Джулия Джонс - Ученик пекаря

Хват вылез из постели и оделся, беспокоясь за Таула. Его друг стал какой-то странный с тех пор, как пьяница в таверне облаял его, — вспыльчивый и нервный. Хват надеялся, что мудрец поможет Таулу, тот ведь так рвался увидеть старика.

Мальчик посмотрел на умывальный таз с холодной водой и решил не утруждать себя. Излишняя чистота ни к чему. Зато он постарается причесаться получше. Скорый говорил ему, что в гостях надо прилично выглядеть — «не то тебя больше не пригласят». А Хвату очень хотелось, чтобы Бевлин пригласил его снова.

Наведя красоту, он устремился на кухню, соскучившись по горячей еде и по обществу. Войдя, он сразу почуял неладное: огонь погас, и кухня простыла вконец. Потом он услышал, как поскрипывают половицы, и обошел вокруг большого стола. Таул был там — он скорчился на полу весь в крови, держа на руках Бевлина и качая его, как младенца. Старик был мертв.

В Рорне Хват жил среди головорезов и убийц. Он видел уличных женщин с перерезанными жилами, мошенников со вспоротыми животами — кровь была ему не в новинку.

Он смекнул, что первым делом надо оторвать Таула от трупа и влить в него что-нибудь горячее. Став на колени рядом с Таулом, мальчик обнял его за плечи:

— Давай-ка встанем, Таул. — Рыцарь посмотрел на него, не узнавая. Хват попытался забрать тело Бевлина, но Таул противился. — Полно, Таул, будет тебе — отдай мне Бевлина. — Таул отпустил старика, и Хват уложил тело на пол. Потом взял Таула за руку и заставил встать, все время ласково его уговаривая. Куда бы его посадить? Скамья не годится — она вся залита кровью. Хват усадил Таула на стул около очага. Тот весь посинел — сколько же времени он пробыл в холодной кухне? Хват притащил из спальни толстое шерстяное одеяло и укутал Таула. Впавший в оцепенение рыцарь всему покорялся.

Хват торопливо развел огонь и поставил кипятить сразу несколько горшков — Таул нуждался в горячем питье. Бевлином мальчик решил заняться позже — мертвецам спешить некуда. Хват старался не думать о том, что случилось. Он рано научился не задавать лишних вопросов, но не мог не видеть, сколько крови вылилось из груди Бевлина, — старика закололи, ударив прямо в сердце.

Порывшись в кладовке, он нашел яйца, молоко, масло, битых уток. Потом на глаза ему попался мех с лакусом. Этот напиток вылечил его — может, и Таулу поможет. Хват отлил немного молочной жидкости в горшок, подогрел и дал Таулу. Рыцарь взял чашку и поднес к лицу, вдыхая пряный аромат, а после стал пить. Хват вздохнул с облегчением и подбросил дров в огонь.

Он сам порядком проголодался — но нехорошо есть, когда в комнате лежит покойник. Скорый бы точно этого не одобрил. Поэтому Хват стал отмывать скамью и пол от крови, не спуская глаз с Таула. На Бевлина он старался не смотреть, но мертвец точно притягивал к себе его взоры. В этом зрелище не было ничего страшного — мудрец будто уснул, и лик его, хотя и бледный, дышал покоем.

Кровь оказалось не так просто отмыть. Хват очень старался, но сделал только хуже, оставив на полу красные разводы. И руки измазал в крови — к горлу подкатило, и Хват решил, что с него довольно. Таул сидел недвижимо, с закрытыми глазами.

Горе одолевало Хвата, но он старался не поддаваться. Скорый стыдился бы его — карманники превыше всего ценили стойкость. Хват плотно сжал губы и отошел от тела, бормоча вслух:

— Полно тебе, Хват. Ты не младенец, видывал вещи и похуже.

