Линн Флевелинг - Луна предателя

Прошла, казалось, еще целая вечность, прежде чем Алек услышал, как друг с облегчением перевел дух.

— Ну, тропу я нашел. Теперь уже недолго, поверь. Воздух стал еще холоднее, и Алек уловил смолистый запах кедров и сосен.

— Можно мне наконец снять повязку? — Теперь страх сменился просто скукой. — Мне хотелось бы оглядеться, магия там или не магия.

— Тебя начнет тошнить, — предупредил его Серегил. — Потерпи еще немного. Мы уже почти… О, Иллиор! Алек, пригни голову!

Прежде чем Алек успел выполнить команду, его лошадь шарахнулась, и что-то просвистело у самого его уха. Потом юноша получил сильные удары в грудь и в бедро и успел только изумленно охнуть, когда услышал вопль Серегила, а его собственный конь взвился на дыбы. Потом он только падал, падал, падал…

В тот же момент, когда Серегил обнаружил засаду, он понял, что уже поздно.

Обогнув крутую скалу, они с Алеком оказались наверху открытого склона, поросшего редкими деревьями и уходящего на несколько сот футов вниз, к руслу реки. Прямо перед ними дорога — узкий проход между утесами — оказалась завалена оползнем, а на скалах над дорогой заняли позицию лучники. Участок между скалой, из-за которой выехали беглецы, и оползнем прекрасно простреливался. Свернуть было некуда, и Серегил мог только скакать назад, надеясь добраться до поворота прежде, чем они с Алеком получат по стреле в спину. Но как раз когда он разворачивал своего коня, дернув за повод лошадь Алека, он увидел новых противников: они стояли на скале, которую беглецы только что миновали. Западня захлопнулась.

— Пригни голову! — снова закричал Серегил, но и это предостережение уже опоздало.

Гнедая кобыла Алека с визгом взвилась на дыбы — из ее груди торчала стрела. Алек, все еще с повязкой на глазах, вылетел из седла и покатился вниз по склону. Серегил успел только заметить древки стрел, торчащие из плеча и ноги юноши.

— Алек! — Серегил соскочил с коня, чтобы броситься на помощь, но четверо нападающих, прятавшиеся в кустах над тропой, схватили его и повалили на землю. Серегил отчаянно вырывался, в надежде добраться до Алека и оттащить от пропасти…

«Если он еще жив…»

Но силы были слишком неравны. Противники опрокинули его на живот, прижав лицом к земле, потом перевернули на спину. Кто-то грубо ухватил его за волосы и рванул голову назад. Над Серегилом наклонился седой человек с кинжалом в руке, и тот зажмурился, ожидая неизбежного: сейчас ему перережут горло.

Однако старик лишь вспорол ворот туники Серегила. Кинжал заскрежетал по стали кольчуги. Грабитель ухватился за цепочку и вытащил кольцо. В поле зрения Серегила появился какой-то юнец, но его он рассмотреть не успел: от сильного удара голова словно взорвалась болью, и все поглотила тьма.

С того момента, когда Алек упал на землю и покатился вниз, он не испытывал ничего, кроме ужаса. Он всегда боялся падения, а то, что он еще и ничего не видел, ввергло его в панику. Наконец он врезался во что-то с такой силой, что воздух со свистом вырвался из его легких. Только теперь, лежа на боку, весь избитый, судорожно ловя воздух открытым ртом, он осознал, что левую ногу и правое плечо терзает ужасная боль; как раз под ребрами что-то врезалось ему в живот. Это оказалась рукоять его рапиры, застрявшей между камнем и телом Алека.

«Благодарю Четверку по крайней мере за эту милость», — подумал Алек, передвигая клинок так, чтобы он не мешал дышать.

Откуда-то сверху доносились голоса; люди, перекликаясь, повидимому, искали его.

Чем бы ни грозила ему магия, Алек не мог ждать своей участи, как слепое раненое животное. Он сдернул с глаз ненавистную повязку, заморгал от яркого света и увидел… папоротник.

Видел он вполне хорошо, хотя легкое покалывание, ощущаемое всей кожей, говорило о том, что он еще не выбрался за пределы охраняемой колдовством зоны.

Выше по склону опять раздались крики; времени размышлять о действии магии у Алека не было. Он слегка приподнял голову и обнаружил, что лежит в густых зарослях папоротника у подножия старой березы. В нескольких сотнях футов вверх по склону тянулась тропа; по ней двигались какие-то люди. Разбойники, решил Алек: на головах у них не было сенгаи. Как он и опасался, некоторые из них спускались по направлению к тому месту, где он лежал.

Алек прижался к земле, и тут же боль в правом плече усилилась. Алек обнаружил, что рукав туники порван и сквозь прореху видны поцарапанные звенья кольчуги: стрела соскользнула по ним.

Рана в ноге оказалась более серьезной. Стрела вонзилась в бедро и застряла там. Во время падения оперенное древко обломилось, но стальной наконечник все еще торчал в нескольких дюймах выше колена. Не давая себе времени на размышления, ;. Алек ухватил его и выдернул вместе с обломком древка. От боли он лишился чувств.

Когда Алек пришел в себя, кто-то тащил его по неровной земле, ухватив как раз за пострадавшее плечо. От толчка боль в ноге стала такой нестерпимой, что Алек снова потерял сознание. Когда же его разум наконец прояснился, он лежал в блаженной . неподвижности и сильные руки прижимали его к твердой груди.

— Серегил, я думал… — Однако глаза, в которые Алек заглянул. были зеленовато-карими, а не серыми.

— Молчи, — приказал Ниал, выглядывая из углубления между валунами, в котором они лежали. Рабазиец был без сенгаи и в темной одежде; он был почти незаметен в вечерних тенях, протянувшихся от деревьев.

Где-то неподалеку под чьими-то ногами шуршали сухие листья; потом шаги удалились.

Ниал наклонился над Алеком и осмотрел рану в ноге юноши.

— Рана чистая, но ее нужно перевязать. Подожди меня здесь и, если можешь, держи глаза закрытыми.

— Я могу видеть, — сообщил ему Алек.

Рабазиец удивленно заморгал, но на объяснения времени не было. Низко пригнувшись, Ниал нырнул в кусты и исчез в сумерках.

Разбойники, устроившие засаду, по-видимому, прекратили поиски. Посмотрев вверх, Алек не заметил на склоне никакого движения. Через несколько минут Ниал вернулся, неся свой лук и дорожный мешок.

— Рана не очень кровоточит, — пробормотал он, вытаскивая из мешка флягу и длинный сенгаи. — Ну-ка глотни, — велел он, вручая Алеку флягу.

Крепкое вино обожгло юноше горло, и после второго глотка он повернул голову и стал нервно следить за тем, как Ниал накладывает повязку на обе дыры, оставленные в его ноге стрелой.

— Ну вот, так ты сможешь ходить, — хлопнул его по плечу рабазиец. — Давай попробуй. Мы нужны Серегилу. — Выпрямившись, он протянул Алеку руку.

Алек, опираясь на Ниала, поднялся на ноги. Рана все еще сильно болела, но благодаря действию вина и повязке терпеть было можно.