Роберт Сальваторе - Тогайский дракон

— Я хочу поговорить с Тогайским Драконом, — заявил Карвин Пестль, собрав все свое мужество.

Из толпы воинов отделилась и остановилась перед ним невысокая женщина на пегом пони.

— Вот мы и встретились снова, — сказала Бринн. — Ты ведь был помощником ятола Гриаша, не так ли?

У Пестля перехватило дыхание.

— Я пастырь Карвин Пестль, правитель Дариана.

— Дариалла, — поправила его тогайранка, — И я не назначала тебя правителем.

Пестль почувствовал, как у него на лбу выступает пот. Он понимал, что не сможет сдержать дрожь в голосе. Сделав глубокий вдох, пастырь попытался взять себя в руки и ответить как можно спокойнее.

— Чезру вернул себе город и назначил меня его правителем.

— После смерти несчастного Мервана Ма, надо полагать, — сказала Бринн. Пестль широко распахнул глаза. Откуда ей это известно? — Значит, теперь ты управляешь городом от имени Чезру? И не намерен впускать меня туда?

— Я пришел, чтобы заключить с тобой соглашение.

— О капитуляции?

Карвин Пестль встревоженно заерзал в седле.

— С соблюдением некоторых условий…

— Опасаешься за свою шею?

Пастырь вынужден был снова сделать глубокий вдох.

— Я… Мы… не хотим снова сражаться с вами.

— Тогда сдавайтесь, — последовал бескомпромиссный ответ.

— Мне нужны гарантии безопасности для своих людей.

Произнеся эти слова, Карвин Пестль внезапно успокоился, осознав, что терять ему нечего, так как на самом деле он уже потерял все.

За спиной Бринн, явно с оттенком недовольства, заговорили ее воины. Тогайранка подняла руку, и тут же наступила тишина.

— Если я отпущу тебя и солдат гарнизона Дариалла, вы, без сомнения, присоединитесь к друзьям, как только они появятся, и будете воевать против меня. Разве не так?

— Мы не станем делать этого.

Это заявление вызвало новый взрыв недоверчивых и большей частью циничных высказываний, но девушка снова быстро утихомирила воинов, вскинув руку.

— В этом позволь мне тебе не поверить, — сказала она. — Старики, женщины и подростки пусть уходят, а ты и твои солдаты — разумеется, если мы сможем войти в Дариалл без сопротивления, — будете рассматриваться как пленники. Обращаться с вами мы будем гуманно. В городе есть тюрьма?

— Есть… — ответил пастырь. — Достаточно большая, чтобы вместить двести человек нашего гарнизона.

— Тогда возвращайся и открывай ворота. Но смотри, Пестль, если это какая-нибудь подлая уловка, я убью всех жителей Дариалла, невзирая на то, мужчина это, женщина или ребенок. А ты будешь болтаться в петле. Как ятол Гриаш, ты еще его помнишь?

Карвин Пестль склонил голову, развернул коня и поскакал в город. Вскоре оттуда потянулась вереница беженцев.

Так Бринн во второй раз заняла город. Ее воины тут же начали действовать по заранее намеченному плану. Вначале они отделили население от тех, кто мог держать в руках оружие, и первых выставили из города, а последних — заключили в тюрьму. После чего занялись подготовкой к обороне: ремонтировали баллисты и катапульты; затаскивали на городскую стену масло, которое должно было пролиться на головы нападающих; подготовили немалый запас стрел.

Тогайранка и Аграделеус наблюдали за этими приготовлениями с угрюмой решимостью.

— Сражайся сколько пожелаешь, а затем возвращайся в подземелье, — сказала Бринн дракону.

— Ты обещала мне прислать сказителей и новые сокровища, — напомнил ей Аграделеус.

— И выполню обещание, если смогу, — ответила девушка. Дракон фыркнул, выпустив облако дыма. — Можешь улететь уже сейчас, если желаешь.

— Я и раньше мог убраться в любой момент, если бы захотел. Но предпочел остаться с вами и тот же выбор делаю сейчас. Это сражение обещает быть самым грандиозным из всех, о нем сложат немало легенд. И если я, Аграделеус, буду участвовать в нем, они покажутся намного интереснее тем, кто будет слушать их столетия спустя!

Проявленное драконом тщеславие заставило Бринн улыбнуться.

— Я не буду командовать тобой в предстоящем сражении, — сказала она. — Уверена, ты и сам найдешь достойные цели.

Аграделеус довольно заворчал.

Четыре дня спустя горизонт вокруг Дариалла почернел от приближающихся солдат армии ятола Бардоха.

— Их по крайней мере вчетверо больше, чем нас, — заметил один из тогайранских командиров, стоящий вместе с остальными на главной башне городских оборонительных укреплений.

Бринн ответила коротко и ясно:

— Значит, каждому из нас придется убить пятерых.

Этой же ночью на город полетели горящие смоляные шары, распадаясь в ночном небе огненными брызгами и поджигая дома. Тогайранцы тоже стреляли в ответ, но степные кочевники не привыкли иметь дело с баллистами, а нападающих было слишком много, поэтому особого вреда эти залпы им не нанесли.

Аграделеус летал над вражескими полчищами, нападая на них, но довольно скоро ему пришлось вернуться: в него угодило не менее сотни стрел.

Девушка наблюдала за всем происходящим с глубоким беспокойством. Ее мечте суждено оборваться здесь, и пройдет много лет, прежде чем Тогай снова воспрянет после такой серьезной потери.

Но чему быть, того не миновать, решила она, вспомнив прощальные слова Астамира. Легенда об этом сражении будет жить, сея семена сопротивления, которые взойдут в далеком будущем. А сейчас имело смысл лишь одно: сделать так, чтобы победа обошлась бехренцам как можно дороже.

Она трудилась наравне с воинами, помогала тушить пожары, сама посылала во врага меткие стрелы, а также старалась поддерживать у людей боевой настрой в ожидании атаки, которая, скорее всего, должна была начаться с рассветом.

ГЛАВА 37

КОНЕЦ БЛИЗОК

Атака началась в предрассветной тьме. Кольцо бехренских солдат сжималось вокруг города. Обороняющиеся, высыпав на стены с огромными луками в руках, посылали в нападающих тучи стрел. Однако бехренцев было слишком много. Они двигались рядами, не обращая внимания на смертоносный град стрел, и умирали с именем Чезру на устах.

Перебираясь к южной стороне городской стены, Бринн столкнулась с Аграделеусом, принявшим человекоподобный облик.

— Это конец? — спросил дракон.

— Не знаю, — ответила тогайранка.

— Ты примешь здесь смерть?

— Если такова моя судьба.

Она собиралась бежать дальше, но дракон схватил ее за плечо.

— И ты, человек, готова умереть здесь только потому, что убеждена в своей правоте?

— Почему же непременно умереть? — усмехнулась девушка. — Я молю небеса, чтобы мы одержали победу.