Ив Форвард - Злодеи поневоле

— А как же те злодеи? Они, наверное, остались живы, — пробормотал принц, не до конца утешившись.

— Наши внуки и правнуки будут проклинать их имена, — жизнерадостно пообещал Тасмин, — за то, что они вернули в мир Тьму. Но давайте на время покинем эти места, пока они не стали излишне негостеприимными. Поедем в мой в замок, вкусно поедим и вдоволь повеселимся.

— Вы правы, старина, — кивнул Фенвик.

Он отправился собирать своих воинов, и мысли его уже были заняты будущими подвигами. Хорошая будет охота — давно такой не было… Надо будет заказать новый костюм… а может, и новый охотничий рог… Может, все не так уж и плохо… Только вот меча жалко… и Миззамира…

В поросшей реденьким лесом долине у подножия гор, на юго-восточной границе Пустошей, злодеи, чья численность уменьшилась на двух человек, упали в траву и смотрели, как над горами занимается нежная утренняя заря.

Арси, чьи раны залечила Кайлана (ее магия стала сильнее), молча смотрел на солнце, и по его сморщенному лицу текли слезы. Бедняга Сэм! И надо же — все это время с ними был Герой… Но рыцаря он никогда толком не знал и до сих пор не мог поверить тому, что произошло, а вот смерть его долговязого психованного друга больно его ранила.

Сэм не просил ничего, кроме возможности жить так, как он привык, и в мире, где он был нужен. Теперь, когда равновесие восстановилось, в нем будут не только добрые люди, но и злые, будет не только свет, но и тьма — и еще множество самых разных цветов, которые по-прежнему не укладывались в теорию Миззамира относительно добра и зла. В каком-то смысле Сэм был похож на одежду, которую носил: на поверхности она была одного цвета, на первый взгляд — одно зло… Но ее поддерживали и скрепляли множество других лоскутов, которые делали его тем, чем он был: не просто убийцей, не просто человеком, а разумным существом со своими взглядами, желаниями, радостями и печалями… Он был объемен и многоцветен, в нем была тысяча оттенков серого и скопище радужных кусочков, которые несправедливо перекрывались негибким определением зла.

Робин ласково перебирал струны арфы. Предстоит написать так много… Может быть, Фенвик со своим отрядом попытается его выследить, но он пережил спасение мира и намерен рассказать о событиях, в которых участвовал. Он оглянулся на свой перебинтованный обрубок хвоста: серый водопад, которым он так гордился, исчез. Хорошо, что его не видит никто из кентавров. А еще оставалась та песнь дерева из его сна, по-прежнему звучавшая у него в голове.

«Мне хотелось бы писать и играть такую музыку, — подумал он. — И я это сделаю».

Валери смотрела на листву дерева. Приближение рассвета заставило ее надеть на голову капюшон. Но ночь наступит опять — благословенная прохлада. И возможно, со временем — отмщение… Когда она будет сильнее, а Фенвик — слабее. Она подождет. А сейчас с нее довольно мысли о том, как он терзается из-за того, что вернулось зло. С помощью магии Валери вновь сделала свою одежду и волосы черными. Чернец, тоже блистающий новеньким черным оперением, опустился на пень и начал сосредоточенно прихорашиваться.

Далеко от этого места последние создания тьмы, необходимые для равновесия, вырвались на свободу, и Врата застыли на опустевшем холме. А потом вдруг исчезли вместе со скалой. Ведь, подобно Лабиринту и Вратам Света, Врата Тьмы находились повсюду и нигде — это была нить, проходящая сквозь мир, и теперь она снова вплелась в ткань реальности, уравновешивая силу Врат Света. Последние несколько осколков белого мрамора от Лабиринта исчезли, и величественное сооружение прекратило свое существование.

В божественных чертогах, невидимых человеку, сами небеса качнулись и встали иначе: древние боги тьмы и зла осторожно вернулись, чтобы занять свои места напротив богов добра и света. Хрууль смотрел из темноты, поблескивая глазами, и Тарзак со своими бесчисленными кинжалами снова пошел по краю бытия. Барис и Белла прокрались обратно, ухмыляясь и подталкивая друг друга и замышляя мошенничества. Эзал, Повелитель Смерти, превосходивший малых богов, никогда и не исчезал, и только мягко улыбнулся возвращению нормального состояния мира. Бессмертные создания настороженно поглядывали друг на друга. А люди определенного сорта, которые возвратились к прежним привычкам, когда магия светомыслия начала рассеиваться, вновь обратились к этим божествам и стали строить им храмы и вспоминать забытые правила служения.

Кайлана прислонилась к большому камню, сорвавшемуся с горы, и положила посох себе на колени. Мир снова пребывал в равновесии: она ощущала, как он медленно кружится под ней, подобно деревянной миске, вращаясь плавно и ровно. Война, которая привела к неравновесию, вряд ли когда-нибудь повторится… А в мире снова есть конфликты, борьба между добром и злом, между жизнью и смертью, благодаря которой сменяют друг друга времена года и продолжается бытие. Теперь ей пора возвращаться в свой лес — или в какой-нибудь другой лес… Рано или поздно найдутся люди, которые отойдут и от добра и от зла, чтобы постичь древние пути равновесия, — и Кайлана станет их наставлять. Но ей, наверное, будет одиноко… Прежде она не замечала одиночества. В мыслях ее промелькнул образ человека с золотистыми волосами и смеющимися зеленовато-коричневыми глазами. Она встряхнула головой, стараясь забыть, стараясь остаться спокойной и подавить в себе эти эмоции… Но это оказалось нелегко. Она вздохнула…

…И вдруг резко подняла голову. Что-то мелькнуло… Она вскочила, и остальные резко обернулись, чтобы взглянуть на то, что так встревожило друидку.

Споткнувшись, из плоской тени камня выпал человек в черном залатанном шелке и упал на траву — бледный, испачканный кровью.

— Сэм! — крикнул Арси, а Кайлана упала на колени и приложила руку к его груди, произнося магические слова. Раны убийцы начали заживать, и лицо порозовело. Он заморгал, а потом открыл глаза и спокойно огляделся.

— Привет! — проговорил он. — Право, я в последние месяцы только и делаю, что теряю сознание. Кстати, если подобная ситуация повторится, не надо бежать так быстро. Мне даже в тенях было дьявольски трудно вас отыскать.

— Мы думали, ты погиб, — пролепетал Робин. Сэм покачал головой:

— Убийцу прикончить не так-то легко… Кстати, об этом…

— Вот, — с облегчением объявил Арси, бросая ему мешочек с драгоценными камнями. — По правде говоря, там должно быть больше, чем на тысячу золотых… И еще вот это. — Он порылся в кармане и извлек оттуда большую монету из красного золота, которую давно носил при себе: монету крови. Он вручил ее убийце, который принял ее уважительно, склонив голову, как того требовала традиция, принимая вместе с монетой грех убийства. — Хорошая работа, паренек.