Ирина Котова - Королевская кровь. Книга вторая

А вечером он перенес нас на север Блакории, в номер небольшого, но очень дорогого отеля у склонов разной степени сложности, освещенных множеством огней. Лыжников было очень много, но сам отель и пространство вокруг были для избранных — сюда не пускали журналистов и случайных людей, и в каждый номер был свой вход с улицы, закрытый от соседей.

Вокруг начинались осенние сумерки, снег отсвечивал синевой и дышал холодом, и ноги у меня болели после утренних упражнений, но я быстро разогрелась, а дальше было только скольжение, и ветер в лицо, и ощущение полета, и азарт — обогнать Мартина, и смех, когда я все-таки завалилась лицом в снег уже на торможении, зацепившись одной лыжей за другую, и так и лежала на животе, с каким-то чудесным образом сцепившимися лыжами, и хохотала. Народ, проезжающий мимо, смотрел на меня с улыбками.

— Все, — произнес Март, подъехав и расцепив меня, — потопали в номер. Пока ты еще можешь стоять на ногах.

— А ты не можешь перенести нас? — капризно спросила я. До фуникулера было далеко, а шагать вверх по склону, пусть и по засыпанной дорожке, удовольствие невеликое.

— Лентяйка и эксплуататорша, — Март создал Зеркало, и мы вышли прямо у отеля. — А как же польза физкультуры для организма?

— Моему организму сейчас нужна горячая ванна, — я ждала, пока он откроет дверь, — ужин и мягкая кровать.

— Тогда даю тебе час, — барон пропустил меня вперед, — и жду в гостиной на ужин. Хорошо отдохни, Ваше Высочество, тебе еще весь вечер поднимать тяжелый черпак, разливать глинтвейн и обихаживать меня.

Номер состоял из двух раздельных спален, с примыкающими к ним удобствами, гостиной с большим камином и столовой зоной, маленького кабинета — если вдруг дорогим постояльцам взбредет в голову поработать, и сауны с небольшим бассейном. Я, снимая лыжный костюм и оглядывая великолепную спальню — как, интересно, доставляют на склоны эти огромные кровати? Или стекла на высокие окна? — задумалась вдруг, как легко я восприняла переход от нищеты к роскоши. Как быстро я перестала считать деньги, как спокойно воспринимаю то, что даже не знаю, сколько заплатил Март за сутки аренды этих апартаментов, хотя и подозреваю, что наша семья могла бы существовать не один месяц на эту сумму.

Помнится, лет в 15, за семейным обедом, я спросила маму, почему мы живем так богато, и почему не можем отдать часть денег тем детям, которых я видела в школе, которые одевались бедно, и никто их не подвозил на машинах. И Полина меня поддержала, и Вася. А вот Ангелина смотрела немного с превосходством. Она-то уже закончила университет на тот момент. И сейчас, когда я набирала огромную, сделанную из прозрачного закаленного стекла с серебрянным плетением внутри, ванну, этот разговор вдруг всплыл в памяти так, будто случился только что.

— Маришка, — мама улыбнулась, — не нужно стыдиться денег, больших или маленьких, если они заработаны честно. Наши деньги и финансы государства никак не смешаны, доходы приносят поместья и предприятия семьи, и ни одно из них не получено бесплатно или нечестно. Ты лично, если захочешь, можешь по достижении совершеннолетия потратить свой капитал на благотворительность, но это в конечном итоге ничего не даст и не улучшит жизнь людей. Да, ты поможешь единицам, может, сотням, и ты знаешь, что у нас работают благотворительные королевские столовые и прочие учреждения. Но это не дает развития, это только милосердие.

— Разве милосердие — это плохо? — упрямо и возмущенно спросила я. Мне тогда казалось, что мир несправедлив, а я и моя семья виноваты в том, что так много имеем денег.

Мама вздохнула и терпеливо продолжила:

— Милосердие хорошо и нужно в том случае, если человек болен или немощен, дочка. Тогда это благое дело. В остальных случаях оно вредно. Если ты будешь покупать своим одноклассницам одежду, ты лишишь их стимула получить хорошее образование, чтобы смочь заработать на нее. И что они будут делать, когда ты не сможешь им помогать? Без умений, без знаний, с уверенностью, что им должен кто-то помочь, кто угодно, кроме них самих? Ты сейчас мыслишь, как простой человек.

Она оглядела нас, и очень серьезно произнесла:

— Никогда не забывайте, что вы из семьи Рудлог. Нам дана власть от Красного, но и дана ответственность, перед предками и потомками, ответственность за эту страну и за наш род. Что бы не случилось в стране, дети, в конечном итоге ответственны только мы. Мы- гаранты того, что каждый человек, который захочет, сможет реализовать себя. И того, что государство будет развиваться без потрясений и катастроф.

— Мама, — перебила ее Полли, — но разве такое разделение на бедных и богатых справедливо?

Она тоже всегда была идеалисткой. До переворота, конечно. Хотя…как раз Пол осталась идеалисткой и после.

— Так устроен мир, дорогая, — ласково сказала ей мама, — и так уж получилось, что ты родилась в семье, старше и знатнее которой нет. Нет абсолютной справедливости для всех. И государство не может быть идеально, потому что я не идеальна. Но я стараюсь. Стараюсь достичь справедливости.

Именно поэтому у нас даже самый бедный человек имеет возможность получить достойное и бесплатное образование, с которым он может найти работу. Он будет работать и платить налоги, на которые мы будем давать образование другим людям, а не сидеть на социальном пособии, тратя деньги тех, кто работает. И он должен четко знать, что через какое-то время честной работы его благосостояние улучшится.

— Все понятно, — важным тоненьким голосом сказала семилетняя Алина, и мы все посмотрели на нее и захихикали. Мама воспользовалась передышкой, чтобы глотнуть чаю, и продолжила свою импровизированную минилекцию. У нас вообще часто бывало такое — семейные посиделки переходили в передачу опыта. И теперь я понимала, что она старалась все упростить, как только можно было, чтобы поняли все дети. Ну, кроме трехлетней Каролиши, наверное, которая в этот момент ковыряла омлет.

— В этом и состоит задача государства — не дать человеку денег, а дать возможность заработать столько, на сколько у него хватит усердия и таланта; убрать коррупцию — чтобы начальники не смели сажать на места знакомых и родных, а оценивали рабочие качества. Да, дети богатых всегда будут иметь больше возможностей, а природа человеческая такова, что воровство полностью изничтожить невозможно, но в конечном счете, на первом месте всегда будет профессионализм и умения.

— И ко всему прочему, — добавила она, глядя на наши хмурые и пытающиеся осознать услышанное физиономии, — возвращаясь к вашему личному капиталу, вы просто не имеете права отказывать своим детям в том, что передали вам предки. Поэтому, если хотите кому-то помочь — помогайте руками и головой. Идите работать в больницы, помогайте старикам, детям в детских домах. Используйте ваше имя, вкладывайте то, что вы заработали лично, привлекайте помощников и меценатов. Но не ваше наследство. Деньги человек должен зарабатывать сам, или умно и дальновидно распоряжаться тем, что заработали предыдущие поколения его семьи.