сама.

— А, плевать, — неожиданно ровно сказала Реана. — Разницы никакой. Зови меня этим именем или не зови…

Она рассмеялась — скорее зло, чем весело.

— А ты прав. Она всё решила заранее, Тиарсе Маэтишеной. Она с самого начала решила мне родиться сперва в этом мире — Редой, потом в том — Викой. С самого начала, сволочь!

Раира покоробило богохульство.

— Видит Хофо, дело не в том, что было. Но принимая имя, ты соглашаешься с пророчеством.

— А не принимая — не соглашаюсь? — ехидно спросила Реана.

— Сопротивляешься. Если сменить имя, пророчество, даже направленное на тебя, может тебя не найти.

— Эх-ха… Да у меня и так другое имя — "бродяга". Я просто устала врать, что это не я была триста лет назад.

— Ты напросишься на костер и анафему…

Реана вскинула глаза.

— Может быть. А что, если я сейчас объявлю, что не Реда — мне кто-то поверит? Да и толку… Реану Безумную церковь прокляла так же охотно, как и Реду Возродившуюся.

За десяток метров до моста их встретила делегация. Городская верхушка не поленилась выстроиться в парадный строй и выспренно приветствовать Раира ол Истаилле, герцога Везариол, графа о-Виконэол, короля Лаолия и наследника имперского престола, который вовремя и уверенно отвечал, благодарил, кивал и улыбался, а Реана, остановившая коня на два корпуса позади, сидела и мечтательно раздумывала о том, что не обязана и не будет участвовать в этой и подобной тягомотине.

Через полчаса копыта их коней гулко простучали, наконец, по мосту. Северяне въехали в Эрлони через Красные ворота сразу после восхода солнца. Пару кварталов спустя город проснулся, задвигался, заскрипел ставнями, встречая войско шумом, выкриками и стайками ребятни.

Раир отметил, что стены находятся в великолепном состоянии, чего он даже не ожидал. А вот шумным ликованием толпы обмануться сложно. Здесь ещё вовсе не уверены, что Лаолиец лучше Кадарца. Радуются скорее тому, что ситуация, наконец, прояснилась. Да и репутация Ведоирре делает свое дело. Однако лучшие люди города ясно дали понять, что герой там или не герой, а в Древней Столице ты покамест чужак и таковым останешься, пока не докажешь, что вправе надеть имперский венец. Что ж, доказывать свое право Раир приготовился давно. Устроить в осаждённом городе идеальный порядок — с благословения Тиарсе, справиться возможно, тем более, что город сам позвал его. А после первого же штурма северяне и Эрлони окажутся повязаны накрепко. Шегдар и город-раба не слишком жаловал, а уж город-перебежчик и подавно щадить не будет. Да вот не учел, что в кулаке у него была только верхушка, и то не вся. А сам город, как и вся Арна, мечтал о независимости да тихо скрипел зубами. Вот и докажем Древней Столице, что она имеет право на высоко поднятую голову, на подлинную, а не формальную свободу и на уважение! А Раир-Ведоирре вправе рассчитывать на корону своих предков.