Надо смыть кровь с рук, решил он, — от их вида ему так тошно. Он только на минутку отлучится в спальню — там есть чистая вода и полотенце. Авось с Таулом за это время ничего не станется — он, похоже, спит. Хват убежал в спальню, прикрыл за собой дверь — и только тогда сдался.

Он сел на кровать, дрожа всем телом и говоря себе, что это из-за холода. На глазах выступили слезы, и Хват поспешно смахнул их: Скорый посмеялся бы над ним. Приказывая себе успокоиться, он подошел к тазу и стал плескать себе в лицо холодной водой, забыв, как не хотел этого делать всего час назад. Холод взбодрил его, и он принялся нещадно скрести свои руки, отмывая их дочиста.

Вытеревшись, он почувствовал себя гораздо лучше. Хват привел в порядок одежду и вышел.

Таул исчез — его стул опустел, и входная дверь стояла открытой. Хват, выругав себя за то, что оставил рыцаря, выглянул в окно. Лошадь Таула, привязанная к загородке, тоже пропала. Хват выскочил в сад и далеко на западе увидел Таула, во весь опор скакавшего прочь.

Хват постоял, глядя, как Таул исчезает из виду. Тучи закрыли солнце, стало темно и холодно. Хват нехотя вернулся в дом.

Заглянув в комнату Таула, он с облегчением убедился, что рыцарь не забыл взять котомку с едой и одеялами.

Хват сварил себе овсянки, взял кусок утки и унес все это в спальню, чтобы не видеть Бевлина. Как быть дальше? Можно вернуться в Рорн — Скорый примет его назад, не задавая вопросов. Можно осесть также и в Нессе, где он столь успешно поохотился. Можно зазимовать и здесь, в хижине мудреца, благо еды тут вдоволь.

Но ни одна из этих возможностей не привлекала его. Казалось бы, карманы полны как никогда, иди себе куда угодно и делай что хочешь. Хват знал, чего хочет, — и знал, что совершит большую глупость, сделав это. Ему хотелось отправиться вслед за Таулом, догнать своего друга и снова странствовать вместе с ним. Это безумие, твердил себе Хват. Он не знает этих мест, теперь середина зимы, ему неизвестно, куда направился Таул, и непонятно, будет ли рыцарь рад его видеть.

Но Таул — его друг. Они вместе делили дорожные невзгоды. Однажды Хват спас Таулу жизнь — быть может, его услуги опять понадобятся. Решено — он отправится за Таулом на запад. Хват Успел выспросить Бевлина, какие города есть здесь поблизости.

Мудрец сказал, что на севере лежит Лэйрстон, на востоке — Несс, на западе — Брен. Стало быть, в Брен и направился Таул. Брен, говорят, богатый город, и поохотиться там можно недурно. Но сначала надо навести порядок здесь. Надо похоронить Бевлина — Скорый поступил бы именно так. Надо прибрать и запереть дом. В Брен он отправится утром — сегодня у него слишком много дел.

Тавалиск ел овсянку. Его желудок все никак не успокаивался и принимал только жидкую кашицу. Утром его посетили лекари — Тавалиск всей душой ненавидел их ощупывания, перешептывания и их дурацкие средства. Они сказали ему, что его желудок страдает от зловредных соков, и предложили поставить горячую горчичную припарку на живот, чтобы оные соки вытянуть. Когда Тавалиск отказался от припарки, они предложили пустить ему кровь, а после поставить клизму. Они что, уморить его хотят?

Он выгнал их и стал лечиться по своему разумению. Его повар родом с дальнего юга и знает толк в травах — вот и теперь он приправил кашу каким-то зельем. Тавалиск надеялся, что скоро ему полегчает. Он, разумеется, подозревал всюду отраву, как и подобает человеку его положения, и заставлял своих секретарей пробовать все, что ему подают, но пока что они пребывали в добром здравии. В его недомогании повинна, быть может, слишком острая пища — впредь надо выбирать кушанья более осмотрительно.